Уильям Тенн - Огненная вода (Сборник)

• Название: Огненная вода (Сборник)
• Автор: Уильям Тенн
• Жанр: Научная Фантастика

В двухтомное собрание сочинений одного из самых известных фантастов-юмористов Америки, соперника Роберта Шекли, первооткрывателя таланта автора "Рэмбо" Уильяма Тенна вошли лучшие его рассказы из его многочисленных авторских сборников, в том числе многие, никогда прежде не публиковавшихся на русском языке.

---

Да, это напомнило мне вот о чем. Как я понимаю, какое-то издательство выпускает сборник прозы и поэзии, написанной в Нью-Йорк-Сити в тот безумный элэсдэшный день. Я, черт возьми, уж эту книжицу не пропущу.

Но как ни удивительно и интересно это было, от такого представления в театре на Бродвее они чуть из штанов не выскочили от страха. А уж публика, хоть ее и немного было, напугала их еще больше. Они сбежали оттуда и стали бродить по улицам, гадая, кто это сбросил на Нью-Йорк такую бомбу.

Я поделился с ними содовой; мы вместе допили мою упаковку. И я рассказал им, каким образом понял, что все дело в воде. Тут же доктор Сканнел – он был дантист, не терапевт, – но все равно он тут же щелкнул пальцами и сказал:

– Черт возьми, это же ЛСД!

Держу пари, он был первым человеком, который догадался.

– ЛСД, ЛСД, – повторял он. – Без цвета, запаха, вкуса, в одной унции 300 000 полных доз. Фунт или около того в водопровод, и… О Господи! Доигрались со всеми этими статьями в журналах – подали кому-то идею!

Мы втроем стояли на углу, пили содовую и смотрели, как люди вокруг вопят, хохочут, делают самые безумные вещи. Теперь все больших размеров толпы устремлялись на восток с криками: «Все на Пятую авеню! Все на Пятую авеню на парад!» Это было похоже на колдовство – как будто всему населению Манхэттена одновременно пришла одна и та же мысль.

Я не собирался, понятно, спорить с профессионалом, да только, знаете ли, и я тоже много чего читал в журналах про ЛСД. Вот я и сказал ему: мне не приходилось читать, чтобы от ЛСД люди делали многое из того, чего я сегодня нагляделся. Вы только посмотрите, сказал я, на эти распевающие толпы.

Доктор Сканнел сказал, что это проявляется кумулятивный эффект обратной связи. «Чего?» – переспросил я. Тут он мне объяснил, что, наглотавшись этой дряни, люди становятся очень восприимчивы психологически, а кругом полно других психов, которые друг на друга воздействуют. Это и есть кумулятивный эффект обратной связи.

Потом он стал рассуждать о том, очищенное ли было зелье, о дозировке – о том, что в этой ситуации неизвестно, кто сколько принял. «Хуже всего, – говорил он, – что никто не был подготовлен психологически. При таких обстоятельствах может произойти что угодно». Он оглядел улицу, по которой маршировали поющие люди, и поежился.

Они решили запастись герметично запакованными продуктами и питьем, вернуться в отель и отсиживаться у себя в номере, пока все не кончится. Они приглашали и меня, да только к тому времени мне стало слишком интересно, чтобы сидеть в своей норе: мне хотелось досмотреть спектакль до конца. А еще я слишком боялся возможного пожара, чтобы запереться в комнате на четырнадцатом этаже.

Когда мы расстались, я отправился следом за толпой на восток – люди валили туда, словно у всех там было назначено свидание. На Пятой было не протолкнуться, а с запада подходили еще и еще участники. И все вопили о параде.

Что самое смешное – это что парад таки начался. Уж не знаю, как и кому удалось организовать людей, только парад оказался вершиной, завершающей нотой, последним штрихом того проклятого дня. И что за парад!

Шеренги маршировали по Пятой авеню против указателей одностороннего движения – да к тому времени никакого движения транспорта и не было. Шли группы по пятьдесят-сто человек, а между ними вышагивали цепочки распорядителей, иногда залезавшие на тротуары и смешивавшиеся со зрителями. С эмблем, которые они несли, еще капала свежая краска; другие казались ужасно старыми и пыльными, словно их вытащили из гаражей или со складов. Большинство участников парада выкрикивали лозунги или пели песни.

Кто, черт возьми, мог бы упомнить все организации, участвовавшие в параде? Имевших названия вроде: Древнего Ордена Замороженных, Ассоциации ветеранов Корпуса Мира, Неприкасаемых с авеню 6, Анонимных Алкоголиков, НАСПЦН[8], Лиги антививисекционистов, Клуба демократов Вашингтон-хайтс, Бнай брит интернэшнл[9], Фонда взаимной юридической поддержки сутенеров и проституток 49-й улицы, Борцов за свободу Венгрии, комитета «Спасем Виллидж», Полицейского общества Спасителя, Дочерей Билитис, баскетбольной команды Пресвятой Богородицы Помпейской. Все-все вылезли на свет.

И все перемешалось – прокастровские кубинцы и антикастровские кубинцы шагали в обнимку и пели одну и ту же траурную испанскую песню. Трое полицейских, один из них босиком, вместе с группой студентов тащили транспарант: «Глуши пиво, а не радиостанции». Девчонка, прикрытая только плакатом, на котором черным фломастером было выведено «Немедленно узаконить изнасилования!» шла в окружении стариков и старушек, распевавших «Наша сила

– в чистоте. Не позволим блудницам…» Оркестр графства Керри наяривал «Дойчланд юбер аллес», а следом за ними кучка солидных мужчин в деловых костюмах обучала двух итальянских монахинь петь «С днем рожденья, Танненбаум, с днем рожденья тебя!»; монахини хихикали и закрывали лица руками. А позади них двое негров лет по восемьдесят несли огромное белое полотнище, протянувшееся поперек всей Пятой авеню; на нем было написано: «Переизберем Вудро Вильсона – он не позволил втянуть нас в войну».

По всей улице сновали какие-то люди с банками краски и кистями, рисовавшие закорючки на мостовой – зеленые, фиолетовые, белые. Один хорошо одетый господин проводил красную линию, разделяя ею марширующих. Я думал, что это коммунист, пока не услышал, как он напевает «Боже, спаси королеву». Когда у него кончилась краска, он присоединился к компании из Союза музыкантов, которые потрясали плакатами и кричали: «Свободу народной музыке! Спасем улицу дребезжащих жестянок[10]!»

Лучшего парада я никогда не видел. Я смотрел до тех пор, пока армейский десант, высадившийся в Центральном парке, не начал загонять демонстрантов в развернутые военными специальные лечебные центры.

На том, черт возьми, все и кончилось.

Неприятности с грузом

Во время последней войны Эндрис Стегго командовал легким штабным негокрейсером. После перемирия и демобилизации его перевели на сэгиттарианскую линию, и он стал капитаном грузового корабля "Награда". К сожалению, этот крупный и немного грубоватый мужчина привык к беспрекословному подчинению команды и никак не мог понять, что война уже закончилась.

С другой стороны, команда, поспешно нанятая альдебаранским агентством, состояла в основном из бывших рудокопов двадцати пяти местных планет. Эти парни, уволенные с работы после внезапного прекращения военных действий, отличались чрезмерной независимостью, смелостью и быстротой на расправу.

Я считался на корабле единственным пассажиром. Полет должен был быть долгим--около двух месяцев. Груз был таким, что и говорить-то противно--десять тонн зловонного вискодия.

Любой человек с двумя-тремя извилинами мог бы догадаться, что возникнут проблемы. Но от служащих сэгиттарианской линии требовался лишь университетский диплом и галактическая лицензия, поэтому о двух извилинах оставалось только мечтать.

Все началось с того, что вискодий доставили не в деллитовых герметичных упаковках, а в большом контейнере, крышку которого еле удерживали хлипкие замки. Конечно, это экономило пространство трюма, но в то же время создавало некоторое неудобство для такой полезной функции человеческого тела, как дыхание. Вот почему в "ночные часы" я часто лежал без сна, представляя себе, как крышка контейнера срывается с него, и зеленая масса, вскипая пеной, расползается по кораблю через открытые люки.

Через несколько дней после взлета один из патрубков не выдержал нагpузки и дал течь. А надо сказать, что "Награда" была старой космической шаландой, пять лет простоявшей в доке и наспех подготовленной к этому первому послевоенному полету. Брин, сварщик, попытался устранить неисправность, но попал под струю вискодия, и мы выбросили замороженный ком с его трупом в открытый космос через воздушный шлюз. Второго сварщика по штатному расписанию не полагалось, и когда дpугие трубы начали разрушаться...

Одним словом, после похорон Брина к капитану Стегго пришли представители команды. Они обвинили его в халатности, поскольку тpубопpоводы не проверялись после старта на остаточный вискодий. Делегаты потребовали, чтобы их протест был внесен в вахтенный журнал, но вместо этого Стегго нацепил на пятерых парней стальные ошейники-душители. Он заявил, что вводит на корабле чpезвычайное положение, и приказал офицерам носить оружие вплоть до окончания полета. Я слышал, как люди в дешевых хват-комбинезонах сердито шептались о том, что им наполовину срезали рацион и удлиннили вахты в связи с сокращением численности команды.

Мистер Сканделли, главный инженер "Награды", навестил меня и предложил обpез шмоббера. Взглянув на футовый ствол оружия, я заявил, что ни при каких обстоятельствах не прикоснусь к подобной мерзости.