Жаннетта Беньи - Флорентийка и султан

• Название: Флорентийка и султан
• Автор: Жаннетта Беньи
• Издательство: Современная литература
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6202-05-1

В конце пятнадцатого века французский король Карл VIII готовился к завоевательному походу в Италию. Из-за интриг королевского двора живущая в Париже дочь известного флорентийского купца и банкира Фьора Бельтрами вынуждена покинуть город. Судьба забрасывает ее в Северную Африку и на остров Крит, в Стамбул и Венгрию. Юный пират спасает Фьору от неминуемой гибели, и вспыхнувшая между ними короткая любовь озаряет жизнь девушки ярким всепоглощающим соблазном.

---

Ее решение вызвало бурю восторга. И следующее утро Фьора встретила на борту французского боевого корабля.

Сеньор Гвиччардини остался на «Санта-Маддалене», и после выхода из Порта-Рашид Фьора долго не встречалась с ним.

ГЛАВА 8

«Эксепсьон» и «Санта-Маддалена» вышли из порта Рашид, что в устье Нила, ясным летним утром. Эту маленькую флотилию возглавлял маленький французский фрегат, грозно ощетинившийся жерлами пушек. Огромные паруса на всех его трех мачтах были наполнены попутным юго-восточным ветром.

Путь кораблям торила огромная деревянная скульптура Нептуна с трезубцем, указывающая на горизонт. Косой треугольный парус на бушприте слегка прикрывал резную статую, которая одним своим видом наводила ужас на огромное количество мелких суденышек в акватории порта Рашид.

«Санта-Маддалена» пристроилась в киль фрегата «Эксепсьон», громада которого рассекала покойные воды моря.

Фьора, окруженная вниманием офицеров французского корабля, наслаждалась плаванием. Ее каюта, как это и было принято в те времена, располагалась в кормовой части судна прямо над каютой командора де Лепельера.

Впервые попав сюда, Фьора с наслаждением растянулась на постели. Наконец-то можно будет спать в нормальной кровати, а не на ковре, постеленном прямо на деревянной палубе.

Матросы фрегата перенесли на «Эксепсьон» все вещи Фьоры и Леонарды, а буквально с первой же минуты пребывания на борту французского корабля, его офицеры стали осыпать Фьору подарками.

Так в ее каюте оказалась лютня, несколько прелестных украшений из египетского нефрита, маленькая яшмовая фигурка ибиса, а также маленький испанский стилет в отделанных полудрагоценными камнями ножнах.

Фьора даже не знала, кому из офицеров какой подарок принадлежал. Сейчас она просто отдыхала и приходила в себя после путешествия по Египту.

По утрам Фьора в сопровождении Леонарды выходила на заднюю палубу и, усевшись у борта, смотрела, как, пеня волны, летел под всеми парусами фрегат «Эксепсьон». «Санта-Маддалена» немного отставала, но держалась в пределах пары миль.

Корабли шли вперед целый день и целую ночь. А ровный и сильный ветер все время дул им в корму.

Казалось, фрегат сам летит вперед, и не нужно травить всевозможные снасти или переносить топселя. Матросы, которых на фрегате было около трех десятков, несли вахту или драили палубу.

Фьора заметила, что несколько солдат гвардейской полуроты все время дежурили возле входа в оружейный трюм и на верхней палубе рядом с капитанским мостиком. Ничего особенного в этом не было, если только не считать, что на фрегате и без того была строгая дисциплина.

За малейшую провинность матросов подвергали экзекуциям. С этого начиналось каждое утро. Обычно экзекуция состояла из ударов плетью. За более серьезные прегрешения могли и повесить на рее или вышвырнуть за борт на съедение акулам, которыми тогда кишело море, особенно у берегов Египта.

Матросы жили в тесных кубриках на носу судна. Там же располагался камбуз, готовивший для них еду. Для офицеров еду готовили отдельно, и даже сравнить ее с матросской было нельзя.

Офицеры ели с серебряной посуды, а матросы обходились деревянными мисками.

Иногда до Фьоры, сидевшей на корме, доносилось отвратительное зловоние – запах с матросского камбуза. Тогда она поднималась и уходила в свою каюту.

В состав экипажа фрегата «Эксепсьон», кроме матросов и офицеров, входили также капеллан – отец Бонифаций, престарелый доминиканский монах, и лекарь, больше смахивавший на шарлатана, де Шарве.

Отец Бонифаций отличался тем, что умел спать даже во время ежедневной утренней молитвы, а мессир де Шарве из всех, известных ему, способов лечения, предпочитал кровопускание и установку клистирной трубки с целью промывания желудка.

К счастью, Фьоре пока не приходилось пользоваться услугами ни отца Бонифация, ни мессира де Шарве, поскольку, буквально с каждым часом, она ощущала, как силы возвращаются к ней.

Хотя солнце жарило неимоверно, и на небе не было ни единого облачка, в каюте Фьоры было прохладно.

Матросам приходилось похуже. Каждый раз перед началом вахты они выходили на палубу, раздевались и окатывали друг друга морской водой.

Иногда появлялись летучие рыбы, а иной раз рядом с бушпритом, провожая фрегат, мчалась дельфинья семья.

Однажды Фьоре удалось даже полакомиться мясом дельфина, когда одному из офицеров посчастливилось поймать с бушприта красавца с темно-серой гладкой кожей.

Ощущение какого-то безоблачного блаженства посетило Фьору. Она восхищенно разглядывала раздувающиеся паруса, смотрела на пенистый след корабля, на его высокий бег по высоким волнам, которые двигались вместе с ним.

Над фрегатом раскинулось синее безоблачное небо, повторяющее оттенки моря, которое под форштевнем блестело и отливало, как голубой атлас. И лишь по горизонту протянулись легкие перистые облака, неподвижные, точно серебряная оправа яркого бирюзового свода.

Иногда Фьору охватывало лирическое настроение, и тогда она брала лютню и пела песню о любви:

Дворец вознесся в вышину, где лето
Сияет вечно, мраморные стены
Окружены прохладнейшей листвою
А в ней поют прекраснейшие птицы
В чьих песнях имя прозвучит твое.
И в полдень, скрывшись в зарослях тенистых
Мы будем удивляться: как же может
Земля несчастной быть, когда дарует
Нам небо молодость, любовь и счастье.

Читать мы будем только те из книг
Которые нам о любви расскажут
И посмеемся: до чего же плохо
Мы переводим скудной прозой слова
Прекрасную поэзию сердец
Таких, как наши. А когда на землю
Ночь спустится и ярко вспыхнут звезды
Гадать с тобой мы будем: а какая
Нас приютит в тот миг, когда с любовью
Бессмертие совьется.

В такие минуты Фьора ловила на себе множество безумных взглядов, от которых ей становилось не по себе. Может быть, она все-таки совершила ошибку, согласившись плыть на Крит не с добрейшим сеньором Гвиччардини на «Санта-Маддалене», а здесь, на военном корабле.

Фьора знала, почему старый торговец и банкир решил плыть на «Санта-Маддалене»: сеньор Гвиччардини скрывал от французов, что везет с собой золото.

К слову, французы тоже кое-что утаили, но об этом Фьора узнает гораздо позже.

* * *

Два дня «Эксепсьон» и «Санта-Маддалена» шли к острову Крит при попутном ветре, не теряя друг друга из виду. По ночам на корме французского фрегата зажигались красные фонари, чтобы на «Санта-Маддалене» не потеряли из виду головной корабль.

Однако, буквально за несколько минут «Эксепсьон» и «Санта-Маддалена» потеряли друг друга. Это случилось во вторую ночь плавания, когда фрегат на полном ходу вошел в полосу тумана. Огромный корабль вдруг погрузился в него, и он скрыл фрегат, окутав его своей влажной плотной завесой.

Внезапность перемены была поразительна. Мгновение назад корабль мчался, освещаемый последними солнечными лучами, над мачтами висело темно-синее небо, и далеко-далеко до самого горизонта море шумело и катило свои волны.

И вдруг, в мгновение ока, солнце словно загасили навечно. Небо исчезло, даже верхушки мачт пропали из виду, и вокруг опустилась серая пелена.

Такое бывает на море в тех местах, где теплое течение сталкивается с холодным.

Сырая мгла стояла вокруг, как стена дождя. Волосы матросов, одежда – все покрылось сверкающими блестками. С намокших снастей и парусов вода стекала на палубу.

Резная фигура Нептуна с трезубцем в руке покрылась алмазным налетом.

Капельки воды длинными гирляндами усеивали реи и гики. Когда фрегат вздрагивал от столкновения с волной, ветер сдувал капли, и они летели вниз, сверкая, словно бисеринки.

Туман глушил звуки, и даже плеск волн доносился не так явственно, как прежде.

В этой перемене было что-то таинственное и колдовское.

Несмотря на весь свой бравый вид, офицеры фрегата «Эксепсьон» потеряли самообладание и едва не ударились в панику. Как ориентироваться по звездам, если их не видно, как не потерять «Санта-Маддалену», которую, наверняка, уже обволокло той же самой серой влагой, как не напороться на подводные камни?

Тут же послали за капитаном. Командор де Лепельер еще в порту Рашид жаловался на слабость и тошноту, а за те два дня, которые прошли после начала плавания, он лишь однажды вышел на капитанский мостик. Ему было очень трудно передвигаться, и командора вел под руку корабельный лекарь мессир де Шарве.

На сей раз командор де Лепельер смог выйти на мостик без посторонней помощи. Командор был настоящим морским волком. Несмотря на слабость, он мгновенно оценил ситуацию и стал раздавать команды.

Голос его был еще слаб, и поэтому команды повторял его первый помощник мессир Дюрасье.

– Взять топселя на гитовы! Людей на шкоты! Приготовиться к повороту!