Владимир Гусев - Хранитель Виртуальности

• Название: Хранитель Виртуальности
• Автор: Владимир Гусев
• Жанр: Научная Фантастика

…Хартия Вирта – свод законов, защищающих виртуальную реальность.

…Хранители – Сверхцивилизация метаморфов, цель которых – не допустить ни одну из рас до космической экспансии.

… Винтерпол – полицейская организация Хранителей.

Дело номер… не важно!

…Как, черт возьми, попал на Землю запрещенный наркотик виртаин, самое существование которого угрожает виртуальной реальности?!

Агент Винтерпола Логвин должен расследовать происходящее и «взять живыми или мертвыми» распространителей и изготовителей виртаина!

А… как?

Прочитайте – и узнаете сами!

---

– Ладно. Действуем по варианту номер два, – поразмыслив, меняет план действий шеф. Что же, это достаточно рационально – запустить в вирт самого юношу, напичкав его виртело закладками и выводя все, что он будет видеть и слышать в вирте, на монитор. Конечно, Заратустру-исходного так не поймаешь, но получить ценную информацию можно.

Горе-Заратустра явно рад моей неудаче.

– Спасибо за сотрудничество, – сквозь зубы цедит шеф. – У твоего кумира какая-то непробиваемая защита. Но мы до него доберемся, так и скажи ему, если случайно встретишь в вирте!

– А вы… Не лишите меня допуска? – не верит своему счастью юноша.

– Я ведь обещал: будешь с нами сотрудничать, степень наказания будет нулевой.

– То есть как это нулевой? А если у меня ничего не получилось лишь потому, что он не все рассказал? Отвечай, почему тропинка встала на дыбы? – строго спрашиваю я юношу.

– Что значит – на дыбы? – не понимает он. Техник, возящийся с дистанционным детектором лжи, чуть заметно опускает глаза. Парень действительно не знает, что такое «дыбы».

– Тропика превратилась в вертикальную стену и выбросила меня из вирта. Какое петушиное слово… Какой пароль нужно было ввести, чтобы она пропустила меня к дубу? – строго спрашиваю я.

– Не знаю, – растерянно улыбается парень. – Со мною такого не было.

Техник еще раз чуть заметно кивает. Юноша не лжет, с ним такого действительно не случалось.

– Оставь его, Логвин. Он честно сотрудничал с нами, пусть идет на все четыре стороны. Новое виртело получишь при выходе, личина прежняя, – сообщает Кирилл юноше. – Тебе даже не придется заново учиться ходить – мы проведем тебя по программе защиты свидетелей.

От счастья парень не знает, что сказать.

– Я бы его не отпустил, – возражаю я Кириллу. – Во всяком случае, лишил бы доступа. Навечно. Ты уверен, что он сейчас не помчится в вирт докладывать исходному Заратустре, что за ним охотится целый отдел Винтерпола?

– Не советую это делать, клон Заратустры! – говорит шеф юноше. – Мы все равно поймаем твоего приятеля, а вот у тебя могут быть неприятности.

– Не буду… Только не лишайте меня допуска! – скулит парень.

– Иди уже! – отпускает его Кирилл.

Едва юноша, получив разрешение на выход, исчезает из корпуса, мы возвращаемся в здание Управления. Новое виртело юноши начинено закладками, «жучками» и даже вирт-камерой, позволяющей видеть все, на что упадет его взгляд в вирте, на мониторе, установленном у наблюдателей. По дороге Кирилл отдает нужные распоряжения: все писать, ничего не пропускать, обо всем значительном докладывать. Естественно, в реале юношу тоже ведут.

– Думаю, реальная наружка ничего не даст. Если он и встретится с Заратустрой-раз, то только в вирте, – предполагаю я.

– Еще бы… После столь недвусмысленного указания – что ему еще остается делать? Но вдруг…

– Сообщите мне, как только он найдет Заратустру. У меня группа захвата наготове. Их даже на порог этой страны не пустили.

– Сообщим, не сомневайся. Главное – чтобы юноша не тянул с визитом к своему кумиру. Время дорого.

– И подвержено инфляции. Галопирующей.

Вернувшись в отдел, я оставляю за старшего Юрчика, велю всем быть в полной готовности, а сам отправляюсь к Караваеву за дочерью.

Фоторобот уже составлен. На меня с экрана смотрит бородатый молодой человек в модных очках. Борода его столь обильна, что очертания подбородка совершенно не просматриваются.

– Уберите бороду, – прошу я.

– Уже пробовали, – вздыхает Виктор Мязин, главный специалист по личинам и лицам. – Слишком большая неопределенность, под этот фоторобот будут подпадать десятки тысяч реальных рож. Так что найти его реал-поисковиком – задача практически невыполнимая.

Дочь равнодушно пожимает плечами. Я, дескать, сделала все, что могла, какие ко мне претензии?

– Жаль. Оказывается, он не дурак, этот Заратустра, на голый крючок его не поймаешь.

– Что ты имеешь в виду? – обиженно спрашивает дочь.

– Идем, дорогая! Большое спасибо за помощь, но… Ты все сделала правильно, просто Заратустра оказался хитрее, чем мы думали.

– Куда едем? – спрашивает дочь, едва мы выходим из Управления.

– К маме. То, чем я сейчас собираюсь заняться, лучше делать дома, а не на работе. Слишком интимное это дело…

Глава 21

Только там, где есть жизнь, есть и воля; но это не воля к жизни, но – так учу я тебя – воля к власти!

Ф.Ницше. Так говорил Заратустра

…Игра стала настолько популярной, что в нее играли уже миллионы взрослых и детей. Она стала основным развлечением, вытеснившим и созерцание выдуманных жизней, и имитаторы реальности, и все другие игры и развлечения реальности. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы ускорить эволюцию, а потом, после появления существенных изменений, вновь снизить темп до нормального, – в Игру погружались одновременно тысячи тысяч, их нельзя было лишить этой возможности, как нельзя было лишить пищи…

Д. Аймон. Подлинная история Виртуальности

Дома я, извинившись перед дочерью и остановив жену, начавшую было докладывать об успехах в деле обольщения шефа, запираюсь в своем кабинете, опускаю плотные шторы, включаю все лампы и становлюсь перед большим, в полстены, зеркалом.

Сбросив с себя одежду и оставшись, как говорят обыватели, в чем мать родила, я, вспоминая лицо и фигуру Клеопатры, начинаю трансформацию.

С телом я справляюсь быстро: чуточку уменьшить рост, сузить талию, плечи, значительно расширить таз и нарастить груди – все это не составляет большого труда. Очень быстро я добиваюсь соотношения 90-60-90 – голливудский стандарт. Но с лицом получается заминка. На меня из зеркала смотрит вроде бы и Клеопатра, но какая-то пресная, тусклая, совершенно, несмотря на безупречность обводов тела и линий лица, несексапильная.

Я требую, чтобы жена принесла мне несколько платьев и туфель с каблуками разной высоты. Примеряю платья, меняю туфли. Низкий каблук, высокий, средний, снова высокий…

Нет. Это не Клеопатра. Резкие движения, угловатая походка, холодный оценивающий взгляд. Не завлекающий, а оценивающий, типично мужской.

Что ж, ничего удивительного. Последний раз мне приходилось принимать форму женщины лет двадцать назад. За эти годы я просто отвык быть женственной.

Что же делать? Весь план летит к черту.

А было бы заманчиво самолично найти Заратустру, узнать адрес террориста, угрожающего вирту, и, чем черт не шутит, спасти Виртуальность. Мне за это непременно предоставили бы право на акт размножения…

Волна воспоминаний о собственном рождении поднимается откуда-то из самых глубин моего естества. Наэлектризованная атмосфера, сполохи молний, гул дальнего землетрясения, ураганный ветер, колебания магнитного поля – и все это одновременно с изменением вектора гравитации, отчего захватывает дух, как при спуске с горы. Клетки моего тела впитывают энергию всех видов, насыщаются ею, переполняются, набухают желанием, буквально стонут в предчувствии удвоения. Разряды молний все ближе, раскаты грома все оглушительнее. Концентрация озона быстро растет. Вектор тяжести вновь меняется, электрическое поле резко падает… И вот оно! Ни с чем не сравнимое чувство удвоения, удвоения всего числа клеток, глубины ощущений, потока чувств, уровня внутренней энергии… Весь мир лежит у моих ног. Я вспоминаю всех своих предков, чудо первого удвоения, длившегося несколько недель, когда чувства и мысли удваивались чуть ли не каждый час – неземной час! – а мой рацио охватывал всю планету, всю оболочку…

И чувство сытости, несравненное чувство голодного, неимоверно голодного живого существа, получившего сразу много вкуснейшей пищи. Период питания накопление энергии – чудо деления – снова период поглощения пищи… Впрочем, всему бывает конец, и приятному воспоминанию тоже. Дальше начинается ужас самопоедания, я не люблю этот период нашей жизни.

А все же славно было бы получить право на акт размножения…

Самолично я ЭТО еще никогда не испытывал. А воспоминания, какими бы яркими они ни были, – всего лишь воспоминания…

Собрав в охапку все платья, белье и туфли, я иду в комнату жены.

– Может, потренируемся в лесбийской любви? Пока ты в этой форме? предлагает она, рассматривая мое хоть и не сексапильное, но все же очень красивое, а в данный момент полностью обнаженное тело.

– Обязательно, дорогая, но не сегодня. Я непременно научу тебя этому извращению – но в другой раз, ладно? У меня действительно много работы.

Жена скользит взглядом по моим грудям, заменяет взгляд ладонью, скользит ею вниз, на пару секунд останавливает ладонь на лобке, не удерживается от соблазна просунуть ее между бедер, но после того, как я их плотно сжимаю, разочарованно отводит от моего тела взгляд и убирает ладонь.