Пэлем Вудхауз - Том 12. Лорд Дройтвич и другие

• Название: Том 12. Лорд Дройтвич и другие
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: Остожье
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94297-042-4

В этой книге три романа П.Г. Вудхауза, ранее не публиковавшиеся: «Неуемная Джилл», «На Вашем месте» и «Французские каникулы».

---

— Хочет-то хочет, а увидит две штуки, ха-ха-ха!

— Господи! Ей так плохо?

— Понимаете, милорд, при этих самых припадках надо пить бренди. А вот вы не рассердитесь, если я скажу?

— Пожалуйста, Сид, говорите.

— Волос у вас плохой.

— Голос?

— Волос. Стригут плохо. Да что с них взять, с деревенщины? Вот у нас в Лондоне…

— Ах, эти столичные жители!

— Ну! — сказал Сид. — Уж кто-кто, а мы-то столичные. Чья лавочка была? Наша. Отца, значит, деда, прадеда, прапрадеда. У меня бритвы есть, набор, так они прапрапрадеда. Во-от такие, прям ножи!

— Да? — откликнулся Фредди.

— А. то! Хотите, покажу?

— Буду ждать с нетерпением, — холодно пообещал младший брат, направляясь к двери.

— Ты уходишь? — огорчился старший.

— Да. Мне нехорошо. Видимо, приступ. Сид мрачно глядел ему вслед.

— Вот из-за них, — сообщил он, — бывают революции. Добрый Тони поспешил смягчить обиду.

— У него манера такая.

— Манера? А вот из-за такой манеры кровь потечет по мостовым.

— Как неприятно! — поежился Тони. — И скользко… Не сердитесь на Фредди, Сид. Может, он и высокомерен, но служит вашим интересам. Помните, вы мне дали лосьон? Фредерик пытается его пристроить. Вспомните об этом, когда дойдет до гильотины. Кстати, когда вы ждете эту вашу революцию?

— Со дня на день.

— Ну, тогда я еще успею съездить за батарейкой. А вы тут посидите, отдохните. Можно картины посмотреть. Вы их любите?

— Мне вот эта нравится, — отвечал Сид.

Беседуя, он ходил по комнате, и сейчас остановился перед портретом мужчины в латах с воинственным подбородком, который держал руку на эфесе длинного и, вероятно, острого меча.

— Ктой-то? — с уважением спросил Сид.

— Один мой предок, — отвечал Тони. — Ричард Длинный Меч. Король Шотландии назвал его лжецом, а он дернул короля за нос. Посадили, естественно.

— От это да!

— Приговорили к казни, а дочь принесла этот меч в тюрьму. Ну, он и убежал.

— Да, люди были…

— Смотрите-ка! — воскликнул Тони.

— А что, милорд?

— Странно… Вы на него похожи.

— Эт я?

— Да, похожи. Сид захихикал.

— Ни сном, ни духом, милорд! Мои предки с вашими не знались. Только вот мамаша, но она — женщина приличная.

Тони засмеялся.

— Да что вы, Сид, я просто так. Ну, пока. Хотите закурить — сигареты вот здесь.

— Спасибо, милорд.

Тони вышел в сад, а Сид, хотя был не прочь закурить, не сразу направился к столику. Он постоял перед портретом и даже принял похожую позу, вздернув подбородок и сжав невидимую рукоять.

— Дела-а… — вымолвил он.

Пока он говорил, дверь открылась, и вошел Слингсби. Его величавые черты затуманила забота. Сид очнулся и сказал:

— Ку-ку, дядя Тед!

— Где мамаша? — спросил дворецкий.

— А кто ее знает? Может, у вас?

— Нет, не у меня. Бродит по дому. Это нехорошо.

— Да ладно, чего она сделает! Любит старые места… Все ж, целых два года прожила, когда его милость нянчила.

— Мало ли что она любит! Ее место — среди слуг. И тебе тут торчать нечего.

Сид Прайс решил, что самое время осадить наглого дядю.

— Да? — сказал он. — А мне его милость разрешил. Мало того, я сейчас закурю.

— Еще чего!

— Его милость предложил, — гордо сказал Сид. — Съели, а? Дворецкий застыл на месте.

— Да как ты…

Сид сжал правый кулак.

— Молчи, смерд! — вскричал он. — А то рассеку надвое!

— Ты что, сбрендил?

— Шутка, дядя Тед. Его милость сказал, что я похож на этого типа.

— Вот как?

— Да-да, сказал. И верно, похож. Одно лицо. Он всмотрелся в картину.

— Дэ! Из меня-то граф получше бы вышел, чем из этих самых. Подумаешь, аристократы!

— Да ты что? — возмутился Слингсби, хотя такой величавый человек не может это полностью выразить. — Завел, понимаешь, в моем доме эти свои разговорчики!

— В чьем, в чьем? — грубо фыркнул Сид. — Шляпы долой перед графом Слингсби! Чего там, перед целым герцогом!

Дворецкий гневно смотрел на племянника, жалея примерно в сотый раз, что не он его воспитывал. Судьба современной молодежи нередко тревожила Слингсби, а в Сиде Ланселоте Прайсе были все ее худшие черты.

— Ух, высек бы я тебя!.. — сказал он, отдуваясь. — Жаль, руки не доходят.

Сид не зря ходил на дебаты в рабочем предместье.

— И не дойдут, — парировал он. — Куда вам!

Последовала перебранка. Дворецкий старался как мог, но Сид превосходил его в искусстве спора, и спасся он лишь потому, что в комнату вошла женщина.

Она была немолода и не очень опрятна. Готовясь к визиту, миссис Прайс надела черное шелковое платье и напомадила волосы чем-то из запасов сына, но особым блеском не отличалась. Лицо у нее было багровое, глаза остекленели, и взгляд вряд ли мог сосредоточиться.

Однако, немного поморгав, она худо-бедно узнала участников ссоры и обратилась к ним с должной суровостью:

— Ай-я-я-яй! Чего ругаетесь?

Слингсби перекинулся на нее, радуясь новому антагонисту. Достойным дворецким не подобает препираться с сосунками; к тому же, племянник оказался необычайно вертким. Каждое ваше слово он метал обратно как бумеранг, видимо — поднаторел среди большевичков. Словом, брат осуждающе взглянул на сестру.

— Явилась! — промолвил он. — Пьянчуга старая! Схватившись для верности за кресло, мамаша Прайс охотно приняла бой.

— Это кто у тебя пьян… ик!

— Привет, мамань! — сказал Сид. — Лыко вяжешь?

— А то! — с достоинством отвечала она. — Ну, выпила капельку, а кто… ик! — виноват? Другой пожалел бы… я женщина хворая.

— Ничего, выдюжишь.

— Оно конечно, только сердце все скачет. Чего вы тут не поделили?

— Дядя Тед не верит, что из меня вышел бы какой-нибудь граф.

— Много он понимает!

— И вообще, — вступил в беседу Слингсби, — нечего ему тут делать.

Мамаша Прайс туманно смотрела на него.

— Эт кому, ему? Прям сейчас! Скажи про кого другого!

— Что ты плетешь?

— Да так… Я свое знаю.

— А я знаю свое, — сообщил дворецкий. — Тебе тут делать нечего. Иди в мою комнату.

Миссис Прайс отпустила кресло, чтобы гордо скрестить руки, но чуть не упала. Однако в голосе ее остался призвук гордо скрещенных рук.

— Ты тут не очень, Теодор! Знай, с кем говоришь. А то я тако-ое скажу…

— Ладно, только не здесь. Это тебе не вокзал какой-нибудь.

Сид был счастлив, словно достал лучшее место на матче века.

— Давай-давай! — подбодрил он родительницу. — Давай, не спускай.

Однако мамаша Прайс угасла. По ее щекам текли слезы.

— Кому я нужна? Никто меня не любит! Ой, я бедная, нес…

— Эй, выше нос!

— Меня родной брат обижает! Родной сы-ы-ын…

— А что я? Что я? Ты на себя погляди!

— Ой, Господигосподигосподи!

— Ладно, мамаша!

— Сам виноват, — мрачно сказал Слингсби. — Надо было смотреть.

— Так она просила! Припадок у нее!

— Что его милость подумает?

Слова эти навлекли страдалицу на новую мысль.

— А выпью-ка я за него вина!

— Чайку, — поправил ее брат. — И не здесь, у меня. Сил с тобой нету! Пошли, пошли, оба!

— Где Полли? — жалобно спросила мамаша Прайс.

— В парке, — отвечал Сид, — смотрит на кроликов. Никогда их не видела. То есть живых, надо понимать. К чаю вернется, как это, голубь в голубятню.

— Хорошая девушка, — сказала мамаша Прайс, — американка, да, что поделаешь! Я всегда говорю, люди разные бывают. Кто-кто, а она никого не застрелила, хоть там у них и принято. Тихая такая, уважительная. А чтоб стрелять — да Боже мой!

— Мамаша все в кино ходит, — пояснил Сид. — По ней, там одни гориллы да гангстеры.

— Ка-ак пальнет! — сердито сообщила гостья. — Я так понимаю, это надо запретить. А Полли прямо говорит, не скрывает, что оттуда, но чтобы кого застрелила… Тихая такая, воспитанная. И работница хорошая. Женись, сынок, женись, бывает и хуже. Никого не застрелила.

— Чего мне жениться, мать? — сурово сказал Сид. — Еле кручусь, работы много. Мне не до баб. Я в свои ножницы влюбленный.

— Меня бы кто любил! — взвыла мамаша.

— Хорошее дело. А то, может, чаю? Оп-ля, пошли!

— Где Тони… ик… его милость? Мы не обнимались!

— Обнимитесь, обнимитесь, — заверил Слингсби. — Идем! Нет, таких зануд…

Двери закрылись, в комнате воцарился мир.

Глава IV

Мир распростер свои мягкие крылья не только над гостиной. День достиг той точки, когда (если каким-то чудом погода стоит хорошая) все сущее озаряет поистине волшебный свет. Люди, звери, вещи словно заснули. Лужайку покрыла тень. В кустах щебетали птицы. Предвечерние ветерки обещали долгожданную прохладу.

Эту мирную тишину нарушили зловещие звуки. Сами по себе они вполне привычны в наше автомобильное время — гудки, скрип тормозов, сдавленный крик; но сейчас они просто поражали, как какая-нибудь сенсация.