Пэлем Вудхауз - Том 17. Джимми Питт и другие

• Название: Том 17. Джимми Питт и другие
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: Остожье
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-901202-35-Х

В этой книге — новые идиллии П.Г. Вудхауза, а следовательно — новые персонажи.

---

— Молли!

Она подняла к нему мокрые глаза.

— Молли, любимая, что случилось?

— Я не должна. Нельзя.

— Я не понимаю!

— Нельзя, Джимми.

Он осторожно двинулся вперед, придерживаясь за поручень. Оказался рядом с ней и обнял.

— В чем дело, милая? Скажи мне. Она припала к нему, не отвечая.

— Ты же не из-за него волнуешься? Не из-за Дривера? Тут не о чем волноваться. Все будет очень легко и просто. Если хочешь, я сам с ним поговорю. Он знает, что ты его не любишь. И потом, у него в Лондоне есть девушка…

— Нет-нет. Не в этом дело.

— А в чем? Любимая, что тебя тревожит?

— Джимми… — Она запнулась. Он ждал.

— Да?

— Джимми, мой отец… он не захочет… отец… отец… он…

— Не одобряет меня? Она горестно кивнула.

Огромное облегчение охватило Джимми. А он-то вообразил… Он и сам не знал, что он такое вообразил — какоето громадное, непреодолимое препятствие, какую-нибудь всемирную катастрофу, которая навсегда оторвет их друг от друга. Он готов был расхохотаться от счастья. Так вот в чем дело, вот что за туча нависла над ними — мистер МакИкерн его не одобряет! Ангел с огненным мечом, охраняющий вход в Эдем, обернулся полицейским с резиновой дубинкой.

— Придется ему ко мне привыкнуть, — легкомысленно заявил Джимми.

Молли безнадежно смотрела на него. Он не понимает, не может понять. Как же сказать ему? Отцовские слова и сейчас еще звенели у нее в ушах. Он жулик. Он «ведет свою игру». За ним следят. А она любит, любит его! О, как же сказать ему, чтобы он понял?

Она теснее прижалась к нему, вся дрожа. Он снова стал серьезным.

— Милая, не расстраивайся так. Тут уж ничего не поделаешь. Он переменится. Когда мы с тобой поженимся…

— Нет-нет! Ах, как же ты не понимаешь? Я не могу, не могу!

Джимми побелел. Он с тревогой всмотрелся в ее лицо.

— Постой, любимая! Что это значит — ты не можешь? Неужели это настолько важно, чтобы… чтобы… — он искал слово, — тебе помешать?

— Настолько, — прошептала она.

Ледяная рука сжала его сердце. Мир рушился, разваливался на куски прямо у него на глазах.

— Но… но… ты же любишь меня, — медленно проговорил он, словно пытался найти ключ к загадке. — Я… не понимаю…

— Ты и не поймешь. Ты мужчина. Ты ничего не знаешь. Для мужчины все совсем по-другому! Он с детства знает, что рано или поздно должен будет уйти из дома. Для него это естественно.

— Милая, но ведь и ты не можешь всю жизнь прожить дома! Все равно, за кого ты выйдешь замуж…

— Это совсем другое дело. Папа никогда больше не захочет разговаривать со мной. Я никогда больше его не увижу. Он Уйдет из моей жизни, Джимми. Я не могу. Ни одна девушка не смогла бы вот так выбросить двадцать лет своей жизни, как будто их и не было. Я буду постоянно мучиться, сама изведусь и тебя сделаю несчастным. Каждый день сотня разных мелочей будет напоминать мне о нем, у меня не хватит сил бороться с этим. Ты не знаешь, какой он хороший, как он меня любит. Сколько я себя помню, мы с ним всегда были друзьями. Ты видел его только снаружи, со стороны, а я знаю, что на самом деле он совсем другой. Он всю жизнь думал только обо мне. Он рассказывал мне такое о себе, чего никто и не подозревает, и я знаю, что все эти годы он трудился только ради меня. Джимми, ты не сердишься, что я все это говорю, нет?

— Продолжай, — сказал он, крепче прижимая ее к себе.

— Маму я не помню. Она умерла, когда я была совсем маленькая. Так что мы с ним всегда были вдвоем — пока не появился ты.

Воспоминания о тех далеких днях толпились перед ней, пока она говорила, заставляли ее голос дрожать — полузабытые милые пустяки, овеянные волшебным ароматом счастливого прошлого.

— Мы с ним всегда были заодно. Он доверял мне, а я доверяла ему. Мы всегда поддерживали друг друга. Когда я болела, он сидел со мной всю ночь, и не одну — много ночей подряд. Однажды у меня была всего лишь маленькая лихорадка, но я вообразила, что ужасно больна, поздно вечером услышала, что он пришел, и позвала его, а он поднялся ко мне и сидел до утра, держал меня за руку. Только потом я случайно узнала, что в тот день шел дождь, он весь промок. Он мог умереть из-за меня. Мы с ним были верными партнерами, Джимми, милый. Я не могу огорчить его теперь, правда? Это было бы нечестно.

Джимми отвернулся, боясь, как бы лицо не выдало, что он чувствует. Он сходил с ума от иррациональной, нерассуждающей ревности. Он хотел, чтобы она принадлежала ему телом и душой, и каждое ее слово резало по живому. Еще мгновение назад он чувствовал, что она — его. Сейчас, в первую минуту потрясения, он казался сам себе чужаком, посторонним, без спросу ступившим на священную землю.

Она заметила его движение и инстинктивно угадала его мысли.

— Нет-нет! — закричала она. — Нет, Джимми, все совсем не так!

Их взгляды встретились, и у Джимми отлегло от сердца. Они сидели и молчали. Дождь, истратив основной запас своих сил, сыпался мягко и ровно. Среди серых туч над холмами проглянула бледная полоска голубого неба. Совсем оядом на острове запел дрозд.

— Что же нам делать? — спросила она наконец. — Что тут можно сделать?

— Нужно подождать, — сказал Джимми. — Все будет хорошо. Обязательно. Теперь нам ничто не может помешать.

Дождь перестал. Голубизна теснила серость и в конце концов совсем прогнала ее прочь. Солнце, низко висевшее на западе, снова ярко светило над озером. Воздух был чист и прохладен.

Джимми внезапно воспрял духом. Он разглядел ниспосланный ему знак. Такой и есть этот мир на самом деле — улыбающийся и приветливый, а не серый, как ему на минуту показалось. Он победил! Этого уже ничто не изменит. Остались какие-то мелочи. Как можно было хоть на минуту поддаться такой ерунде?

Джимми вывел лодку из укрытия на сверкающую воду и взялся за весло.

— Пора возвращаться, — сказал он. — Интересно, который час. Я бы хоть всю жизнь здесь провел, но, наверное, уже поздно. Молли!

— Да?

— Что бы ни было, ты разорвешь помолвку с Дривером? Хочешь, я ему скажу?

— Нет, я сама. Я напишу ему записку, если не встречу его до обеда.

Взмахнув несколько раз веслом, Джимми вдруг снова заговорил:

— Бесполезно! Я просто не могу удержаться. Молли, ничего, если я немножко спою? Голос у меня — не приведи Господи, но очень уж я счастлив. Постараюсь перестать, как только смогу.

Он громко и немелодично запел.

Молли тревожно смотрела на него из-под своей тенистой шляпы. Солнце зашло за холмы, блики на воде погасли. В воздухе чувствовался холодок. Громада замка нависла над ними, темная и угрожающая в неясных сумерках.

Молли пробрала дрожь.

Глава XX УРОК ИГРЫ В ПИКЕТ

Тем временем лорд Дривер, отойдя от воды, закурил сигарету и неспешным шагом двинулся на прогулку вокруг замка. Он был в обиде на весь мир. Изменнический побег Молли в лодке вместе с Джимми нисколько его не огорчил; у графа были другие заботы. Трудно сохранять безоблачную ясность духа, когда безжалостный дядюшка только что силой принудил тебя отказаться от любимой девушки и обручиться с другой, которая тебе абсолютно безразлична. При таких условиях жизнь представляется в довольно мрачном свете. К тому же лорд Дривер, хоть и не был склонен к самоанализу, невольно начал задумываться, не было ли его поведение самую чуточку недостаточно героическим. Он пришел к выводу, что, пожалуй, было. Конечно, начни он упираться, дядя Томас мог чертовски сильно осложнить ему жизнь. Вот в том-то вся и беда! Будь у него хотя бы, — ну, скажем, две тысячи в год собственного дохода — тогда еще можно было бы побороться. Но, черт побери все на свете, дядя Томас в случае чего может так урезать его содержание, что нельзя будет и носа высунуть из замка — сиди себе с каким-нибудь жалким фунтом стерлингов в кармане, да и того еще много!

Воображение лорда пасовало перед такой перспективой. Летом и осенью, когда можно охотиться, не так уж плохо пожить в родовом гнезде. Но круглый год! Лучше быть в столице с разбитым сердцем, чем с целым — в деревне в зимнее время.

— Ей-богу, — бормотал его лордство, — была бы у меня хоть пара… Да, черт побери все на свете, хоть бы пара тысяч в год! Я бы рискнул и попросил Кэти выйти за меня замуж, да, рискнул бы, черт меня раздери совсем!

Он продолжил прогулку, задумчиво попыхивая сигаретой. Чем больше он размышлял о своем положении, тем меньше оно ему нравилось. Во всей этой истории было одно только светлое пятно: с деньгами теперь станет малость полегче. Прежде вытянуть у дяди Томаса малую толику драгметаллов было все равно что вырвать коренной зуб у бульдога. Но уж теперь-то благодаря этой чертовой помолвке дядюшка, надо надеяться, слегка отпустит вожжи.

Его лордство как раз прикидывал, не удастся ли в минуту душевной разнеженности вытрясти дядю на приличную сумму, и тут на руку ему упала тяжелая теплая дождевая капля! В кустах зашлепало и зашелестело. Небо закрыли свинцовые тучи.