Айрис Мердок - Дитя слова

• Название: Дитя слова
• Автор: Айрис Мердок
• Издательство: ООО «Издательство ACT» «Фолио»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001

«Дитя слова» — роман, в каком-то смысле стоящий особняком в творчестве Айрис Мердок. Почему? На первый взгляд книга сохраняет все «фирменные» черты стиля писательницы — психологизм, тонкий анализ не просто человеческих отношений, но отношений, готовых сложиться — и не складывающихся… Однако есть тут и нечто новое — извечное для английской литературы вообще и нехарактерное в принципе для Мердок ощущение БЕЗНАДЕЖНОСТИ, сумеречного осеннего очарования КОНЦА ЭПОХИ — конца жизненного уклада и мироощущения для людей, внутренне к этой эпохе принадлежащих…

---

Утром я от души пожалел, что рассказал все Артуру. Рассказывая ему, я чувствовал, как мне становится легче. В этом было удовлетворение, близкое к оргазму. Я послал Артура за вином и почти все выпил сам. А сейчас, утром, я чувствовал себя ужасно: меня тошнило, кружилась голова, и я был сам себе противен. Я проглотил три таблетки аспирина и выпил уйму воды. И дело было не в том, что я сомневался в деликатности Артура или пожалел, что он все теперь знает. Мне было бы невыносимо, если бы об этом знал кто-то другой, Артур же никогда не воспользуется моей тайной. Просто то, что я все ему выложил, казалось мне теперь страшной ошибкой. Вся эта нескромная болтовня, все эти бесконечные пьяные откровения с ужасающей силой оживили прошлое. Отзвуки его жутко отдавались даже в моей унылой голой квартире. А я намеренно оставил свою квартиру голой, как оголил и свою жизнь в тщетной попытке убрать из нее все, что могло бы напомнить мне об Энн. Сегодня, раскрыв польский словарь, я увидел в нем засохший цветок, белую фиалку, которую Энн обнаружила в своем саду и подарила мне в ту прелестную невинную пору, когда я любил ее, а она еще об этом не знала.

День начался с письма от Томми.

Любовь моя.

Мне так жаль, что я оказалась такой никчемной вчера вечером, и, пожалуйста, извини за то, что я сказала насчет Лоры Импайетт: я знаю, что это было глупо. Ты знаешь, что я люблю тебя и хочу выйти за тебя замуж, но больше всего на свете мне хотелось бы облегчить твою боль, и я уверена, что если бы ты только поделился со мной своими бедами, тебе бы стало легче. Я не могу поверить, чтобы ты когда-либо мог совершить что-то плохое. Но даже если это так, ты должен простить себя. Чувство вины никогда никому не помогало, верно ведь? Так или иначе, я прощаю тебя во имя Господа нашего. Не хочешь принять это от меня в качестве рождественского подарка? Я так люблю тебя, что, мне кажется, я имею право тебя простить… (И так далее, и тому подобное.)

Я подумал, как это трогательно со стороны Томми предлагать мне прощение Господа Бога в качестве рождественского подарка, особенно если учесть, что она ведь понятия не имеет, в чем мой проступок; я понимал: мне очень повезло, что меня любит такая умная и милая молодая женщина, как Томми, но она была просто мне ни к чему, и я послал ее к черту.

Электричества по-прежнему не было. В квартире стоял ужасный холод. Я надел свитер и пальто — чувствовал я себя нелепым и неуклюжим, но все равно не согрелся. Зажигая спиртовую горелку, чтобы вскипятить чай, я обжег себе палец. Мистер Пеллоу постучал в дверь и попросил одолжить ему свечу. Я сказал, что у нас нет лишней. А немного спустя я поймал Кристофера, пытавшегося потихоньку выскользнуть за дверь, чтобы передать свечу мистеру Пеллоу. Я отобрал у него свечу. Кристофер сообщил, что Мика Лэддерслоу арестовали — в связи с кампанией краж, которую для пополнения своих фондов проводили маоисты; не дам ли я немного денег, чтобы взять его на поруки из тюрьмы? Я заявил, что нет. Кристофер ушел к себе и стал практиковаться на своей табле. Я велел ему заткнуться. Он вернулся на кухню и так крутанул винтик спиртовой горелки, что сломал его. Я сказал ему, что он мне осатанел и чтобы он убирался, но он и ухом не повел, так как я уже не раз это ему говорил. Тут явился Джимбо Дэвис — вид у него был вдохновенный, в руках зеленые ветки иммортели. Он пожал мне руку как-то особенно сочувственно (или, может, мне это показалось?) и прошептал: «Да, да…» И они с Кристофером уединились в комнате Кристофера, откуда вскоре донесся смех — должно быть, они веселились на мой счет.

Явилась Лора Импайетт. Мне отчаянно не хотелось видеть ее, но не хватило ума тотчас что-нибудь соврать. («Ах, какая обида, а я как раз уезжаю в Хоунслоу».) Сегодня, несмотря на сухую погоду, на ней была широкая желтая клеенчатая накидка с капюшоном, подвязанным под подбородком, стеганое пальто и синие саржевые брюки, схваченные у щиколоток велосипедными зажимами. Она не стала снимать пальто. Мы сели у кухонного стола — два нелепых, закутанных, продрогших существа с красными носами. Она бы с удовольствием выпила кофе, но у меня теперь не было никакой возможности согреть воду. Мы вглядывались друг в друга в полумраке.

— Хилари, а вы сможете это перенести, если Кристел выйдет замуж за Артура?

— Не говорите глупостей, Лора, только не говорите глупостей, моя хорошая.

— Я ведь знаю, как вы близки с Кристел.

— Я хочу, чтобы она вышла замуж за Артура.

— Тогда почему же вы были так бесконечно несчастны в четверг?

— Нисколько я не был несчастен, просто у меня болел зуб. Артур отличный малый.

— Артур не такая уж находка.

— Нищие не выбирают. И Кристел — не такая уж прекрасная английская роза.

— Я просто ушам своим поверить не могу, когда вы говорите так о Кристел.

— Я всегда вижу очевидное, даже если речь идет о моей сестре. Она может считать себя счастливой, что у нее вообще появился ухажер.

— Я как-то ждала от вас большей разборчивости.

— А кто я такой, чтобы проявлять разборчивость?

— Но неужели вам все равно! И, уж конечно, вы не можете всерьез говорить о том, что женитесь на Томми.

— Кто сказал, что я женюсь на Томми?

— Вы — в четверг.

— Я просто болтал что попало — лишь бы вы молчали.

— Как это мило с вашей стороны! Знаете, Хилари, вы себя недооцениваете. В вас так много заложено, а вы так мало это используете. Такое впечатление, точно из вас весь дух выпустили, точно вы окончательно потеряли весь запал.

— Так оно и есть.

— Но почему? Хилари, вы должны сказать мне. Вам же легче станет, если вы кому-то все расскажете. Я знаю, что-то тут есть. Хилари, ну разрешите мне помочь вам. Я же так люблю вас, мой дорогой, разрешите мне помочь. Не ставьте на себе крест. Я знаю, вам нужен дом и вам захочется иметь свой дом еще больше, когда Кристел выйдет замуж. Обопритесь на меня, воспользуйтесь мной. Вы же знаете, что можете считать наш дом на Куинс-Гейт-террейс — своим. И он станет еще больше вашим, если вы хоть немножко приоткроете свою душу. У нас же нет детей. Фредди так привязан к вам…

— Лора, меня сейчас стошнит.

— Ах, дорогой мой, я ведь так хорошо вас знаю. Право. Расслабьтесь — вы так напряжены, так физически напряжены, расслабьтесь, видите, у вас даже свело руки…

— Да потому что здесь чертовски холодно.

Лора взяла мою руку в свои ладони, с энтузиазмом принялась ее мять и тереть. Руки у нее были такие холодные, что эта процедура, даже если бы доставляла мне удовольствие, помочь делу едва ли могла. В полном отчаянии я закрыл глаза. Мне хотелось прикрикнуть на Лору, испугать ее. В темноте, под сомкнутыми веками, передо мной с ясностью галлюцинации возникло лицо Энн — словно спроецированное магическим фонарем на лондонское ночное небо. Нет, надо мне писать заявление об отставке. И сделать это надо сегодня же. Я должен уйти из департамента, прежде чем он придет. Слова «Мне очень жаль», которые я не сумел сказать ему тогда, были уже много раз с тех пор мною сказаны, но это не помогало: никто меня не слышал.

В этот момент электричество вдруг зажглось, и в кухпе вспыхнул яркий свет. Мальчишки крикнули «Ура». Я выдернул руку из холодных лап Лоры.

В дверь позвонили. Я подошел к двери. Это был телефонный мастер. Я глупо уставился на пего.

— Сам хозяин собственной персоной. Привет.

— Да, но телефон… — сказал я. — Вы ведь с ним уже все проделали, верно? Больше ничего не требуется, так? Телефон же снят.

— Телефон? При чем тут это? Я сейчас не дежурю.

— А что же?..

— Я пришел в гости, дружище. Как Лен, а не как служащий ее величества.

— Вам, значит, нужен Кристофер.

— С этого мы с вами начали.

— Что?

— Вы ведь тогда сказали: «Вам, значит, нужен Кристофер!» Именно это вы мне в первый раз сказали.

— Ну, так вам нужен он?

— По-моему, это бестактный вопрос.

Я крикнул: «Кристофер!» и вернулся на кухню, но дверь за собой не закрыл. Кристофер выскочил из своей комнаты. Лора сказала:

— Мне нужно перекинуться двумя словами с Кристофером. Фредди хочет, чтобы он написал музыку на слова «Сейчас позднее, чем ты думаешь».

— «Сейчас позднее, чем ты думаешь». Да, действительно.

— Бог ты мой, да это же Лен. Как мило! Мы с Леном давние друзья!

— В самом деле, Лора?

Кристофер, Лен и Лора тотчас заполнили кухню своей болтовней. Джимбо, продолжавший оставаться в комнате Кристофера, расставлял зелень в вазе. Сквозь приоткрытую на лестницу дверь я увидел Бисквитика, стоявшую на площадке в своем сари.

Я медленно вышел к ней и прикрыл за собой дверь.

Сари было однотонное, синевато-бордовое с золотой каймой. Поверх сари Бисквитик надела пальто, но сейчас его сняла. Оно лежало аккуратно сложенное возле нее на полу. Волосы она подобрала наверх, образовав из них на затылке замысловато скрученный, блестящий шар. С этой прической она казалась старше. Да и сари придавало ей странный вид — точно она надела униформу и находилась при исполнении обязанностей. Зачесанные вверх волосы делали ее светло-кофей-ное личико еще тоньше, а глаза — больше, и в глубине их отражались синевато-бордовые отблески роскошного сари.