Катажина Грохоля - Бабочка на ладони

• Название: Бабочка на ладони
• Автор: Катажина Грохоля
• Издательство: Фантом Пресс, Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-86471-441-6

Восемь закадычных друзей. Четыре пары. Петр и Бася счастливо женаты, но не верят в свое счастье. Роза и Себастьян все никак не встретятся, хотя близки уже много лет. Роман и Юлия плывут по течению, которое неумолимо толкает их друг к другу. Кшиштоф — волк-одиночка, а Буба — кошка, которая гуляет сама по себе и приручению не поддается. Каждый знает других как облупленных. Но это только на первый взгляд. А на самом деле у каждого свой секрет, своя тревога на душе и своя надежда. Они мучаются, ошибаются, спотыкаются и падают, пока к ним не приходит истина: в жизни только любовь имеет значение и только она позволяет сделать верный выбор. Все прочее обманчиво и ненадежно. «Бабочка на ладони» — роман о современной любви, о нашей жизни, о сказке, которая все-таки возможна. Тонкая, ироничная, мягкая, немного сентиментальная и очень трогательная книга о том, как все в нашей жизни связано, о том, что с любимыми и надеждой расставаться не надо, даже когда совсем тошно. Ведь только в этом случае вас ждет чудо, которое так близко.

---

— Мне? — смеюсь я. — Я свою жизнь обустрою, за меня не беспокойся. Уложу все в отменном порядке, словно дрова в костре… Не помню, чьи это стихи. Может, ты, Баська, знаешь?

* * *

Роза ушла в ванную, ей снова нехорошо. Еще чуть-чуть — и будет заметно, надо быстро принимать решение. Зря она отдала отложенные три тысячи ксендзу Енджею, тронула неприкосновенные сбережения. Какое ей дело до его очередного больного, которому нужна пересадка? Что, у бедолаги нет семьи? Хотя, в сущности, она знала, зачем дала: чтобы улучшить самочувствие, чтобы отодвинуть от себя подальше все эти болячки, недомогания, заботы, неприятности.

Придется открывать кубышку. У нее есть выход. Или — или. Десять недель, время еще есть, это еще не ребенок, а только слегка разросшаяся пара клеток. Она найдет врача, никому ничего не скажет (никто и не догадается), не будет перекладывать ответственность на чужие плечи, сама примет решение. Сама. Нечего мучить Себастьяна. Жаль, ничего нельзя сказать Басе, Бубе или Юлии. Одна как перст, рассчитывать не на кого, и Себастьяна не будет рядом, когда она будет избавляться от их ребенка… А жаль. Она убьет их дитя… Нет, хорошо, что Себастьян не узнает. Да это и не ребенок вовсе, ручки и ножки еще не сформированы (или сформированы?!) это всего лишь зародыш, вроде куриного яйца.

Роза нагнулась над унитазом, и ее вытошнило. Когда спазмы желудка прекратились, ее спины мягко коснулось полотенце.

— И давно ты беременна? — спросила Буба.

Роза опустилась на стульчак и разревелась.

Пани Марта волновалась. Ксендз Енджей быстро терял зрение. А что он сегодня устроил в костеле! Просто ни в какие ворота не лезет.

Все шло нормально до тех пор, пока он не произнес:

— И то, что Господь соединил, человек разъединить не может!

Он думал, что венчает! Не видел ни гроба, ни провожавших! То есть ничего не видел! Только оглянулся назад и шепнул министранту,[11] она стояла рядом и хорошо все слышала:

— А где жена? Я не совсем хорошо вижу…

Она тогда не сразу и сообразила, что он спрашивает о невесте, думала — о вдове.

Она показала пальцем, а ксендз Енджей недоуменно прошептал:

— А почему она в черном?

— Это же вдова!

— И что, сразу свадьба?

— Это похороны! — Чьи?

— Ее мужа, — удивленно проговорила Марта. Органист усмехнулся себе в усы.

— А-а-а-а, тогда ясно, почему в черном. А то стою и думаю: что-то я упустил.

Конечно, упустил. Такой был рассеянный, не приведи Бог. Еще и брякнул:

— Как быстро меняется мода… И в ушах у нее зазвучали слова:

— Простимся же с братом нашим Анзельмом и супругой его…

Она чуть в обморок не грохнулась. А ксендз Енджей закончил:

— Возрадуемся же…

Она никогда так не потела.

Ну как разговаривать с этим человеком? Мало того, что не видит, так и живет будто на луне. Две недели всего осталось, а еще целых восьмидесяти тысяч не хватает. Чудо, если удастся собрать всю сумму. Вообще-то ксендз должен смиренно принимать волю Господа. А может, этой девушке предначертана ранняя смерть?

Пани Марта вытерла глаза.

Порой приходится примириться с несправедливостью…

А если ксендз Енджей совсем ослепнет, какая судьба ожидает ее? Как уговорить его сходить к окулисту?

Она улыбнулась. Смешная месса получилась. В театре зрители ухохотались бы. Только храм Божий — не театр. Какое счастье, что народу было мало и никто ничего не заметил.

А вдруг это уже маразм?

Не может быть. Ксендз Енджей еще совсем не старый.

* * *

— Кшись, можно?

Рыжая голова Бубы в дверях кабинета изумила Кшиштофа больше, чем премия, полученная за рекламную кампанию. А денежки были немаленькие. В среду в городе появятся плакаты, в четверг начнется телевизионная кампания.

— Случилось что-нибудь?

Какая-то Буба сегодня не такая — тихонько проникла внутрь, бесшумно закрыла за собой дверь.

— Ты в курсе, что в среду у них слушается дело о разводе?

— Буба! — Кшиштоф старался не сердиться, хотя терпеть не мог, когда совали нос в чужие дела. Только бабы могут быть такими беспардонными. — Это их развод. Они сами так решили.

— Но ты же Петру друг, разве нет?

— Именно поэтому я и не буду вмешиваться. — Ты думаешь, он изменял Баське? Скажи честно, я не проболтаюсь никому, клянусь.

— Петр? С ума сошла? Для него на ней свет клином сошелся. Но если у нее кто-то есть…

— У Басеньки никого нет, но у нее есть доказательства: снимки этой его…

— Буба! — Кшиштоф только сейчас обратил внимание на ее исхудавшее лицо, под слоем пудры оно было почти прозрачным. — Кому не хватает собственных проблем, тот кидается на чужие. — Голос у Кшиштофа смягчился, что ему самому ужасно не понравилось. — Петр не дурак! Ты что, думаешь, он стал бы хранить фото любовницы в месте, доступном для жены? Кроме того, Петр… любит ее, по-настоящему любит…

— А ты не мог бы сделать хоть что-то? Для него. Для Басеньки. Для них. Я поговорю с Енджеем, Петр очень считается с его мнением. Еще я договорилась с Розой и с Юлией, мы попытаемся ее образумить своими методами. Но если и вам, мужикам, не удастся прочистить Петру мозги, все пропало, все!

Буба была в отчаянии. Кшиштоф впервые видел ее в таком состоянии. И в первый раз за много-много лет ему захотелось приласкать кого-нибудь, хотя бы даже и ее. Обнять Бубу, защитить от притаившегося зла, которое явно где-то ее подстерегает. Может, она и впрямь сидит на наркотиках? Он мог бы помочь, ведь она предстала перед ним совсем в другом свете. Что с ней творится? Она на игле? С каких пор? И почему? Жизнь — она ведь только раз дается.

Нет, вмешиваться он не станет… но куда делась прежняя Буба?

— Роман на седьмом небе и ничего вокруг не замечает, Себастьян сказал, что если ты согласишься… Э-э-э, да я только время с тобой теряю, — расстроилась Буба.

— И на что я должен согласиться?

Буба наклонилась к Кшиштофу и смущенно зашептала ему на ухо. Ее дыхание щекотало, он даже не смел вздохнуть поглубже, чтобы не упустить это мгновение. Запахло ландышами. И хотя план Бубы показался ему по-детски наивным, он вопреки себе и всем своим убеждениям согласно кивал головой.

* * *

Роман, стоя у мольберта, выслушал Кшиштофа до конца. Малая Галерея приобрела «Девушку под дождем» и заказала за живые деньги еще пять картин. «Девушка» отправилась на выставку «КАРТИНА ГОДА». Роман был самым счастливым человеком на свете, и то, что он услышал от Кшиштофа, позабавило его.

Хотя и не убедило.

— И это план Бубы?

— Она думает, что благодаря столь коварной стратегии они хоть что-нибудь поймут.

Роман взглянул на Кшиштофа. Чопорности в пане директоре явно поубавилось.

— Она, кажется, больна.

Роман отложил кисти и вытер руки. Вот это да!

Неужели в Кшиштофе произошли перемены?

— Кшись, не обижайся. Мы оба знаем, что случилось много лет назад. Тебе хочется кого-то спасти, вот ты и ищешь в Бубе признаки болезни. В твоем случае это психологически оправданно. По-твоему, если ты вызволишь кого-то из беды, то как бы спасешь и ту девушку. Но так не выйдет. Все это тянется и тянется, я тебе уже тогда говорил и повторю сегодня: то происшествие не должно определять всю твою жизнь. А то создал себе знамя и размахиваешь им. Может, другая женщина ждет тебя, а ты ее проглядишь. Власть всегда некий суррогат любви. Но ты вроде пробуждаешься… Проснись же, наконец, по-настоящему!

Кшиштоф понурился. Ему снова был двадцать один год, а двадцатилетний Роман проходил практику на психосоматическом отделении и проводил с ним сеансы терапии после шока, из которого Кшиштоф с трудом выкарабкивался. Сейчас он не имел права упоминать о том, что произошло много лет назад.

А может быть, имел? И Буба достойная кандидатура для суррогата-заменителя?

— Ты мой друг, — продолжал Роман, — я знаю, именно ты купил год назад эти две несчастные картины, что висят у тебя в кабинете. За свои деньги купил, не за деньги фирмы. У меня не хватало смелости поблагодарить тебя. Ты — отличный друг, и только поэтому я осмелился сказать тебе все это. Не сердись, старик, начни жить. А Петру мы приведем бестолковку в порядок! И что это Басенька так на него взъелась?

Кшиштоф улыбнулся:

— Не знаю, но ведь мы сегодня у них, так?

— В восемь. Держись, старик.

* * *

Ведь я всегда знаю, что он делает, знаю каждый его жест, каждое движение бровей… А когда его нет, мне становится больно, и фильм перестает нравиться, и закат не производит впечатления, и комната кажется унылой и неприбранной. Мне не надо подглядывать, чтобы повторить наизусть все его жесты и слова, я знаю, куда он прячет консервный нож и какую банку он открывал, а если напрягусь, то разгляжу и надпись на желтой картонной коробочке — тресковая печень — и внизу маленькими буковками: бланшированная. И еще я вижу фабрику, строящуюся в Лебе на берегу моря только затем, чтобы он мог открыть эту коробочку, вижу прилив, серо-голубая вода перехлестывает через волноломы… И я знаю, какой ящик он выдвинет сперва, а какой потом, я вижу, как он выбрасывает банку в мусор, знаю, что это за банка, ведь все, к чему он ни прикоснется, обретает конкретную форму.