Сергей Смирнов - Сидящие у рва

• Название: Сидящие у рва
• Автор: Сергей Смирнов
• Издательство: Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: ISBN: 5-17-028853-0

Земля в далеком океане — арена вечной Игры братьев-демиургов Аххумана-Строителя и Намухха-Воина.

Побеждает Строитель — и воцаряются мир и благоденствие, но горе людям, если удача приходит к Воину!

Так было ВСЕГДА.

Но теперь в игру Строителя и Воина вторглась ТРЕТЬЯ СИЛА — орда кочевников-варваров, идущих с далекого Севера. И не остановить их всей силой демиургов, ведь они почитают СОБСТВЕННЫХ БОГОВ — таинственных и могущественных Сидящих у Рва…

---

Молчала каменная богиня. Хаонт повернулся и зашагал к выходу, будя эхо боевыми сапогами с нашитыми на кожу бронзовыми чешуйками.

Но не успел он приблизиться к выходу, как все тот же темный голос ответил:

— Посмотрю на твое лицо, когда ты и жены лишишься…

Война продолжалась. С отрядом конницы Хаонт метался по всему Муллагонгу, нападая на разрозненные отряды таннаутцев и никого не щадя.

И однажды, вернувшись в столицу, он узнал, что его жена внезапно умерла.

В ту же ночь Хаонт приказал выковать себе бронзовую маску, надел ее, и снова пришел в храм.

— Я найду себе другую жену. Она будет еще красивее, — сказал он, стоя на алтаре. — И тебе не увидеть ни горя, ни печали на моем лице…

— Смотри, — сказала богиня насмешливо, — как бы эта маска не стала твоим лицом.

И маска приросла: Хаонт, как ни пытался, не смог снять ее. Не помогли ни искусные кузнецы, ни врачеватели.

И снова пришел Хаонт в храм.

— Я такой же, как ты, — прохрипел он, потому, что прикипевшая к губам бронза мешала ему говорить. — Ты больше ничего не сможешь сделать со мной. И не увидишь моей печали.

— Посмотрим, — сказала богиня. — Ведь у тебя еще есть подданные и власть.

Хаонт выбежал из святилища и увидел, что город горит: таннаутцы тайно подошли к столице и нашелся предатель, впустивший их в город.

Толпы женщин и детей сбегались к храму, ища защиты у Великой Богини. Часть жителей укрылась в королевском дворце, и там уже кипел бой. Дворец горел, и рушились деревянные перекрытия его многочисленных великолепных покоев.

Таннаутцы рыскали по улицам — низкорослые темнокожие воины с кривыми мечами, с помощью которых даже мальчик мог отсечь голову взрослому мужчине.

Хаонт ринулся в схватку. Казалось, мечи врагов не причиняли ему никакого ущерба, зато меч короля разил направо и налево, и вскоре уже таннаутцы в страхе отступали от неистового воина в бронзовой маске.

Но ничего не мог сделать один против армии. Защищая детей и женщин, Хаонт оборонял вход в святилище, а когда резня в городе поутихла и черный дым от сгоревших развалин закрыл луну и звезды, едва не падавший от усталости король взошел на алтарь.

— Теперь у меня нет ни сына, ни жены, ни подданных, ни родины, — проговорил он из-под маски. — Но разве ты победила? Я все тот же, и нечего тебе больше отнять у меня. Кроме, может быть, жизни, которой я уже не дорожу.

И тогда над толпой перепуганных жителей, укрывшихся в храме, прогремел сатанинский смех Богини.

— Взгляни на себя, гордец!

Хаонт взглянул в отполированный бронзовый щит, услужливо поданный ему кем-то, и отшатнулся: мертвая маска, казалось, ожила, и черты ее исказила гримаса невыносимого страдания.

— Но и это еще не все, — громовым голосом заговорила Богиня, и алмазы в каменных глазницах зажглись ненавистью. — Я не жизнь у тебя отберу, нет! Я отниму у тебя саму смерть. Ты будешь молить о ней целую вечность, и все-таки не умрешь. Потому, что ты давно уже мертв! Ведь тот, кого впереди не ожидает смерть — мертв. Ты — мертвый король мертвой страны, погибшей из-за твоего безумия!..

Хаонт схватился за маску, пытаясь сорвать ее. Из-под маски потекли струйки крови, но бронза накрепко приросла к лицу. И тогда Хаонт снял с головы корону и изо всех сил швырнул в каменное лицо.

Корона зацепилась за камень и осталась висеть на лице изваяния, прижатая к нему силой более могучей, чем могущество самой богини.

— Раньше развалится храм, упадут стены, провалится мир в преисподнюю, — но эта корона будет висеть здесь и давать смертным надежду. И никто и никогда не будет больше гнуться перед тобою, темная Смерть!..

* * *

Прошли века. Развалился храм и поросли травой обрушившиеся стены некогда прекрасного города. Осыпалось каменное лицо богини, выпали алмазы из глазниц, но корона, даже погребенная под завалами, оставалась целой и невредимой.

Безумный тысячник Эхнар отыскал и взял эту корону, тем самым разбудив погребенного глубоко в руинах древнего дворца Мертвого короля.

Вечность закончилась. Мертвый король проснулся.

НУАННА

Махур был хитрее Рапаха. Он давно ненавидел своего начальника, всесильного писца, заведовавшего канцелярией с тех пор, как исчез Крисс. Именно он, Махур, составлял донесения и подсовывал Рапаху, зная, что тот все равно не прочтет их, а если и прочтет — не даст им ходу. А кроме того, у Махура было еще несколько козырей. И главный из них — список неучтенного добра, поступившего во дворец лишь по бумагам и не попавшим в царскую сокровищницу. По подсчетам Махура выходило, что Рапах стал самым богатым человеком империи, и это уже не лезло ни в какие ворота.

Махур не пошел к Маану. Он встретился с начальником дворцовых служб Харру и шепнул ему несколько слов.

В тот же день эти слова были переданы Аххагу. И судьба Рапаха оказалась решена.

Теперь Махур сам был начальником канцелярии. О, он был умнее, значительно умнее Рапаха! Ему не нужны были деньги, ему нужна была власть.

Запершись в своей келье, он вычищал пергаменты, доносившие о положении в гарнизонах и в завоеванных странах, и вместо исчезнувшего текста сочинял новый. Все прекрасно обстояло в обширной империи. Жители процветали под властью мудрого и великого Аххага, исправно платили налоги и беспрерывно думали о том, как эти налоги повысить.

В гарнизонах тоже царил полный порядок. Воины занимались подготовкой и рвались в бой.

От Нгара поступали донесения, что его доблестные бессмертные вот-вот покорят Приозерье.

От Гаррана — что все новые южные острова и страны выражают желание вступить в союз с Аххагом, а то и принять его подданство.

Лучше всех дела шли у Берсея: он был уже где-то у южных границ Киатты, и покорил сорок приморских княжеств, не потеряв при этом даже сотни солдат.

Но поскольку, как уже говорилось, Махур был умен, он понимал, что подобные радужные известия могут вызвать подозрения Маана.

Поэтому время от времени Махур сочинял тревожные послания.

Например, о том, что один из кораблей Гаррана затонул, напоровшись на рифы.

Конечно, Маан был малограмотным солдафоном, но шутить с ним было опасно. Поэтому Махур составлял грамоты по всем правилам фадды, доступной для понимания лишь избранных…Бывало, что Махур засиживался за работой далеко заполночь.

Он отпускал писцов — за дверью оставался лишь стражник-хатт, — и не столько работал, сколько предавался мечтам. В келье коптил светильник и копоть плавала под потолком грязным туманом, и в этом тумане Махур видел самые заманчивые картины.

Он видел себя повелителем всей Равнины Дождей. Нет, он не останется в Нуанне, и не станет, как Аххаг, слушать бредни здешних жрецов. Он выстроит новую столицу — на востоке, на высоком берегу, вдали от гнилостных испарений Желтой реки.

Это будет прекрасный город, с правильными радиальными проспектами и многоярусными домами-галереями, с широкими площадями, с великолепными садами, с фонтанами и бассейнами.

Это будет город-сказка, жить в котором люди будут считать великой честью.

Туман в келье сгущался, и Махур не замечал, что образы, которые он видит, рождаются не в его воображении, а всплывают в тумане, — том самом волшебном смертоносном тумане, отравляющем всех, кто живет во дворце.

Махур бредил, полузакрыв глаза, а позади него вставали тени в серых пыльных одеяниях до пят, тени покачивались и нашептывали в уши писца то, что он желал слышать: «Ты будешь великим правителем величайшей державы. Махур Великий, Махур — повелитель звезд… У тебя будут пятьсот жен и наложниц, самых прелестных женщин мира… Они будут ласкать тебя каждую ночь… каждую ночь…».

Почему-то дальше этой сладостно-щемящей картины воображение Махура не шло. Он погружался в экстаз и забывал обо всем на свете.

А напрасно. Потому что однажды тот, кто стоял за его спиной, воплотился во вполне земного человека, закутанного в жреческий плащ. И этот человек, наклонившись к Махуру, тихо приказал:

— Возьми пергамент… Пиши…

Махур, так и не выйдя из транса, послушно придвинул к себе пергамент и окунул в чернильницу тростниковое перо.

— Я, великий царь, повелитель Аххума, Киатты, Тао, Наталя, Нуана и всей Равнины Дождей, Туманных гор и сопредельных стран, Аххаг Первый, названный Великим…

Рука Махура задрожала, он поднял в потолок бессмысленный взгляд.

— В чем дело, писец?

— Титул Великого царя… Он пишется не так…

— Пиши так, как надо. Написал? Дальше. «Беспокоясь за державу, созданную нами и храбрыми воинами объединенных аххумских племен, я объявляю, что нынешнее состояние нашего здоровья не позволяет нам управлять столь обширным государством…» Голос того, кто стоял позади Махура, был строгим, но бесстрастным по отношению к смыслу. Махуру казалось, что с ним говорит сам царь, или, точнее — царь через некоего бесплотного посредника, вроде того голоса, который бывает слышен в подземельях дворца. Махур старательно выводил тайные знаки высшей фадды, почти не вдумываясь в смысл. Но последнее — о том, что управление армией и Нуанной временно передается царице Домелле — дошло до его сознания. Писец остановился во второй раз, но не успел ничего сказать: что-то тяжелое так крепко сдавило его шею, что у него потемнело в глазах. Махур опомнился и торопливо закончил запись.