Александр Шмеман - ДНЕВНИКИ 1973-1983

• Название: ДНЕВНИКИ 1973-1983
• Автор: Александр Шмеман
• Издательство: Русский путь
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-85887-255-1

Восемь тетрадей дневников одного из самых значительных деятелей Церкви XX столетия, проповедника и богослова протоиерея Александра Шмемана (1921-1983) – не «простая регистрация событий последних десяти лет его жизни», но возможность «оставаться хоть на краткое время наедине с самим собой», «не раствориться без остатка в суете». Все явления повседневности, многочисленные впечатления, собственная жизнь, литература и политика соотносятся о. Александром с высшими ценностями, подвергаются религиозному осмыслению. Разносторонность интересов о. Александра, глубина и тонкость суждений делают его «Дневники» интересными самым разным кругам читателей.

---

тание, об антисемитизме, о "карловацких" настроениях части самой патриаршей Церкви и т.д. Вечером, по телевидению, рассказ о женщине, задушившей своего ребенка, потому что в нем был "демон". Все это после Англии, где мне много рассказывали о "расколах" и "скандалах" в среде неофитов, все ищущих "идеальной" и "чистой" Церкви. Спрашиваю себя: что это? Нечто типичное для нашего времени или же нечто постоянное? Ведь с самого начала в Церкви все время возникают эти темные, одержимые максимализмы : монтанизм, донатизм, всякие там павликиане, богомилы, хилиасты, староверы, с самого начала и до наших дней – апокалиптика, страхование, "ферапонты" всех мастей и оттенков. Это, по-видимому, соприродно христианству (а может быть, и "религии" вообще).

И, конечно, причина здесь в двусмысленности христианства . Ибо христианство двусмысленно par definition1 : "Так возлюбил Бог мир…"2 – с одной стороны, "не любите мира, ни того, что в мире…"1 – с другой. И вот эту-то основную антиномию "историческое" и самое что ни на есть "правоверное" христианство (Отцы, Церковь и т.д.) не только не претворило в экзистенциальный опыт – понимание жизни, идеал жизни, а, напротив, – от нее, так сказать, отказалось . Церковь устроилась в мире, обложила золотом и серебром кресты, митры, саккосы, больше того – стала "бытом", но – и в этом весь парадокс – неустанно призывая "не любить мира, ни того, что в мире", так сказать, игнорируя любовь Самого Бога к миру ("так возлюбил Бог мир…"). Ибо ключ к этому распознанию – я буду повторять это до моего смертного часа – в эсхатологической сущности христианства, и это значит, как раз, в распознании здесь и сейчас – "посреди нас" – грядущего Царства в радости о Христе, воснесшемся на небо и "никакоже отлучающагося, а пребывающаго неизменно…", а в ней и через нее "тайнообразующего" преображение мира и твари. Ересь всех этих максимализмов в отвержении "любви, побеждающей страх". Ибо все это раскрыто, все это дается только любящим: "И вопиял еси к любящим Тя: аз семь с вами и никтоже на вы…"

Отсюда два тупика современного христианства: любовь к "миру сему" (то есть без "не любите мира…") и ненависть к "миру сему" (то есть без "так возлюбил Бог мир…"). Два тупика, два отступничества.

Четверг, 3 июня 1982

Разговоры вчера:

1 С В.А.Красиным , тем самым, что в советской тюрьме "раскололся" с Якиром и выдал и предал и т.д. Несколько недель тому назад он прислал мне рукопись своей книги обо всей этой трагедии. Я прочел ее, и мне показалась она искренней, подлинно "покаянной". Красин находится в полном одиночестве, диссиденты игнорируют его, и он в полном духовном унынии. Иными словами, ко мне обратился за "духовной помощью". Сидел полтора часа, рассказывал свою жизнь. Показался мне человеком привлекательным.

1 по определению (фр.).

2 Ин.3:16.

3 1Ин.2:15.

2. С С.С.Куломзиной о ее "сомнениях" о Евхаристии. Удивительно то, что она пришла ко мне как раз, когда я пытаюсь обличить источник – богословский – этих сомнений, всю ту ужасающую "редукцию" Евхаристии, что началась – опять, опять – с обрыва эсхатологического восприятия Церкви и таинств.

3. В Нью-Йорке с Катей Львовой о "кризисе" ее RBRV (посылки книг в Россию). Лишний раз убедился в том, как во всякий добрый порыв немедленно "вмешивается" злая сила, претворяя его в самолюбие, самолюбование (мое дело) и, конечно, в муку…

Решительные дни на Фолклендских островах. Как ни проверяю свою совесть, свою "эмоциональную" реакцию на эту странную войну, свою страстную проанглиискую "позицию", все так же чувствую – нутром – ее правоту. Нет, в "мире сем" – правота не на стороне всяких шумных пацифистов, сторонников разоружения, детанта и т.д. Смотрю по телевидению на эти толпы молодежи, бушующие "за мир" в Европе, здесь, и чувствую всем существом, сколько во всем этом "Антихристова добра". Сущность этого Антихристова добра в том, что оно вдохновлено изнутри тем как раз, что изобличал Христос: "Какая польза человеку, если он весь мир приобретет, а душе своей повредит?"2 На днях читал (еще в Лондоне) в "Тайме" письмо в редакцию какого-то английского парламентария – в ответ на безостановочные призывы Папы (во время его посещения Англии) – к "миру". Он, то есть англичанин, пишет приблизительно так: "…it may be very peaceful indeed to live under dictatorship, but for a free man it is intolerable.. ."3 . И этим, в сущности, все сказано, и изобличен также и Папа – во всяком случае, в его "мирской" установке. За что умер британский офицер, пошедший в лоб пулеметному гнезду? Этот вопрос предполагает принятие основной "аксиомы" Антихристова добра: что жизнь всегда, при всех условиях – лучше смерти. А это, в свою очередь, снимает другой, более важный, более "основной" вопрос: "за что" стоит жить? Сколь ни "труден" христианский ответ, он абсолютно ясен: жизнь "жительствует" по-настоящему только тогда, когда человек готов "положить ее за други своя…"

Суббота, 5 июня 1982

Вчера вечером – graduation Johnny Hopko в Fordham Prep School4 . Речь президента университета – пожилого иезуита. Вся в подлизывании к молодежи: вы-де, мол, отбросили наши устаревшие идеологии, вы за жизнь, не за смерть, вы – независимы… И все в том же тоне. Так что даже текст из Второзакония о выборе между путем жизни и смерти оказывается оправданием современных "пацифистов". И все это так плоско. Ни одного призыва к "горе имеем сердца", к внутренней борьбе, к свидетельству о Христе. Повсюду все

1 Religious Books for Russia (англ.) – организация "Религиозные книги для России".

2 Мф.16:26.

3 "…можно действительно очень мирно и спокойно жить при диктатуре, но для свободного человека это невыносимо…" (англ.).

4 окончание старшим внуком, Джонни Хопко, средней школы при Фордамском университете.

та же желатиновая, сахаринная "любовь", все заливающая, как приторный соус. А вначале другой иезуит обратился к Отцу Небесному, объясняя Ему, какой это замечательный класс…

Сегодня родительская суббота, Литургия. Для меня все более осмысленным, все более радостным становится поминовение усопших за проскомидией. Чувство реального единства с ними, а по мере того, как я поминаю их, – детство, корпус, гимназия, Богословский институт, Париж, Америка – словно "собирается" и моя жизнь, оживает ее "реальность".

Вчера в "Русской мысли" оповещение о смерти Сергея Клепацкого, с которым когда-то в корпусе мы составляли "клуб поэтов". Шестьдесят лет: точный ровесник…

Понедельник, 7 июня 1982. Духов день

Тянем уже из последних сил… Вчера – Троицын день. Много исповедников, хорошая служба.

Начал вчера немножко обдумывать свои четыре лекции для нашего "института". И, как всегда в таких случаях, первое чувство – что ничего в этом вопросе ("Proclaiming the Word of God"1 ) не смыслю, самого вопроса не понимаю и совсем не знаю, что, собственно, можно и нужно сказать. Стал перелистывать книги – не находя в них ничего ясного, "последнего"… Каждый раз – мучительная встреча с чем-то огромным, решающим, насущным, и каждый раз – такое чувство, что все нужно – себе – открывать с азов… Что такое "Слово Божие", что значит – "и Бог бе Слово"? Ведь на тему эту написаны буквально тысячи книг – и все равно непонятно. А ведь речь идет не о каком-то "техническом" богословском вопросе, не о вторичном, а о самой сути веры. А суть должна быть проста : ведь не ученым и не богословам открывал ее Бог…

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины.

В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков2.

Среда, 9 июня 1982

Завтра – отъезд в Лабель (правда, пока что на десять дней, но все-таки – отъезд). Я совершенно изнемогаю. Вот уже три дня – головная боль, кошмары.

Война – на этот раз на Ближнем Востоке. Израильтяне в шестнадцати километрах от Бейрута. Сбитые сирийские аэропланы, весь мир в абсолютно бессильной панике… Война Англии с Аргентиной. Война Ирана с Ираком. И еще какие-то маленькие войны (где, наверное, режут еще больше, еще лучше). Чад в Африке… И всюду – в столицах – взрываются бомбы, убивают дипломатов. Армяне – турок, другие "без подписи"… Но тут же телевидение

1 "Провозглашение Слова Божьего" (англ.).

2 Ин.1:1, 14:4.

показывает баскетбольные финалы, новые автомобили, и всех зовут путешествовать и наслаждаться жизнью. "Хлеба и зрелищ!" La vie continue1 . И именно этот контраст – более чем что-либо другое – придает всему привкус "сумасшедшинки".

Собрание Orthodox Theological Society в семинарии. Был – через силу – на двух докладах в понедельник, епископа Петра и проф. Христу из Фессалоник. В связи с этим: думал вчера о том, что богословие (слова о Боге, вживание в сущность веры) предполагает как свое непременное условие – либо подлинную культурность, либо же святость, в смысле простоты, смирения и т.д. Культурность, однако, это не просто знание , это приобщенность к внутренней жизни мира, к "трагедии" (в греческом смысле) человеческой истории, человеческого рода . Ибо богословие есть всегда ответ или, лучше сказать, – благовестие в ответ , благовестие как ответ. Не случайно в нашем Orthodox Theological Society богословие превратилось в своего рода толкование "административных" текстов – канонических в первую очередь (о смешанных браках, об их числе и т.д.). И сидят молодые священники и судорожно записывают "рецепты" (а потом ими будут бить по голове несчастных, запутавшихся людей, на их спинах являть и доказывать свое православие…). Одна мелодия никогда не звучит в этого типа "административном богословии": "Я пришел отпустить измученных на свободу…" Собрание богословов – собрание "сердитых людей", отстаивающих свои "точки зрения". В нем нет никакого воздуха, никакого желания приобщить людей – к жизни, к радости, к реальности Церкви. Все построено по типу – полицейского участка ("протокол о преступлении"), больницы ("психологические копанья в зловонных подсознаниях"), суда и приговоров… Бог "интересуется" миром и человеком. Мы интересуемся "проблемами" Церкви и ее администрации. И все это безнадежно мертво и скучно…