Мария Барышева - Увидеть лицо

• Название: Увидеть лицо
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

Пассажиры междугороднего автобуса, вместо пункта назначения, приезжают в удаленный и изолированный от внешнего мира роскошный особняк. С ними начинают происходить события, не до конца объяснимые с позиций здравого смысла. Мистика и фантастика всё сильнее вторгаются в их существование. Детективно-фантастический сюжет начинает развиваться в стиле «Десяти негритят», но это — только часть авторского замысла. Психологически-мистико-фантастический триллер. Изумительная проработка каждого персонажа. Напряженный и непредсказуемый сюжет.

---

…как чеченцы… тронет кто-нибудь тело…

…мертвые лежат иначе…Он точно это знал.

…опасность он всегда чувствовал так же безошибочно, как и смерть, этому быстро учились… где?! где?!

…руки в крови… мои руки в крови…

…ничего, пацан, с первым всегда тяжело… нака, глотни лучше…

… да что ж вы, суки, по своим…

… мертвые лежат иначе…

Что с твоей рукой?! Что с ней?!

Он резко развернулся и направился к оружейной стене. Олег недоуменно посмотрел ему вслед. Петр покачал головой, потом выразительно крутанул пальцем у виска.

— А ведь это он сказал, чтобы все разошлись за своими вещами, — негромко заметил он. Жора ответил ему мрачным взглядом.

— Это ни о чем не говорит. Если бы он не сказал, это бы сделал я!

— Часы остановились, — вдруг раздался тихий голос Алины, и все обернулись к ней. — Борис умер и часы остановились… — она прижала ладонь к губам.

— Они шли, когда я заходил сюда, — Жора наклонился, глядя на миниатюрный Реймский собор. — Двенадцать… Странно, — он взглянул на свои наручные часы. — Сейчас начало второго. Но вчера они шли правильно. Сломались, наверное…

— Это Борис переставил их с полки? — спросила Алина сквозь пальцы, пристально вглядываясь в циферблат.

— Когда мы пришли, часы, кажется, уже стояли на столе… хотя я не уверен… — Жора выпрямился и посмотрел на безносую куклу на рояле. — А Борис ведь сегодня встал очень поздно… позже всех…

— Это часть ловушки, — Алина запустила пальцы здоровой руки в свои мокрые волосы. Ей было плохо, очень плохо. Перед глазами до сих пор стояли мокрые железные острия, так и не дождавшиеся ее внизу, среди роз… Сработала ли ловушка именно в тот момент, когда она падала… или несколькими минутами позже? Возможно, если бы ее не выбросили из окна, она бы успела добежать до залы и увидеть куклу… и Лифман был бы жив. Она подняла голову и наткнулась на взгляд Виталия. К ее удивлению, в нем было сочувствие. Он кивнул ей, и внезапно она поняла, что он догадался о ее мыслях. Потом он отвернулся к развешанному на стене оружию. — Вы же помните, как он млел от этих часов. Одна из его вещей. Ему ведь так нравилось слушать их — смотреть и слушать… Ему было плохо, и он пришел к часам… Если бы они отбили час, возможно, он бы только слушал, но они били долго, и он не мог не посмотреть… — она вытянула руку поверх часов, и ее пальцы указали точно на сидящую на рояле игрушку. — Он не мог ее не увидеть. А увидев, не мог не… — Алина замолчала, кусая губы. Олег вздрогнул.

— Господи, какая извращенная фантазия! Но ведь он мог и не посмотреть. Или не пойти.

— Нет, — она слабо улыбнулась. — Не мог. Убийца нас уже хорошо изучил. У него было много времени. Важно понять другое — знал ли он о наших вещах то, что знаем мы, или он сам по себе, а эксперимент с домом сам по себе.

— По мне лучший подозреваемый — это Евсигнеев, но он был заперт, когда тебя… — Олег запустил указательный палец за вырез футболки и оттянул ее, точно ему стало душно. — Значит, кто-то все-таки в дом забрался… может, кто-то похожий на Виталия.

— Мы вывернули дом наизнанку! — заявил Петр, почесывая заросшую светлой щетиной щеку. — Мы не нашли никаких потайных дверей! Где он спрятался, интересно?! В кастрюле?!

— А окна?!

— Тогда бы где-нибудь были мокрые следы! Видал, как поливает?! Или он с зонтиком и в галошах лез?!

— Я вижу, тебе очень хочется, чтобы убийца был кто-то из нас! Интересно, почему?

— Ты на что намекаешь?! — Петр с исказившимся лицом шагнул вперед, но Жора оттолкнул его обратно.

— Нашли место!

Виталий тем временем подошел к висящему Борису и остановился. В руке у него была турецкая сабля. Он попробовал пальцем лезвие, потом посмотрел на остальных.

— Мне нужна помощь. Кто-нибудь подержите его.

— Нет. Это может быть ловушка, — Петр замотал головой. — Пусть лучше висит. Закроем сюда дверь — и все. Ее ведь все равно придется закрыть. Здесь оружие.

— Не дури, Виталя. Вдруг он прав, — поддержал его Вершинин. Виталий постоял немного в наступившей тишине, разглядывая обращенные к нему лица, потом криво улыбнулся.

— Ну, тогда это будет первое убийство, которое пойдет не по плану. Если очередность уже установлена.

Крепко сжав обеими руками черен сабли, он резко развернулся, клинок веселой ожившей молнией сверкнул в воздухе и прошел сквозь натянутые веревки, и они безжизненно повисли. Лифман со стуком повалился на пол лицом вниз, и древко алебарды, торчавшее из его спины, чуть качнувшись, уставилось в потолок. Теперь ювелир походил на воина, павшего на средне-вековом поле сражения.

— А я наорал на него, — вдруг прошептал Олег в полной тишине и медленно повел ладонь от лба к затылку, надавливая с такой силой, будто хотел вдавить волосы прямо в мозг. Казалось, он только сейчас окончательно понял, что Борис мертв. — И раньше орал. Он так меня бесил… так бесил…

— Из-за тебя он остался тут один! — прошипела Ольга. — Если б ты не заставил его Светку заворачивать, он бы не дошел до такого состояния.

— Да, надо было заставить тебя! — зло ответил Кривцов. — Жаль я…

— Тарантулы, — жестко произнес Виталий, и Олег осекся. — Ты был прав, Жора. Тарантулы из нас получились что надо!

Отвернувшись, он положил саблю, крепко взялся за древко алебарды и рванул, но тело приподнялось вместе с острием, точно Борис, спохватившись, пытался встать. Тогда, закусив губу, Виталий прижал ногой плечо Лифмана, снова рванул, и «перо» вынырнуло с сырым чавкающим звуком. Все невольно вздрогнули, а потом в испуганной тишине вдруг громко и безнадежно заплакала Алина, уронив голову на стол и вцепившись пальцами в волосы. Виталий взглянул на длинное, испачканное темной кровью «перо», а потом вдруг размахнулся и с силой всадил его в узорчатый паркет. В разные стороны полетели щепки, одна плитка выскочила и Воробьев ногой отшвырнул ее. Сейчас ярость была даже в блеске его серебряной цепи. Он с улыбкой посмотрел на остальных, но улыбка была темной, и каждый зрачок был как дно глубочайшего колодца, до которого можно падать вечность.

— Не плачь по нему, глупая, — размеренно сказал он. — Плачь по себе. Они вряд ли это для тебя сделают. Мало ли — вдруг от слез тоже сработает какая-нибудь ловушка.

Развернувшись, он направился к двери, оставив алебарду торчать в полу. Сейчас указывающее в потолок древко почему-то изумительно напоминало оскорбительно отогнутый средний палец.

Никто не загородил ему дорогу, никто не двинулся с места — все безмолвно смотрели мимо него, на торчащую алебарду и на мертвое тело рядом с ней. И только Алина так и не подняла головы, продолжая взахлеб рыдать перед умолкшими часами, стрелки которых застыли на двенадцати, словно время в этой комнате остановилось навсегда.

* * *

В остальных комнатах время подходило к четырем часам.

Второй длинный простынный сверток лег на пол морозильной камеры рядом с первым, и в этом было что-то жутковато-привычное, обыденное, как будто под аккуратно завернутой тканью были вовсе не люди, которые не так давно сидели с ними за одним столом и смеялись чьим-то шуткам. Это почувствовали все без исключения, и на этот раз, опустив тело на пол, вылетели из морозильной камеры так стремительно, словно за ними гналась стая волков. Когда дверь камеры захлопнулась, у Кристины снова началась истерика, но на этот раз куда более масштабная. Она глубоко, со слезами, задышала, попятившись прочь от остальных к раковине, потом вцепилась себе с горло, точно у нее был приступ удушья, страшно вытаращив налившиеся кровью глаза, потом вдруг заверещала на удивительно высокой ноте и ее руки замелькали, одну за другой хватая стоявшие рядом с раковиной грязные тарелки и чашки и с силой швыряя их куда придется — на пол, в стены, в проем полуоткрытой двери, подняв на кухне целую метель осколков.

— Не хочу!.. — визжала Кристина с каждым броском, перемежая крики с каким-то совиным уханьем. — Не хочу!..

Жора попытался поймать ее, но Логвинова с изумительным проворством проскочила у него под локтем, запустила в Вершинина кружкой и попала, отчего на лбу у Жоры начала зловеще наливаться здоровенная шишка.

Они поймали ее в столовой, где Кристина, повалившись на колени перед выкрашенным в черный цвет деревянным идолом, держащим жезл и топорик, яростно сдирала с пальцев кольца и швыряла в него.

— На! — вопила она. — Подавись! Мало тебе?!.. Мало?!.. Ах-ха-ха!..

Жора схватил ее сзади за руки и, пока держал, Виталий сбегал на кухню, вернулся с большой кастрюлей ледяной воды, и когда Жора поспешно отскочил, выплеснул ее на певицу. Кристина на несколько секунд застыла с раскрытым ртом и нелепо моргающими глазами, потом с размаху села на пол и залилась слезами, отчаянно хлюпая носом.

— Мне страшно, — всхлипывала она. — Я хочу домой. Мне нужно на гастроли. Я все отдам, только отпустите меня домой. У меня этих бабок как грязи! Меня вся Москва знает!