Джим Корбетт - Моя Индия

• Название: Моя Индия
• Автор: Джим Корбетт
• Издательство: Издательство: Дрофа
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Аннотация Gautier Sans Avoir (выполнил OCR и корректуру):

Третья книга английского автора Джима Корбетта (1875–1955) имеет частично автобиографический характер. Она состоит из очерков о жизни и труде беднейших индийцев: крестьян — арендаторов земель Джима Корбетта, работников железной дороги, на которой автор 21 год прослужил подрядчиком по погрузке-разгрузке и пр. Представлен ряд трогательных историй, свидетельствующих о бескорыстной помощи Корбетта и простых индийцев беднякам, попавшим в трудное положение. Интересны детали быта и обычаев жителей Северной Индии в первой половине XX века. В определенном смысле данный труд не менее занимателен, чем произведения Дж. Корбетта о тиграх и леопардах-людоедах.

---

В понедельник муж и жена настолько ослабели и упали духом, что уже не могли выйти из хижины. Пищи у них не было, и ее не будет до тех пор, пока они снова не начнут работать. Но зачем теперь работать: ведь пропали дети, ради которых они столь охотно трудились с утра до вечера. Друзья приходили и уходили, стараясь каждый по-своему выразить свое сочувствие, а Харквар все сидел у дверей хижины, думая о мрачном и безнадежном будущем. Кунти, выплакав все слезы, уже много часов сидела в углу, раскачиваясь взад и вперед.

В этот понедельник один знакомый мне человек пас буйволов в тех джунглях, где жили дикие звери и хищные птицы, о которых я говорил выше. Он был простым пастухом и большую часть своей жизни провел в джунглях, где пас буйволов деревенского старосты из Патабпура. Опасаясь тигров, он перед заходом солнца собрал буйволов и погнал их в деревню по протоптанной скотом дорожке, через самые густые заросли. Пастух заметил, что каждый буйвол, дойдя до определенного места на дороге, поворачивал голову направо и стоял до тех пор, пока идущий сзади буйвол не начинал подгонять его рогами. Пастух подошел к этому месту и взглянул направо: в небольшой яме в нескольких футах от дороги лежало двое маленьких детей.

В субботу днем, когда городской глашатай обходил деревни, пастух пас буйволов в джунглях. Однако вечером и на следующий день, в воскресенье, в селении, где жил пастух, как и во всех других деревнях Каладхунги, только и было разговоров что о похищении детей Харквара. Это, значит, и были пропавшие дети, за которых обещана награда в пятьдесят рупий. Но почему их убили и принесли в это отдаленное место? Дети были голыми и лежали обнявшись. Пастух спустился в яму и присел на корточки, чтобы узнать, как погибли дети. В том, что дети были мертвы, он не сомневался, однако, сидя рядом с ними и рассматривая их, он вдруг заметил, что они дышат, и понял, что они живы и просто крепко спят. Пастух сам был отцом, он очень осторожно притронулся к детям, чтобы разбудить их. Прикоснувшись к ним, он нарушил обычай своей касты, ибо был брамином, а дети принадлежали к низшей касте. Но что значат обычаи касты в подобных случаях! Предоставив буйволам самим следовать домой, он поднял детей, которые были слишком слабы, чтобы идти, и, посадив их на плечи, отправился на базар в Каладхунги. Пастух был слабым человеком, поскольку он, как и все жители предгорий, болел малярией. Нести детей было неудобно, их все время приходилось придерживать. Да и тропинки, протоптанные скотом и дикими животными в этом районе джунглей, проходят с севера на юг, а его путь лежал с востока на запад. Кроме того, ему часто встречались непроходимые заросли и глубокие ущелья. Однако он мужественно прошел шесть миль, иногда останавливаясь, чтобы передохнуть. Путали не могла говорить, а Пунва был в состоянии произнести лишь несколько слов: они играли и заблудились.

Харквар сидел у порога хижины и смотрел в сгущающуюся темноту ночи. То тут, то там появлялись светящиеся точки: это в домах зажигали фонарь или разводили огонь в очаге. Вдруг он заметил небольшую группу людей, приближающихся со стороны базара. Во главе процессии шел человек, несущий что-то на плечах. Все новые люди присоединялись к процессии со всех сторон, и он слышал возбужденные голоса: «Дети Харквара! Дети Харквара!» Он не мог поверить своим ушам, но это, по-видимому, было так, ибо процессия направлялась прямо к его хижине.

Кунти, отчаяние которой достигло предела и силы которой окончательно истощились, заснула, скорчившись в углу хижины. Харквар разбудил ее и подвел к дверям как раз в тот момент, когда подошел пастух, несший Пунву и Путали.

Когда умолкли приветственные возгласы, поздравления друзей, благословения и выражения благодарности, которыми со слезами осыпали спасителя, стали обсуждать вопрос о награде, причитавшейся пастуху. Для этого бедняка пятьдесят рупий были несметным богатством. Пастух мог бы купить на них трех буйволов или десять коров и стать независимым на всю жизнь. Однако спаситель детей оказался лучше, чем его считали. Он сказал, что многочисленные благословения и проявления благодарности сами по себе уже достаточная награда для него, и наотрез отказался взять хотя бы одну пайсу из этих пятидесяти рупий. Харквар и Кунти также отказались принять эти пятьдесят рупий в качестве подарка или займа. К ним вернулись их дети, которых они уже не надеялись увидеть. Когда они достаточно окрепнут, Харквар и Кунти опять начнут работать. А пока им за глаза хватит молока, сладостей и пури, принесенных с базара добрыми и чистосердечными людьми, собравшимися в хижине.

Двухлетняя Путали и трехлетний Пунва потерялись в пятницу, в полдень, и были найдены пастухом в понедельник около пяти часов дня, то есть примерно через 77 часов. Выше я перечислил диких зверей, которые, как мне было известно, жили в лесу, где дети провели это время. Невозможно предположить, что никто из хищных зверей или птиц их не видел, не слышал или не почуял. Тем не менее, когда пастух передал Путали и Пунву родителям, на теле детей не было следов зубов или когтей.

Однажды я наблюдал, как тигрица подкрадывалась к месячному козленку. Местность была совершенно открытая, и козленок, заметив тигрицу на некотором расстоянии, начал блеять, после чего тигрица перестала подкрадываться и направилась прямо к нему. Когда она приблизилась на расстояние нескольких ярдов, козленок пошел к ней навстречу. Подойдя к тигрице, он вытянул шею и поднял голову, чтобы обнюхать ее. Несколько мгновений месячный козленок и королева лесов стояли нос к носу. Затем тигрица повернулась и ушла в том направлении, откуда появилась.

В конце войны против гитлеровской Германии в течение одной недели я прочел отрывки из речей трех самых видных деятелей Британской империи. Они осуждали зверские методы ведения войны и обвиняли противника в том, что он пытался строить отношения между воюющими сторонами на основе «закона джунглей». Если бы создатель установил для человека те же законы, что и для обитателей джунглей, войн не было бы.

БРАТЬЯ

Долгие годы обучения мальчиков искусству охоты остались позади. Однажды утром, после завтрака, мы сидели на веранде нашего коттеджа в Каладхунги. Сестра Мэгги вязала мне пуловер цвета хаки, а я заканчивал ремонт моего любимого спиннинга, который испортился оттого, что долго лежал без употребления. В это время по ступенькам веранды поднялся человек, одетый в чистый, но со множеством заплат бумажный костюм. Лицо его озаряла широкая улыбка. Поздоровавшись, он спросил, помним ли мы его.

Много людей, опрятных и не очень опрятных, старых и молодых, богатых и бедных (но в основном бедных), индусов, мусульман и христиан поднималось в разное время по этим ступеням, ибо наш коттедж стоял на перекрестке дорог, у подножия гор, на границе между пашней и лесом. Здесь находили приют больные и обездоленные, все те, кто нуждался в помощи, человеческом участии или просто в чашке чаю. Это были крестьяне, жившие в земледельческих районах, или же рабочие, трудившиеся в лесах, а подчас путники, направлявшиеся из одного места в другое. Если бы на протяжении всех лет мы записывали имена только больных и раненых, которым была оказана помощь, этот список включил бы тысячи имен. Мы лечили различных людей, ставших жертвой болезней, свирепствовавших в этой местности с нездоровым климатом, или пострадавших в лесу от нападения диких зверей.

Однажды утром к нам пришла женщина с жалобой на то, что ее сыну очень трудно есть припарку из льняного семени, которую ей накануне вечером дали для того, чтобы приложить к нарыву. Она просила заменить лекарство в связи с тем, что припарка не помогала мальчику. Был и такой случай, когда поздно вечером пришла старая женщина-мусульманка и, заливаясь слезами, умоляла Мэгги спасти ее мужа, умиравшего от воспаления легких. С сомнением разглядывая таблетки, она спросила: «И это все, что следует дать умирающему человеку, чтобы ему стало лучше?» На следующий день она вернулась и, сияя, сообщила, что ее муж поправился. Она просила дать такое же лекарство пришедшим с нею четырем знакомым женщинам, у которых тоже были старые мужья, могущие в любое время заболеть воспалением легких. В другой раз восьмилетняя девочка, с трудом дотянувшаяся до задвижки на воротах, подошла к веранде, крепко держа за руку мальчика примерно на два года моложе ее, и попросила лекарство для его больных глаз. Она села на землю, заставила мальчика лечь на спину и, зажав его голову между колен, сказала: «Теперь, госпожа, вы можете сделать с ним все что хотите». Девочка была дочерью старосты деревни, расположенной в шести милях от нас. Увидев, что у товарища по школе болят глаза, она решила привести его к Мэгги для лечения. В течение целой недели, до тех пор пока глаза у мальчика не были вылечены окончательно, эта юная самаритянка ежедневно приводила его к нашему коттеджу, хотя ей надо было проделать лишние четыре мили.