Джонатан Франзен - Поправки

• Название: Поправки
• Автор: Джонатан Франзен
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94145-490-7

Появившись на прилавках в сентябре 2001 года, «Поправки» мгновенно вывели 42-летнего Джонатана Франзена в высшую лигу американского романа. Это ироничное и глубокое осмысление извечного конфликта отцов и детей в эпоху бравурного «конца истории», непробиваемой политкорректности и вездесущего Интернета собрало множество наград (включая престижнейшую «Национальную книжную премию» США) и стало, согласно Википедии, «одним из наиболее продаваемых произведений художественной литературы XXI века». Следя за грустными и смешными жизненными коллизиями семьи бывшего инженера-путейца Альфреда Ламберта, медленно сходящего с ума, автор выстраивает многофигурный роман о любви, бизнесе, кинематографе, «высокой кухне», головокружительной роскоши Нью-Йорка и даже о беспределе на постсоветском пространстве. Нелицеприятная обычно газета Village Voice объявила книгу «первым великим романом XXI века». Выход основанного на «Поправках» фильма Роберта Земекиса намечен на 2009 год.

---

– Чип Ламберт – блестящий писатель, – отрекомендовала Иден. – Как раз сейчас я занимаюсь его сценарием, кроме того, он имеет степень по литературе, а еще последние два года вместе с моим мужем занимается слияниями и приобретениями и вдобавок прекрасно знаком с Интернетом, мы только что говорили насчет Java и HTML, и, как видите, он производит весьма… – Тут Иден впервые обратила внимание на внешний вид Чипа и широко раскрыла глаза. – Должно быть, на улице проливной дождь! Обычно Чип не такой… ну… мокрый. Дорогой мой, ты же промок насквозь! Честное слово, Гитанас, более подходящего человека вам не найти. Чип, я просто в восторге, что ты зашел! Только уж очень ты мокрый!

В одиночку каждый из них еще сумел бы выдержать натиск Иден, но вдвоем они могли лишь тупо смотреть в пол, чтобы сохранить остатки самоуважения.

– К сожалению, у меня мало времени, – сказала Иден. – Гитанас заглянул несколько неожиданно. Я буду вам страшно благодарна, если вы перейдете в конференц-зал и там спокойно, не торопясь, все обсудите.

Гитанас нервно скрестил руки на груди, засунул кулаки под мышки и, не глядя на Чипа, спросил:

– Вы актер?

– Нет.

– Право же, Чип, – вмешалась Иден, – это не совсем так.

– Совсем. Я в жизни не сыграл ни одной роли.

– Ха-ха! – воскликнула Иден. – Чип скромничает.

Гитанас покачал головой и уставился в потолок. Сомнений не оставалось: Эйприл рисовала на листах сценария.

– О чем идет речь? – поинтересовался Чип.

– Гитанас хочет нанять человека…

– Американского актера! – мрачно уточнил Гитанас.

– …чтобы тот занялся для него чем-то вроде корпоративного пиара. И вот уже больше часа, – глянув на часы, Иден с преувеличенным ужасом приоткрыла рот, распахнула веки, – я пытаюсь ему объяснить, что моих актеров съемки и сцена интересуют куда больше, чем, скажем, международные капиталовложения. К тому же они склонны сильно преувеличивать свою грамотность. И еще я пытаюсь объяснить Гитанасу, что ты, Чип, не только прекрасно владеешь языком и всяким специальным жаргоном, но тебе даже не надо прикидываться специалистом по капиталовложениям – ведь ты и есть специалист!

– Я вычитываю за почасовую оплату юридические документы, – уточнил Чип.

– Специалист по юридической терминологии. Талантливый сценарист!

Чип и Гитанас переглянулись. Что-то в облике Чипа привлекло литовца – быть может, внешнее сходство.

– Ищете работу? – спросил он.

– Пожалуй.

– Наркотиками балуетесь?

– Нет.

– Мне необходимо пойти в ванную, – возвестила Иден. – Эйприл, крошка, пойдем со мной. Захвати рисунки.

Эйприл послушно спрыгнула с дивана и подошла к матери.

– Рисунки забыла, моя хорошая. Вот они. – Иден собрала листы цвета слоновой кости и повела Эйприл к дверям. – Пусть мужчины поговорят.

Гитанас прикрыл рукой лицо, помял пухлые щеки, потер светлую щетину. Глянул в окно.

– Вы член правительства? – спросил Чип. Гитанас слегка наклонил голову.

– И да, и нет. Был несколько лет, но наша партия скапутилась. Теперь я предприниматель. Предприниматель при правительстве, можно так сказать.

Один из рисунков Эйприл остался лежать на полу между диваном и окном. Вытянув ногу, Чип пододвинул его поближе к себе.

– У нас там выборы за выборами, – продолжал Гитанас. – О них уже перестали сообщать в международных новостях. Слишком много выборов – три-четыре раза в год. Главная отрасль национальной промышленности – выборы. Больше выборов в год на душу населения, чем в любой стране мира. Даже больше, чем в Италии.

Эйприл нарисовала традиционный портрет мужчины – палочки-кружочки-прямоугольники, – но вместо головы снабдила его черно-синим водоворотом перепутанных ломаных линий, не голова, а грязные, агрессивные каракули. На обороте сквозь бумагу цвета слоновой кости проступали небольшие фрагменты диалога и ремарки.

– Вы верите в Америку? – продолжал Гитанас.

– Господи, ну и вопрос! – изумился Чип.

– Ваша страна спасла нас, и она же нас погубила.

Мыском ботинка Чип отогнул уголок рисунка и увидел знакомые слова:

«МОНА (сжимая револьвер). Что плохого в любви к самой себе? Разве в этом проблема?»

То ли бумажный лист неожиданно отяжелел, то ли нога у Чипа устала – он снова уронил страницу на пол, затолкал ее поглубже под диван. Руки и ноги замерзли, даже слегка онемели. Зрение помутилось.

– В августе Россия объявила себя банкротом, – продолжал Гитанас. – Может, слыхали? Это было в международных новостях, в отличие от наших выборов. Экономическая новость. Важная для инвестора. И для Литвы тоже: наш главный торговый партнер обременен валютными долгами, а рубль обесценился. Угадайте, чем они станут расплачиваться за наши яйца – рублями или долларами? А также за шасси для грузовиков с единственного работающего в нашей республике завода? Рублями, разумеется. Впрочем, грузовики собирают в Волгограде, а тамошний завод закрылся, так что мы даже рублей не получим.

Чип не испытывал особенной горечи по поводу краха «Академического пурпура». Не придется вновь перечитывать сценарий, не придется никому его показывать – облегчение при этой мысли сравнимо только с тем, какое он испытал в туалете «Фанелли», когда извлек наконец лососевое филе из промокших штанов.

Вся эта морока, в которой плавали груди, знаки переноса, поля в дюйм шириной, растаяла, и он вернулся в пестрый и многообразный мир, забытый бог весть как давно. Годы тому назад.

– Все это очень интересно, – сказал он Гитанасу.

– Интересно. Интересно, – кивнул тот, все так же зябко обнимая себя. – Бродский говорил: «Свежая рыба воняет всегда, мороженая – только тая». Началась большая оттепель, мелкую рыбешку достали со льда. Мы страстно боролись за то и за это. Я сам участвовал. Еще как участвовал! Но экономика была в развале. В Нью-Йорке я славно провел время, вернулся домой – упадок, депрессия. В 1995-м мы привязали лит к доллару – слишком поздно и начали приватизацию – слишком быстро. Не я принимал решение, но я бы поступил так же. Всемирный банк мог дать нам деньги, но требовал: приватизируйте! О'кей, мы продали порт, продали авиалинию, продали телефонную сеть. Обычно самую большую цену предлагали американцы, изредка – европейцы. Все задумывалось по-другому, но как иначе? В Вильнюсе ни у кого наличных не имелось. Телефонная компания говорила: ладно, пусть у нас будет иностранный хозяин с большими карманами, зато порт и авиалинии останутся на сто процентов литовскими. Порт и авиалинии рассуждали точно так же. Но сначала все было о'кей.

Приток капитала, на прилавках мясо получше, свет стали реже отключать. Даже погода и та улучшилась. Рэкетиры требовали твердую валюту, но такова постсоветская реальность. Сначала оттепель, потом гниль. Бродский до этого не дожил. Итак, сперва все о'кей, а потом в разных странах – экономический крах. Таиланд, Бразилия, Корея. Тут начались проблемы – капитал отзывали назад, в США. Выяснилось, например, что национальные авиалинии на 64 процента принадлежат «Квод-ситиз-фанд». Что это такое? Взаимный инвестиционный фонд, которым управляет молодой парень по имени Дейл Мейерс. Вы в Америке и слыхом о нем не слыхали, но в Литве это имя знакомо каждому взрослому гражданину.

Эта повесть о неудачах, похоже, весьма занимала Гитанаса. Давно уже Чип не испытывал такой явной приязни к другому человеку. Его приятели «извращенцы» в университете Д. и в «Уоррен-стрит джорнал» в приватных беседах отличались безудержной откровенностью, которая в зародыше уничтожала всякую возможность подлинной дружбы, а нормальные люди вызывали у Чипа одну из двух полярных реакций: успеха он пугался и завидовал ему, неудачников избегал, страшась заразиться. Но тон Гитанаса пришелся Чипу по душе.

– Дейл Мейерс проживает на востоке Айовы, – рассказывал Гитанас. – У него есть два помощника, большой компьютер и портфель на три миллиарда долларов. Дейл Мейерс утверждает, что вовсе не собирался приобретать контрольный пакет акций наших авиалиний. Изъяны компьютерной биржи, говорит Дейл. Кто-то из его помощников ввел не те данные, и компьютер знай себе скупал «Литовские авиалинии», не показывая общее количество уже приобретенных акций. О'кей, Дейл принес литовскому народу извинения за свой недосмотр. Он-де понимает, как много значат национальные авиалинии для экономики страны и для самоуважения. Но в России и в странах Балтии кризис, билеты «Литовских авиалиний» никто не покупает. Американские инвесторы забирают деньги из «Квод-ситиз». Дейл должен платить по счетам, он вынужден реализовать наиболее ценное имущество «Литовских авиалиний», то есть самолеты. Три «Як-40» достанутся компании воздушных перевозок в Майами. Шесть турбовинтовых машин будут проданы только что созданной пассажирской авиакомпании в Новой Шотландии. Уже проданы, вчера. Раз – и нет национальных авиалиний.