Белва Плейн - Шепот

• Название: Шепот
• Автор: Белва Плейн
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-306-8

Новый роман Белвы Плейн с поэтическим названием «Шепот» – это роман о превратностях любви. Это книга, в которой правдиво, без прикрас, рассказывается о жизни внешне благополучной американской семьи. Любящая мать, преуспевающий отец, две дочери, у которых есть все для того, чтобы быть счастливыми – положение в обществе, деньги, друзья, но нет самого главного – того, чему трудно придумать название и что делает семью настоящей семьей…

---

– Почему? Потому что он собирается дать тебе нагоняй, которого ты заслуживаешь?

– Нет. Совсем не поэтому.

– Тогда почему?

– Ох, мелочи. Просто мелочи. Иногда он так злится по мелочам.

– Все могут раздражаться время от времени. Он очень много работает. Иногда он бывает ужасно уставшим, и, как ты сказала, это только иногда.

Эмили покачала головой.

– Я не это имею в виду.

У Линн были опасения, хотя она не хотела думать особенно о том, чего она опасалась. Поэтому она сказала с некоторым нетерпением:

– Приведи хоть один пример, поскольку я не имею представления, о чем ты говоришь.

Эмили все еще колебалась, глядя на Линн недоверчиво и с сомнением. Наконец она сказала:

– Помнишь, когда я встретила тетю Джин в городе и она пригласила меня на чай? Случилось такое, о чем я тебе не рассказала.

– Да?

– Не пугайся, ничего страшного. Мы разговаривали – ты знаешь, как она любит вспоминать про старые времена, когда сгорел дом соседа и каким умным мальчиком был папа, – и затем вдруг она проговорилась про первую женщину папы… Мама, как это случилось, что мы не знали, что папа был прежде женат?

Итак, только и всего. Ничего или почти ничего… Линн осторожно объяснила:

– Я на самом деле не понимаю, почему это должно быть таким секретом, но это жизнь твоего отца и он хочет, чтобы было именно так. Это, должно быть, было для него ужасно тяжелое время, и он просто не хочет, чтобы ему напоминали о нем. Люди часто так делают; он просто предает забвению плохие воспоминания.

– Проговорившись, тетя Джин в тот же миг страшно испугалась, и мне стало ее жаль. Она несколько раз повторила, как она огорчена, и просила меня дать обещание не рассказывать об этом, забыть о том, что я услышала. И, разумеется, я обещала. – Эмили на мгновение отвернулась и затем, повернувшись снова к Линн, призналась со стыдом, что она нарушила обещание. – Я сдерживалась так долго, как могла, но на прошлой неделе я рассказала папе.

– Ох, это плохо, Эмили.

– Я понимаю и чувствую, что плохо. Ты спросила меня, почему папа так сердит на меня, и…

– И что? – подбодрила ее Линн.

– Он был абсолютно взбешен. Я никогда не видела его таким. Безумен, мама! Я не могла поверить в это. Он уставился на меня: «Это не твое дело, – сказал он мне, – и я не хочу, чтобы этот вопрос когда-нибудь еще возникал. Ясно?» Это меня ошеломило.

– Я надеюсь, он не отыгрался на бедной тете Джин.

– Он обещал мне, что все будет в порядке. Я так надеюсь.

Теперь Линн хотела узнать, сказала ли Джин нечто большее, например о сыне Роберта. В его утрате было для него больше страдания, чем он мог когда-либо предположить; поэтому было естественным, что ему хотелось забыть о существовании сына. И с беспокойством она спросила:

– Это все, что сказала Джин?

– Да, еще два или три слова – и закрыла рукой рот. – Эмили насупилась и покачала головой в сомнении.

– Разве тебе не было когда-нибудь не по себе? Если бы я была на твоем месте – я думаю, ты могла бы пройти мимо той женщины на улице и не узнать ее.

Маловероятно. Это большая страна. Кроме того, почему мы должны узнать друг друга? Часто развод – законченная глава.

– Однако разве тебе хоть немного не было любопытно? Мне было бы интересно узнать!

Как можно узнать? Часто трудно предвидеть, как ты поступишь в той или иной ситуации, пока в ней не окажешься.

Нет, я не хотела ни в коем случае познакомиться с шикарной девицей Роберта, думала Линн, как всегда, с легкой горечью, но в это утро горечь достигла апогея. Она вспомнила, что, когда впервые встретилась с Робертом, она была неопытной маленькой девочкой, невинной и не уверенной в себе, она вздрагивала при одной мысли о том, что Роберт предавался любовным утехам с ее предшественницей, такой изысканной, такой богатой и беспечной, что она могла позволить себе бросить такого мужчину.

Было странно, что такие мысли одолевали ее за кухонным столом в это утро, в это особое утро.

Эмили нервно играла с ложкой.

– Все равно, – сказала она, – папа может быть очень странным.

– Нет, Эмили. Я не хочу, чтобы ты так говорила или думала.

И внезапно девочка заплакала.

– О, мама, почему я должна бояться сказать то, что хочу сказать на самом деле?

И снова страх, горячий как огонь, проник в сердце Линн.

– Дорогая Эмили, в чем дело?

– Прошлой ночью с тобой что-то случилось.

– Да, да, конечно. Я упала в темноте, упала в колючую изгородь. – Она засмеялась. – Это неприятно упасть в изгородь. Неуклюжая.

– Нет, – сказала Эмили. Слово застряло у нее в горле. – Нет. Это сделал папа. Я знаю.

– Что? Что? – Руки Линн сжались на коленях так крепко, что кольца вдавились в тело. – Это нелепо. Как у тебя возникла такая идея? Эмили, это нелепо, – повторила она высоким, неестественным голосом.

– Я вспоминаю, что давно, еще перед тем как мы переехали сюда, когда вы вернулись домой из Чикаго, я слышала, как тетя Хелен сказала что-то дяде Дарвину о том, как ужасно ты выглядишь. Она сказала, она думала, может быть…

– Эмили, я удивлена. Я в самом деле удивлена. Уверяю тебя, ты неправильно поняла. Однако, если даже ты поняла правильно, я не в состоянии помешать тому, что тетя Хелен может придумать.

– Ты не плакала бы так прошлой ночью, если бы это было только от боли. Это было нечто большее.

– Только боль! Уверяю тебя, все из-за колючек.

Эмили не должна терять веры в отца. Это нанесет невосполнимый ущерб. Женщина помнит своего отца всю жизнь. Самые дорогие из моих воспоминаний – это о моем отце. Он учил меня, как отстаивать свои права и как прощать; когда он бранился, он был добрым…

Линн успокоила свои руки, положив их на стол, и обратилась к дочери с настойчивой просьбой:

– Поверь мне, Эмили. Разве я когда-нибудь лгала тебе?

Но неверие еще оставалось в дрожащих губах девушки. Две морщинки залегли на ее гладком лбу.

– В это утро он был так взбешен.

– Дорогая, ты постоянно повторяешь это отвратительное слово. Он спешил в офис, говорю я тебе. Он был обеспокоен. – Она говорила быстро. – Твой отец – очень хороший человек! Ради всего святого, нужно ли говорить тебе об этом? И ты так на него похожа, такая же работоспособная, решительная в достижении цели, и ты всегда ее добиваешься. Вот почему вы так близки. У вас особые отношения. Я страдаю, когда думаю, что ты можешь потерять его.

– А ты думаешь, я не страдаю? Однако ты должна признать, что папа может быть очень странным.

– Странным? После всей заботы, любви, внимания, которое он уделяет тебе всю жизнь?

– Ты не убедишь меня, мама.

– Мне хочется, чтобы я смогла это сделать.

– Я что-то чувствую, пока интуитивно, но уже могу понять, почему ты со мной так разговариваешь.

Чайник засвистел, и Эмили встала, чтобы выключить его. Она двигалась грациозно, даже в джинсах и кроссовках; ее тонкая талия, переходящая в округлость бедер, была женственна, а кожа нежная, как у ребенка. Внезапно Линн показалось, что эта молодая девушка, лишенная жизненного опыта и мудрости, утешает и покровительствует ей, женщине, гораздо старше себя. Даже ее поза, когда она повернулась спиной, чтобы загрузить посудомоечную машину, даже ее легкомысленный хвостик на голове вызвали у ее матери чувство обиды. И она сказала несколько резко:

– Я верю, что ты будешь держать эти чудовищные мысли в себе. И особенно храни их от Энни. Это приказ, Эмили.

Эмили повернулась.

– Ты на самом деле думаешь, что я причиню Энни больше боли, чем ей уже причинили. С Энни что-то творится. Я полагаю, что ты этого не понимаешь.

Эта упрямая настойчивость слишком напоминала Роберта. Линн была атакована. Летели стрелы. Это уж слишком. Однако она ответила с внешним достоинством.

– Ты преувеличиваешь. Я хорошо осознаю, у Энни сейчас трудный период. Но с ней все будет в порядке.

– Если папа не прекратит постоянно ругать ее за то, что она толстая, – сказала Эмили и через секунду добавила: – Я хотела бы, чтобы все казалось таким же простым, как раньше.

Ее вынужденная улыбка была печальна, и это подействовало на Линн, и она сменила прежний всплеск обиды на жалость:

– Ты становишься взрослой, – сказала она мечтательно.

– Я уже взрослая, мама.

Через холл было слышно, как Энни все еще колотит по клавишам. Внезапно обе руки ударили с такой яростной силой, что мелодия превратилась в какофонию пронзительных аккордов, как будто инструмент заявил свой отчаянный протест.

Обе женщины нахмурились, и Эмили сказала:

– Она ненавидит музыку. Она делает это лишь потому, что папа заставляет ее.

– Для ее же собственного блага. В один прекрасный день Энни поймет это.

Они окинули друг друга изучающим взглядом, который длился до тех пор, пока Эмили не нарушила напряжения.

Я сожалею о том, что говорила сегодня утром. Может быть, это только из-за плохого настроения, которое исчезнет. – С улицы раздался легкий сигнал клаксона. – Это Харрис. Я ухожу. – Девушка наклонилась и поцеловала мать в щеку. – Не беспокойся обо мне. Я не хочу доставлять тебе беспокойства. Забудь то, о чем я тебе говорила. Может быть, я не понимаю, о чем говорю. Но позаботься о себе, мама. Просто позаботься о себе.