Элейн Гудж - Любящие сестры

• Название: Любящие сестры
• Автор: Элейн Гудж
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0085-6

Две – до поры до времени – любящие сестры мечтают о славе голливудской звезды. Успеха добивается лишь одна. Ей же отдает предпочтение и мужчина, в которого влюблены обе девушки. Старшая, ослепленная завистью, предает свою более удачливую сестру. Безрассудная подлость приводит к скандалу и трагедии. Младшая сестра погибает, а старшей приходится навсегда покинуть «фабрику грез»…Идут годы, старшая сестра находит свое призвание в сфере, далекой от кино. Спустя много лет жизнь сводит ее с двумя племянницами – дочерьми покойной сестры. Девочки совсем не похожи ни на мать, ни на тетку, но Боже, как несовершенен мир! И опять – теперь уже другие – любящие сестры становятся соперницами. Неужели все повторится снова?

---

Она заметила, что санитар, толкающий перед собой тележку с грязным бельем, пристально смотрит на нее, и поняла, как ужасно она, должно быть, выглядит и, может быть, даже похожа на сумасшедшую. Ее волосы мокрыми, жирными лохмами торчали в разные стороны. И от тела исходил жуткий запах пота, рвоты, липкой темной крови. Однажды во время каникул, гуляя по лесу около озера с Энни и Мусей, она сунула голову в пустую лисью нору, и ударивший ей в ноздри запах был жутким, ей казалось, что пахнет шерстью и гнилыми зубами. То же самое она ощутила сейчас Если бы у нее была шкура, то она была бы похожа на ощетинившуюся лисицу с оскаленными зубами.

Она добралась до двери лифта и почувствовала, что у нее закружилась голова. Еще чуть-чуть – и она будет в лифте. Но на какую кнопку нажать? Куда ехать, вверх или вниз?

Затем дверь открылась, и из нее торопливо вышел человек в белом халате со стетоскопом в переднем кармане.

– Извините. – Она схватила его за рукав накрахмаленного халата. – На каком этаже детская палата? Где находятся новорожденные?

Он окинул ее любопытным взглядом, но, видимо, слишком спешил, чтобы подумать, что значило присутствие здесь этой взъерошенной женщины.

– Восьмой, – сказал он, показав пальцем вверх, и вышел из лифта.

Лорел вскочила в лифт в тот момент, когда двери уже закрывались. Она нажала на кнопку восьмого этажа, затем облокотилась на стенку и закрыла глаза.

Через несколько секунд она, спотыкаясь, шла по заполненному людьми коридору: служащие, медсестры, санитары быстро проносились мимо нее. Боже, как много народу! Не может быть, чтобы было полшестого. Даже некоторые пациенты и те не спали. На стенах коридора были нарисованы жирные разноцветные стрелки, которые, видимо, указывали направление в разные отделения. Но какая из них показывала в отделение новорожденных?

Голова у нее начала кружиться еще сильнее.

«Возьми себя в руки», – прошептала она сама себе.

Делая небольшие шаркающие шаги, она заставляла себя двигаться дальше. Впереди она увидела длинный застекленный кусок стены, похожий на ярко освещенную витрину магазина. Наверное, это и есть палата для новорожденных. Несмотря на сильную, жгучую боль между ногами, она заставила себя идти быстрее.

Уже через несколько секунд она старалась разглядеть через стеклянную степу бесконечные ряды безупречно белых кроваток, в каждой из которой лежал ребенок. И один из них был ее сын.

Она потрогала дверь, на которой большими красными буквами было написано «Служебный вход», и обнаружила, что дверь не заперта. Она открыла ее и вошла. Ее никто не остановил.

Дежурная сестра, высокая негритянка, меняла пеленки краснощекому ребенку на столе около дальней стены. Подняв голову и увидев Лорел, она так удивилась, что выпучила глаза, как это делают герои мультфильмов. Лорел готова была прыснуть от смеха.

– Сюда разрешается входить только персоналу больницы, – сказала она Лорел резким голосом с вест-индским акцентом. – Боюсь, мне придется попросить вас уйти отсюда. – Она выпрямилась, держа перед собой, как щит, только что запеленутого ребенка.

Испугавшись, Лорел начала жалобно просить:

– Пожалуйста, я просто хочу… – И тут она замолчала, как будто какой-то мощный рычаг управлял ее челюстями. Посмотрев на ряды детских пластмассовых кроваток, она сгорбилась и сказала:

– Я пришла за моим ребенком. Кобб. Адам Кобб.

– Это категорически запрещено, – резко сказала сестра. – Детей будут кормить только через час. Пожалуйста, возвращайтесь в свою палату, миссис.

– Мисс Кобб, – перебила ее Лорел, подняв подбородок. – И я никуда не пойду, пока вы не дадите мне его.

– Вы должны поговорить со своим доктором.

– Его здесь нет.

– Боюсь, что тогда вам придется позвать доктора Таубмана… он сегодня дежурит. Если у вас возникли проблемы…

– У меня нет проблем. Я просто хочу увидеть своего ребенка.

Темные глаза медсестры вспыхнули.

– Девушка, у нас здесь есть определенные правила. И они вполне оправданны. Нельзя, чтобы здесь ходил кто попало, без специальной обработки, без маски и Бог знает с какой инфекцией.

– Я не кто попало… Я его мать. – Произнеся это вслух, она вдруг почувствовала, как что-то шевельнулось у нее в груди. Она ощутила это настолько четко, потому что в этот момент у нее в легких или в сердце что-то оборвалось. Глаза ее наполнились слезами. Она чувствовала неимоверную усталость. Ноги ее дрожали так сильно, что ей стоило огромных усилий не упасть и казалось, что кровь буквально хлещет из нее. – Я его мать, – повторила она. – Пожалуйста, я только хочу подержать его на руках. Всего несколько минут.

Медсестра сердито посмотрела на нее, затем сдалась.

– Хорошо. Но вы останетесь стоять здесь. Я не могу разрешить вам взять его в палату.

– Это мне и не нужно, – сказала ей Лорел почти облегченно. – Можно мне сесть?

Медсестра показала рукой на стоящий в углу вращающийся стул. Лорел, чувствуя благодарность к медсестре, опустилась на стул и закрыла на мгновение глаза. Открыв их, она увидела, что две худые темные руки протягивают ей пушистый белый комочек. В просвете над туго затянутыми складками пеленки выглядывало сморщенное красное лицо. Сердце ее защемило.

– Ой, – выдохнула она.

– Мы так плотно пеленаем их только в первые два дня, – объяснила сестра. – Они так себя спокойнее чувствуют.

Лорел протянула руки. Ее вялые мускулы вдруг натянулись, как пружины, и обрели силу. Ощутив тяжесть и теплоту своего ребенка, она вдруг почувствовала, что все внутри нее встало на свои места. Слезы катились по ее подбородку и, падая на белое одеяло, растекались серыми кругами.

От пристального взгляда его синих глаз у нее начало покалывать в налитой молоком груди. Нос у него был не больше наперстка, и он выпятил крошечные губки так, как будто пытался оценить ее. Откинув одеяло с его головы, она увидела пучок черных волос, которые стояли, как шерсть у котенка.

– Адам, – прошептала она.

Она попыталась представить, что отдает его каким-то незнакомым людям и уходит. Забыв о нем, возвращается в колледж. Все это выглядело сейчас совершенно невозможным.

Если она отдаст его, то ее руки потеряют свое естество. Не ощущая тяжести ребенка, они будут слишком легкими, неуклюжими, неестественными. Она представила себе, что если бы отдала его, то у нее бы продолжалось кровотечение, и внутри у нее образовалась пустота, и осталась бы только оболочка, как у камыша. Раньше она очень страдала, что Джо не любит ее… но лишиться этого существа было бы еще хуже. Она знала, что это бы убило ее.

«Но как я его выращу? И как быть с Энни? Мне придется найти себе новую квартиру, где Энни не сможет распоряжаться моей жизнью и жизнью Адама тоже».

Ребенок продолжал пристально смотреть на нее. Такое впечатление, что он старается запомнить мое лицо, подумала она, и ей показалось, что от сердца у нее откололся еще один кусочек при мысли, что она видит его в последний раз. Нет, она не может отдать его. Ни потом, ни сейчас, никогда.

Ее уже не волновало, что ей придется делать… на какие жертвы ей придется пойти. Теперь она была готова пойти на все.

«Это мой сын, мой».

Адам повернул свою покрытую пушком головку к ее груди. Лорел отодвинула халат и почувствовала, как он мягкими влажными губами тут же схватил сосок. Вначале она ощутила сильную боль, но затем откинулась на спинку стула и закрыла глаза, почувствовав сильное напряжение в груди и в паху, когда молоко потекло из ее груди в ротик ребенка.

Она начала понимать, что материнская любовь делает из разумных людей глупцов, а из робких – тиранов. Если она решит выразить это на картине, то ей понадобится полотно, неизмеримо большее чем Млечный Путь. Но в центре будет Адам.

25

Слушая шум и треск международной телефонной линии, еще до того как раздался голос, Долли почувствовала, что сердце ее подпрыгнуло.

– Анри, – крикнула она. – Это ты?

Прошли недели, с тех пор как он звонил в последний раз, месяцы, с тех пор как она видела его… но эти месяцы показались годами. «Собачьи годы», – часто говорила мама Джо, когда время тянулось так медленно, что казалось, один год равен семи, как у собаки.

Конечно, нельзя сказать, что все это время она ничего не делала, а только страдала по Анри. В прошлое Рождество она много заработала, и с тех пор дела шли очень хорошо. И только в этом месяце она была на Доске» и на премьере фильма «Поцелуй меня, Кэт». Она была одним из учредителей фонда помощи Бангладеш и членом комитета по организации благотворительного бала, на котором они собрали четыреста тысяч долларов. А затем месяц назад на ежегодной шоколадной ярмарке в «Плазе». Экспозиция фирмы Жирода, которую она помогла сделать Помпо, получила второе место.

О да, она была занята все это время.

Так занята, что, залезая каждую ночь в кровать, чувствовала себя одинокой, как оставленный на морозе щенок… даже в те редкие ночи, когда была не одна.