Мария Барышева - Увидеть лицо

• Название: Увидеть лицо
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Пассажиры междугороднего автобуса, вместо пункта назначения, приезжают в удаленный и изолированный от внешнего мира роскошный особняк. С ними начинают происходить события, не до конца объяснимые с позиций здравого смысла. Мистика и фантастика всё сильнее вторгаются в их существование. Детективно-фантастический сюжет начинает развиваться в стиле «Десяти негритят», но это — только часть авторского замысла. Психологически-мистико-фантастический триллер. Изумительная проработка каждого персонажа. Напряженный и непредсказуемый сюжет.

---

— Ой, извини, — смущенно бормотнула Алина навстречу его повернувшемуся мокрому лицу и качнулась обратно, успев уловить короткую вспышку, промелькнувшую в его зрачках. Ей вдруг подумалось, что Виталий — из тех людей, которые ненавидят жалость до хруста в зубах, постоянно готовых пресечь ее на корню. Но его жалеть было абсолютно не за что. Жалости он у нее не вызывал.

— Тебе сюда? Заходи, я уже закончил. Спать собираешься?

— Да. Хотела душ принять, — Алина зевнула, потом, перегнувшись, открыла горячую воду.

— Тебе помочь?

— В чем?

— Как в чем? Принять душ. Может, спинку помылить или еще там чего-нибудь?

Алина удивленно вздернула брови, уловив в его голосе насмешливо-игривые нотки, потом повернулась и чуть изогнулась, уперев правую руку ладонью в бок.

— Ты что же это, клеишься ко мне, что ли?

Виталий пожал плечами, вешая полотенце.

— Возможно. А ты против?

Она нахмурилась, потом отвернулась и включила душ.

— Как бы мне плохо ни было, я лекарств не принимаю. И сама ни для кого лекарством не буду, понял?! Я тебе не Маринка!

— Знаешь, — с отчетливым ехидством, смешанным с легким раздражением произнес Виталий за ее спиной, — меня поражает твоя изумительная способность извлекать из своей головы самую большую глупость, которая там в данный момент находится! Лекарства, больные собачки, единственные свидетели… Ты совершенно забыла, что, помимо всего, являешься еще и женщиной?!

— Я не женщина, — устало ответила она, не оборачиваясь. — Я глупое сочетание молекул, которое вот-вот рассыплется. У меня не идет из головы эта встреча, эти лица, эти взгляды… У меня не идет из головы Света. Они ведь убили ее — все равно, что взяли бы и просто застрелили — и то гуманней бы было!

— Аль, я тоже об этом все время думаю и лучше мне от этого не становится. Но так и свихнуться недолго, понимаешь? Я знаю, что завтра мы либо подцепим эту единственную ниточку, либо лишимся всякой надежды когда-либо что-то узнать… Но, в конце концов, это будет завтра!

— Недавно ты вел себя, как трагический герой, а теперь вдруг резко стал циником?! — Алина натянуто засмеялась, потом выпрямилась, разглядывая полку. — А геля для душа у тебя, конечно, нет. Как это так — у состоятельного мужчины нет геля для душа и пены для ванн?!..

— Ты нравишься мне.

Она чуть повернула голову и встретилась в зеркале с его взглядом, понять которого не смогла.

— Опять?

Виталий промолчал. От тугой струи горячей воды начал подниматься пар, по зеркалу поползла туманная дымка, медленно, но верно затягивая их отражения. Алина почувствовала на плече, с которого съехал халат, горячую твердую ладонь и вздрогнула от какого-то странного страха.

— Почему такой тон? Разве ты не этого хотела?

— Я хотела, чтобы меня помнили, — глухо ответила она и закрыла глаза, чувствуя, как на коже и волосах оседают крошечные капли влаги.

— А разве это не так?

— Нет, не так. Я хочу, чтобы помнили меня, а не только мое лицо. А так — нет лица, и человек не тот…

— Лица, лица… вечно лица, — Виталий вздохнул, потом его ладонь переползла ей на шею, большой палец осторожно огладил подбородок. Он наклонился, и она почувствовала на ухе его дыхание. — Ты слишком все усложняешь, Аля.

— А ты упрощаешь.

— Отнюдь. Я просто говорю то, что есть. Идеальных людей не существует, Аля. Людей нужно хотя бы пытаться понять. Люди очень сильно зависят от обстоятельств… Ты ведь могла оказаться совсем в другой роли, и чего бы тогда стоили все вот эти твои принципиальные высказывания? Все ведь могло бы быть наоборот. Тебе не приходило это в голову?

— Ничего бы не изменилось.

Она услышала далекий смешок, в котором было сочувствие.

— Нет, барышня, позвольте вам не поверить. Говорить легко — очень легко. Почувствовать — гораздо сложнее. Ты воображаешь себя духовно идеальной, Аля? Смотришь на нас, грешных, непостоянных, сбитых с толку с вершины своих принципов? Только, знаешь, на таких вершинах место только для одного человека.

Алина почувствовала, что ладонь соскользнула с ее шеи, и, открыв глаза, увидела перед собой слепое бельмо зеркала, покрытое плотной дымкой и ничего не отражающее, словно люди, смотревшие в него несколько секунд назад, просто исчезли. Вокруг клубился пар, становясь все более и более густым, и очертания предметов стали размытыми и призрачными. Внезапно она ощутила, что кроме нее в ванной больше никого нет, и ей вдруг стало страшно. Алина оглянулась, но кругом был только белый горячий туман, который лип к лицу, упорно лез в ноздри и в приоткрытый рот и склеивал ресницы. Она с трудом различила сквозь него приоткрытую на пол-ладони дверь. Круглые лампы на потолке окутались мутным размытым ореолом.

Она метнулась к ванне и закрутила кран, потом неистово замахала сдернутым с вешалки полотенцем, разгоняя пар. Шагнула к зеркалу, протянула к нему ладонь и вдруг застыла, едва-едва касаясь пальцами гладкой поверхности.

А что, если она действительно не проснулась?

Чье лицо сейчас взглянет на нее из зеркала? Вдруг у него будут зеленые глаза и медно-рыжие волосы? На какое-то мгновение Алина была почти уверена в этом и едва сдержалась, чтобы не отдернуть руку. Потом сжала губы, и ее ладонь проехалась по зеркалу, и из потянувшейся за ней серебристой полосы на нее посмотрели ее испуганные зеленовато-карие глаза. Она увидела ссадину на щеке, мокрые каштановые волосы, прилипшие ко лбу, а потом полоса снова затянулась плотной дымкой, и испуганные глаза исчезли. Алина снова протерла зеркало и снова посмотрела, как исчезает ее отражение, словно втягиваясь внутрь зеркала — зеркала, питающегося отражениями… Мысли у нее стали путаться, и она с ужасом поняла, что начинает утрачивать чувство реальности — настолько туго его нити переплелись с нитями сна. Где именно начинается одно и заканчивается другое? Где именно она сейчас находится? Был ли сейчас здесь Виталий или это ей привиделось? Может, это продолжают исполняться желания, и на самом деле…

Разве ты не этого хотела?

Может, она зашла в ванную и задремала? Может, она задремала в гостиной, в кресле? Может, она все еще в своей постели у себя дома? А может, она спит под распевающей хрустальные песни подвеской в одной из комнат особняка? Может, она сама себе снится? По какую из сторон зеркала она сейчас? По какую из сторон сна?

Стягивая на груди халат, Алина попятилась, потом развернулась и выбежала из ванной. В коридоре она остановилась, прижавшись спиной к стене, потом повернулась и медленно пошла к гостиной. Остановилась на пороге, привалившись к косяку и свесив руки, чувствуя себя очень маленькой и очень-очень напуганной.

Я схожу с ума? Как Света? Как Борис?

Сон, в котором тебе снится сон, что тебе снится сон…

Тебе ведь пять было, Аля? Пять?..

В гостиной негромко играла музыка — Джо Дассен пел свою знаменитую «A toi». Виталий, сидевший на диване рядом с Мэй, листал какую-то книгу и курил, кивая в такт песне. Почувствовав чужое присутствие, он поднял голову и вопросительно взглянул на Алину.

— Уже?

— Что? — хрипло спросила она, шагнув в комнату.

— Ну, ты ж, вроде, собиралась душ принимать.

— А ты сейчас был в ванной, да ведь?

На лице Виталия появилось недоумение. Он закрыл книгу и положил ее рядом с собой.

— Ты чего?

— Ты там был или нет?! Ты… что-то говорил мне?! — в ее голосе зазвучали почти панические нотки. Она быстро пошла вперед, Виталий вскочил и, оказавшись возле нее, резко встряхнул за плечо.

— Эй, эй! Только не это!.. Конечно, я там был! Тебе все повторить?! Я повторю… Аля, — он наклонился, пристально глядя ей в глаза, — ты думаешь, что у тебя начались видения?! Черт! Этого еще не хватало!..

— Значит, был…

— Был! Прекрати! — он встряхнул ее еще раз. — Ты не спишь!

Алина облегченно кивнула, потом обхватила его за шею, притянула к себе и прижалась губами к его губам. Виталий ответил на поцелуй скорее машинально, потом слегка отстранил ее и внимательно посмотрел на ее лицо.

— Ты…

— Это ведь меня ни к чему не обязывает, верно?

— Ну?

— И тебя тоже, верно? Совершенно ничего не значит.

— Ты вот сейчас с кем вообще разговариваешь?

Алина шумно вздохнула и попыталась отвернуться, но уткнулась щекой в его подставленную ладонь. Виталий наклонился и негромко произнес:

— Знаешь, что я сейчас думаю?

— Что?

— Ничего. Сделай то же самое, ага?

— Хоро…

Он поймал губами окончание слова и ее губы, и теперь уже в его движениях не было ничего машинального. Краем сознания, она почувствовала, как ее повелительно потянули вперед, и послушно пошла — сквозь гостиную, сквозь музыку, сквозь еще молодую ночь, кажущуюся сейчас такой восхитительно бесконечной, лишенной прошлого и будущего, — ночь чарующую и дурманящую, чьи ладони оберегают и укрывают и чей темный шепот заговаривает циничную и бестактную зарю с ее пронзительным петушиным голосом, не давая той приближаться как можно дольше. Этой ночи ведомы все тайны времени и желаний, и она делится ими только с тем, кто принимает ее правила и ее покровительство, ни о чем не спрашивая, не требуя и, главное, не пытаясь размышлять и рассуждать, — ночь мудра, но не терпит чужой мудрости.