Софья Радзиевская - Полосатая спинка. Рассказы

• Название: Полосатая спинка. Рассказы
• Автор: Софья Радзиевская
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1979

СОДЕРЖАНИЕ

Полосатая спинка

Дымка

Лесная быль

Дальше… всё повторяется

Летучий медвежонок

Серебрянка

Наши враги и друзья

Голубой Храбрец

Пип и Тяпка

Витюк

Красная ленточка

Платочек

Голубой махаон

Выдра польского короля

Тигрёнок Гульча

---

Крольчонок тоже присел, и минуту они, не двигаясь, смотрели друг на друга. Этот «кто-то» был очень похож на Десятого. И не удивительно: это был самый настоящий заяц, только ростом побольше и шкурка у него не голубая, как у кролика, а рыжеватая.

Ещё минута, и Десятый высоко подпрыгнул и радостно кинулся к незнакомцу. Тот тоже прыгнул ему навстречу. Но что же? Острые зубы рыжего так и впились в ухо крольчонка. Он бил его передними лапами, подпрыгивал и ударял острыми когтями задних лап.

Зайцы и кролики — враги. При встрече они нападают друг на друга. Заяц был старше и сильнее и потому напал первый.

Избитый, оглушённый, искусанный крольчонок мячиком катался по земле. Едва он приподнимался, как сильный удар снова опрокидывал его. Наконец, и сам противник на минуту остановился передохнуть и Десятому удалось вскочить.

Не помня себя от страха, он кинулся во всю силу лапок по тропинке. А рыжий нёсся за ним и на ходу старался ещё укусить и ударить его ногами.

Они миновали место, где когда-то крольчонок вывалился из корзинки. Тропинка повернула вверх, и они бежали по ней всё дальше.

Вот и домик на горке. Увидев его, заяц на всём ходу высоко подпрыгнул, перевернулся и юркнул в кусты. Но наш малыш этого не видел. Задыхаясь, он кинулся к отверстию в заборе, проскочил через двор, забежал в сарай и упал, в тёмном дальнем углу его.

Послышались шаги, голоса… Крольчонок не в силах был пошевелиться. Он только слабо вздрогнул, когда маленькие руки схватили его и крепко, но ласково прижали к груди.

— Дядя Степан, он вернулся! — закричала девочка. — Дядя Степан, он вернулся! Десятый!

— Иринка, куда ты? Ведь все ещё спят.

— Не спят, не спят. То есть кролики не спят. Надо же посмотреть, как там Десятый. Может, его обижает кто.

Иринкины косички запрыгали: ходить тихо она не умела.

Девочка была права: крольчата не спали. Они собрались в кучку, дёргали носиками и в упор разглядывали гостя. Десятый прижался к сетке, окружавшей кроличий двор, и тоже дёргал носиком, а если кто подходил ближе — так громко хлопал задней лапой по земле, что крольчата отскакивали.

— Ну, чего ты боишься? — уговаривала его огорчённая Иринка. — Они просто хотят с тобой подружиться. Ты почему такой сердитый?

Но крольчонок не был сердитым. Ему ещё не забылся рыжий неприятель, который вчера выгнал его из леса. Десятый фыркал, топал и не желал слушать Иринкиных уговоров. И сетка его огорчала. Там, в лесу, можно было бежать куда хочешь. И Десятый, повернувшись к кроликам спиной, вдруг отчаянно заработал лапами. Он решил подкопаться под сетку.

— Брось, не копай! В лесу тебя опять заяц залягает, — смеялся Витя. — Я в окошко на чердаке видел, как он от зайца улепётывал. Трус твой Десятый, вот он кто. Недаром кроликов трусами зовут.

— Не трус! Не трус! — кричала Иринка. — Это он просто очень торопился. Соскучился по своим братикам. — Она чуть не заплакала, но вовремя вспомнила, что Витька тогда ещё больше дразниться будет.

Между тем крольчатам надоело смотреть на новенького, и они разбежались по всему дворику кто куда.

Время шло, и дело наладилось. Десятый весело носился по дворику с другими кроликами и даже соглашался иногда съесть морковку, сидя на коленях у Иринки. Удовольствие портил только Витя.

— Трус у труса на коленках сидит! Трус у труса на коленках сидит! — распевал он при этом и тут же начинал прыгать, представляя, как Десятый удирал от зайца.

За себя Иринка ещё не так обижалась. Витя дразнил её трусихой за то, что она лягушек боится и в руки их взять не может. А за Десятого ей очень обидно было.

— Он, может быть, понимает! — кричала она Вите. — Видишь, как носиком дёргает. Стыдно маленького обижать.

— Как же, маленький! — отвечал Витя. — Вон какой крольчище вырос — не поднять.

А Десятый и в самом деле уже стал такой большой и сильный, что Иринка бы не смогла его удержать, вздумай он вырваться из рук.

— Другие кролики и не пробуют с ним ссориться. Сразу видно, какой он породы, — с гордостью сказала Иринка. — Он называется Голубой Великан.

— Трус, трус, на морковки, — ехидно предлагал Витя. — Ага, видишь, берёт. Значит сам знает, что трус!

Но вскоре Вите пришлось перестать дразнить Иринку.

Начиналась ранняя осень. Дни стояли ещё тёплые, и Десятый с удовольствием грелся на солнышке. Но вдруг он насторожился и подобрал под себя задние ноги — на дереве около кроличьего дворика появился подозрительный зверь. Свою серую кошку кролики знали хорошо, она часто проходила мимо сетки и ими не интересовалась. А эта была чужая, рыжеватая, и глаза у неё блестели насторожённо и зло.

Кошка, крадучись, шла по ветке, наклонившейся над кроличьим двориком. Сразу было видно, что пришла не за добрым делом. Вот она остановилась, сжалась в комок и одним скачком прыгнула прямо на спину небольшой крольчихи.

В ту же минуту Десятый оказался на ногах, хрюкнул, как это делают очень рассерженные кролики, и кинулся на рыжего врага. Уж не напомнила ли ему кошка своим цветом зайца? Может быть.

Сильные задние ноги Десятого на прыжке больно ударили кошку. В воздух взвилась рыжая шерсть. Кошка отскочила с пронзительным визгом и шипеньем и тут же взвизгнула ещё громче и заметалась по дворику: камень, пущенный меткой рукой Вити, ударил ей в бок.

Десятый не успел повторить свой могучий прыжок. Пока Витя добежал до калитки, кошка метнулась на крышу кроличьего домика, оттуда на землю и исчезла так же неожиданно, как и появилась.

— Десятый! Десятый! — Иринка, бежавшая за Витей, схватила смельчака на руки, но тут же вскрикнула и уронила его: кролик хрюкнул и больно цапнул её за палец. Но она не очень обиделась на него: палец заживёт, пустяки!

— Не трогай его, — сказал Витя, — видишь, как он рассердился, опять укусить может. Только я его больше трусом называть не буду. Знаешь, ты его Десятым тоже больше не зови. Пусть он будет Голубой Храбрец.

— Очень хорошо! — обрадовалась Иринка и, помолчав немного, тише добавила: — И, пожалуйста, про лягушек тоже забудем. Я ещё немножко подрасту и бояться их совсем не буду. Хорошо?

— Ладно! — великодушно пообещал Витя и даже кулаком о ладошку стукнул для крепости.

А Голубой Храбрец опять хрюкнул и крепко хлопнул задней лапкой по земле, точно и он расписался под обещанием.

ПИП И ТЯПКА

Тётя Зина из третьей квартиры открыла кухонную дверь, чтобы выйти, и остановилась.

— Тряпку, что ли, под ноги кинули! — сердито сказала она.

— Мяаауу, — ответила тряпка, шмыгнула через порог на кухню и уселась у плиты, словно век тут сидела.

— Вот оно что! Так я тебя сейчас настоящей тряпкой прогоню, чтобы по чужим кухням не лазила! — окончательно рассердилась тётя Зина, шагнула к плите и от удивления сердиться перестала: — Как тебя разрисовало!

Кошка, и правда, оказалась препотешная: чёрная с рыжим, и каждая половина тела разрисована по-особенному, не так, как другая. Даже лапки были разные: правая — рыжая, левая — чёрная.

— Мя-я-а-а, — сказала кошка и посмотрела на тётю Зину правым жёлтым глазом. Левый у неё был зелёный, как изумруд.

— Ну и кошка, — протянула тётя Зина. — Ты что ж это? На квартиру к нам переехала? Живи, коли так.

А кошка полизала рыжую лапку и усердно стала тереть ею правую половину мордочки — черненькую.

Так они с тётей Зиной и поладили, а остальные жильцы это одобрили — очень уж всем смешно показалось, как тётя Зина живую кошку за тряпку приняла. Даже Марья Афанасьевна из первой квартиры не спорила, хоть и была самая капризная и со всеми ссорилась.

— Пускай уж ваша Тряпка живёт, — согласилась она. — Крыс ловить будет. А то их в подвале ужас сколько. Ещё в комнаты заберутся.

— Мамочка, — тихо сказал Игорёк из второй квартиры. — Тряпка — это обидно. Лучше мы её Тяпкой назовём. Дай, я ей молочка налью.

Тяпка выпила молоко, съела котлету и свернулась в уголке клубочком.

День прошёл спокойно, но на следующее утро все всполошились от страшного крика. Марья Афанасьевна босиком с визгом влетела на кухню и прыгнула на стул.

— Ай-яй-яй, — вопила она. — Тряпка ваша крысищу мне в туфлю запрятала. Я ногу сунула, а там… Выкиньте её! Сейчас выкиньте на помойку!

— Вы бы с моего стула слезли, — сердито сказала тётя Зина. — Пять пудов в вас весу! А крыс на помойку таскать я не нанималась.

— Не слезу! — кричала Марья Афанасьевна. — Пускай у вашего стула все ножки отломятся. Так вам и надо, сами вы эту негодницу в кухню заманили!

И она простояла на стуле до тех пор, пока её муж, весёлый дядя Саша, щипцами захватил крысу и вынес её к мусорной куче.

А Тяпка сидела у плиты и смотрела на Марью Афанасьевну то жёлтым, то зелёным глазом.

«Крыса такая хорошая, толстая, из-за чего же шум поднимать?» — наверно думала она.

Игорёк очень расстроился.

— Тяпочка, не огорчайся, — уговаривал он её. — Мамочка, ведь у Тяпки очень трудная работа, таких страшных крыс ловить. А на неё ещё кричат так неприятно…