Пэлем Вудхауз - Том 3. Лорд Аффенхем и другие

• Название: Том 3. Лорд Аффенхем и другие
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: Остожье
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-860-95122-1

Здесь собраны романы П.Г. Вудхауза, не составляющие саги, но объединенные второстепенными персонажами. «Секрет жизни — в смехе и смирении», — писал Честертон. Смехом и смирением пронизаны все романы П.Г. Вудхауза, который никого и никогда не учит, но чистота, красота и легкость его мира совершают с нами что-то очень хорошее.

---

— Зайду и скажу все о его мерзкой ветчине.

— Ты же едешь в Брайтон.

— Ничего, заверну и в Лондон.

— Может, лучше написать?

— Написать?! Ты ничего не поняла. Когда он меня коварно покорил, я была молода и романтична, одни чувства. И что же? Где они? Гуляя при луне, он говорил о том, почему у этой проклятой ветчины такой упоительный привкус. Подождет, пока оркестр свое отыграет, и описывает копчение. И после всего этого ты советуешь ему писать! Нет уж. Приду, посмотрю в глаза, шмякну ветчину на стол и увижу, как он корчится. Кликни Чибнела.

Хозяйка позвонила, и явился дворецкий нового типа — величавый, молодой и мускулистый.

— Чибнел, — сказала леди Чевендер, — не могли бы вы положить вот это в коробку и отнести в машину? Пора мне ехать, а то не успею.

— Салли, — сказала хозяйка, — иди к Перкису.

Салли покорно встала. На полпути к гаражу за ее спиной раздалось какое-то блеяние.

— Джордж! — вскричала она, обернувшись, как вспугнутый котенок. Она очень смутилась.

И зря. Лорд Холбтон был слишком взволнован. Глаза у него блуждали, рот кривился, кадык скакал, словно ягнята по весне.

— Салли! Какой ужас!

— А что?

— Эта история с ветчиной!

— Скорее она смешная.

— Смешная? Ха-ха! — воскликнул лорд Холбтон, исполняя танец отчаяния. — Ты послушай! — Он помолчал, справляясь с чувствами. — Отец оставил мне кучу денег.

Салли смутилась. Корыстной она не была, но положение бедной родственницы располагает к тому, чтобы радоваться богатству.

— Ну и слава Богу!

— Все не так просто. Он решил, что деньги мне доверить нельзя.

— Почему?

Собственно говоря, первого барона навело на эту мысль то, что одна девица подала в суд, обвиняя его любимого сына в «нарушении брачных обещаний», но сын предпочел это скрыть.

— Ах, не знаю! В общем, они — не у меня, пятерки не могу взять без спроса. А у кого? У Даффа!

— При чем он тут?

— Они с отцом партнеры. Наша фамилия — Троттер.[28] Отец его очень любил, и вот, пожалуйста. Сегодня я как раз собирался поговорить о нас с тобой.

— Понимаю, — сказала Салли. — Ты думаешь, он будет не в духе.

— Конечно.

— Да, да.

— Эта баба его доведет! Он лелеет свою ветчину, как… что это лелеют?

— Кто?

— Ну вообще. А да! Зеницу ока. С нее он начал, вся остальная еда для него… тьфу! Не в духе! Ты уж скажешь! Ха-ха!

Именно в такие минуты женщина уподобляется ангелу.

— Ничего, — сказала Салли, — ты его успокой.

— Да?

— Конечно.

— Ха-ха! Нет уж, я к нему не поеду.

— Что ты говоришь!

— То. Лучше встретиться с раненой пумой.

— Не такой уж он страшный.

— Такой. Ты его не видела.

— Видела, на обертке. Там всюду его портрет. По-моему, он очень милый.

— Милый?

— Да.

— МИЛЫЙ?! А брови?

— Мне понравились.

— Что ж, дело твое. Ты к нему и поезжай.

— Хорошо, — согласилась Салли, — с удовольствием.

Лорд Холбтон очень удивился, совет его был риторическим, точнее — сатирическим. На секунду ему стало стыдно. Такое хрупкое создание перед этим зверем из Откровения…[29] Но стыд мгновенно исчез, сменившись радостью. Если уж кому-то суждено переплыть Ниагару, лучше, чтобы это был не он, не лорд Холбтон.

— Ты серьезно?

— Да.

— Прямо так и поедешь?

— Конечно.

— А брови?

— Ну и Боге ними.

— Постарайся ее опередить.

— У нее «роллс-ройс».

— Да, правда. Что ж, будем надеяться.

— Будем.

— Ах, если бы она взяла омлет! Видимо, такова жизнь.

— Вполне возможно, — опять согласилась Салли.

Глава II

Владения людей,[30] при одном только имени которых всякий лондонец, не утративший совести, благоговейно поднимет шляпу, расположены неподалеку от Риджент-стрит. Это целый остров или, вернее, храм. Пройдя вращающуюся дверь, мы попадаем в огромный собор и видим прославленные яства. Вот — пирожные и пирожки; вот — фрукты; вот — супы и соусы; вот — варенье и джемы, икра и мясные консервы. У ветчины, зеницы ока, — свое святилище.

Почти все дела здесь ведут по телефону, и мы не обнаружим той суеты, которая царит в обычных лавках. Когда Джос Уэзерби, придя на службу, стал пробираться между грудами яств ой увидел двух герцогинь, глотающих слюну, и штуки три графов, облизывающих губы.

Длинный и веселый художник служил у Даффа & Троттера в отделе рекламы и нимало этим не тяготился, быть может потому, что вкусно ел, крепко спал, не ведал болезней, чем отличался от хозяина, которого терзал жулудочно-кишечный тракт.

Направляясь в кабинет страдальца, Джос миновал «Фрукты-овощи» и, несмотря на папку под мышкой, ухитрился схватить большую кисть винограда. Последнюю ягоду он доедал, поравнявшись с кабинкой, где обитала Дафна Хезелтайн, секретарь хозяина.

— Привет, недомерок! — учтиво сказал он. — Доброе утро.

— Добрый вечер, — ответила языкастая Дафна. — Вас ждали в десять. Сейчас одиннадцать.

— Что поделаешь, проспал. Повели меня вчера в одно место. Не волнуйтесь, я кое-что выиграл

— Все фрукты хапаете? Говорил вам босс…

— Ничего, он не видел. Это я машинально.

— Идите, идите, он ждет. Сердитый — ужас! Что-то съел.

— Вот бедняга! Меня он ругать не будет. Как-никак, я его спас. Не слышали? Он тонул в Америке. Смотрите в щелку, он просто расцветет.

Однако хозяин не расцвел, ибо его не было. Пришлось постучать по столу массивным пресс-папье и крикнуть: «Э-ге-гей!», чтобы он вернулся с балкона, где безуспешно лечил желудок глубоким дыханием.

— А, вот и вы! — обрадовался Джос. — Привет, привет.

— Явились! — сказал хозяин, не разделяя его радости.

Глава фирмы, в юности — истинный атлет, неплохо метавший молот, с годами расплылся, но сейчас, судя по взгляду, с удовольствием метнул бы в Джоса пресс-папье. Пресловутые брови грозно сдвинулись; Джос, обладавший нервами мула, это вынес.

— Вы опоздали! — загрохотал хозяин.

— Ну, не особенно.

— Что?!

— Это вам кажется. Понимаете, когда очень ждешь, время замедляется. Страдаешь, считаешь минуты, вслушиваешься в шаги… Легко ли? Судя по слухам, вам опять нездоровится. Сочувствую, Дж. Б., сочувствую.

— На целый час!

— Что поделаешь, проспал. Я только что говорил дивной Дафне, что меня соблазнили. Ввязался в игру, изничтожил противников, как огонь поядающий.[31] Придет время, будете мной гордиться.

— Вы еще и в карты режетесь?

— Бывает, бывает. Ну, к делу. Вот новые рисунки. Не понравятся ли?

— Нет.

— Вы же их не видели!

— Мне и незачем.

Художник взглянул на него. Он любил хозяина, но сейчас склонялся к мысли, что хорошо бы стукнуть его все тем же пресс-папье.

— Знаете, Дж. Б., — сказал он, — когда вас найдут на полу, с богато инкрустированным кинжалом в области подреберья, многих заподозрят. Ох, многих!..

— Знаете, Джос, — отвечал хозяин, — вы все наглее и наглее. Если так пойдет, выгоню.

— Ну что вы! Я вас спас.

— Очень жаль. Да? — обратился он к секретарше.

— К вам пришли, сэр. Какая-то дама.

— Под вуалью, — прибавил Джос, — окутанная тяжким, таинственным запахом. Ходят и ходят…

— Вы не заткнетесь? — спросил хозяин.

— Заткнусь, если нужно.

— Фамилию сказала?

— Да. Леди Чевендер.

— Чевендер… — протянул Джос. — Есть такая леди. Интересно, та это или не та? Пусть идет.

— Ни в коем случае! — заорал хозяин, словно раненый тюлень. — Почему вы распоряжаетесь? Меня нет! Я ушел!

— Хорошо, сэр. Джос опять удивился.

— Не понимаю, — сказал он. — Если это моя леди Чевендер, она вам понравится. Хорошая тетка, что там — из самых лучших. Я ее писал.

Тут вернулась Дафна.

— Ничего не получается, сэр. Идет сюда. Хозяин заметался, крича:

— Ухожу!

— Встретитесь в коридоре, — сказал Джос, невольно испытывая жалость. — Я не совсем вас понимаю, Дж. Б., но на вашем месте предпочел бы балкон. Дверь я закрою, вас отсюда не увидят.

Совет понравился. Джеймс Бьюкенен Дафф выскочил, словно кролик, — и тут же, едва постучавшись, в комнату вплыла дама с коробкой в руках.

— Где Джимми? — сказала она.

— Вышел на минутку.

— А вы кто такой?

— Его лучший друг и строжайший критик. Вижу, вы меня забыли.

Дама извлекла лорнет.

— Черт! А вы меня — писали.

— Вот именно. Где картина?

— У сестры моего покойного мужа. Я там живу. Висит в столовой, где мы завтракаем.

— Возбуждая аппетит. Посмотришь, вдохновишься — и кинешься на яичницу с ветчиной!

— Вы все такой же бойкий. Что до ветчины…

— Странно! Мистер Дафф счел меня наглым. Я бы скорее назвал это милой легкостью манер.

— Вы у него работаете?