Семен Машинский - Художественный мир Гоголя

• Название: Художественный мир Гоголя
• Автор: Семен Машинский
• Издательство: Москва, "Просвещение", 1979
• Жанр: Критика

В книге прослежены основные вехи творческого пути Н. В. Гоголя, показано художественное своеобразие его творчества и определено значение великого писателя для передовой общественной мысли и отечественной литературы XIX века.

http://rulitera.narod.ru

---

Нетрудно заметить, как близко перекликаются эти строки с только что приведенными рассуждениями Гоголя об обязанностях историка. И художник, и историк должны владеть искусством анализа — разумеется, у того и другого он осуществляется разными путями и методами — должны уметь за внешним покровом явления увидеть его глубинную, истинную сущность. Здесь истоки аналитического, исследовательского характера гоголевского реализма.

Как мы видели, обращение Гоголя-художника к исторической теме никогда не было для него самоценным. Осознание неразрывной связи между «веком нынешним» и «веком минувшим» позволяло Гоголю ставить на историческом материале проблемы, имевшие очень острое современное значение.

Итак, Гоголь рассматривал историю как постоянный процесс развития, непрерывной смены и совершенствования общественных форм. Стало быть, задача исторической науки, по его мнению, состоит в том, чтобы выявить весь великий путь, который пройден человечеством; «каким образом оно из своего первоначального, бедного младенчества развивалось, разнообразно совершенствовалось и наконец достигло нынешней эпохи» (VIII, 26). Понимание прогресса как необходимой предпосылки и основы исторического развития было крупнейшим достижением исторической мысли первой трети XIX века, явившись новым — после Джамбаттисты Вико и его концепции исторического круговорота, имевшей широкое распространение в XVIII веке, — выдающимся этапом в изучении закономерностей развития человеческого общества.

Разумеется, отнюдь не все написанное Гоголем-историком было выражением его самостоятельной, оригинальной мысли. Он много читал и впитывал в себя то, что ему импонировало, то, что подтверждало его порой смутные, первоначальные догадки. Но иные идеи были выношены им самим и явились результатом его собственных теоретических раздумий.

Одним из замечательных примеров самостоятельной мысли Гоголя может служить его статья из тех же «Арабесок» — «О средних веках». Гоголь критикует широко бытовавшее среди ученых представление о средних веках, как об эпохе застоя в истории цивилизации и полного торжества беспросветного варварства. Интересно, что против подобной антиисторической схемы, до сих пор еще кое-где имеющей хождение, совсем недавно выступил известный советский востоковед академик Н. Конрад, заметивший, что «средневековье — одна из великих эпох в истории человечества».[120] Эпоха средневековья рассматривается Гоголем как важная веха в историческом развитии народов мира, как время, носившее в себе черты яркого духовного своеобразия и далеко еще в науке не раскрытое и не оцененное «по справедливости» (VIII, 15). Сложная и противоречивая эпоха средних веков, по мнению Гоголя, была необходимым и во многом плодотворным этапом в развитии человечества, подготовив его к более высоким и совершенным формам общественного самосознания.

Исторические взгляды Гоголя были созвучны самым передовым идеям его времени. История у него перестает «геройствовать», облекаясь в форму живого и вдохновенного рассказа о судьбах народных.

Гоголь расширяет круг интересов историка. «Дух минувшей жизни» не может быть постигнут на основе документов и материалов, отражающих лишь официально-государственную историю. Им на помощь должны прийти «сочинения, относящиеся не прямо к истории, как-то: частные биографии, известия о состоянии тогдашних искусств, ремесел, наук и пр.». Гоголя занимают не только война, но и частная жизнь народа, их быт, нравы, обычаи, культура… Вот почему он считает неоценимым подспорьем для историка такие науки, как фольклор (особенно народные песни), археология, география.

Гоголь много читал и много думал над вопросами истории. Правда, его историческим взглядам часто не хватало стройности и системы, обычно свойственных профессиональному историку. Они не были лишены порой и весьма серьезных противоречий. Но главное достоинство исторических разысканий Гоголя состояло в том, что они были проникнуты пытливой мыслью, страстным стремлением понять законы, по которым идет развитие человеческого общества. Это стремление неотвратимо обостряло его критический взгляд на различные стороны современной ему общественной жизни. С огромной симпатией Гоголь пишет об одной черте Шлецера: «будучи одним из первых, тревожимых мыслью о величии и истинной цели всеобщей истории, он долженствовал быть непременно гением оппозиционным» (VIII, 86). Историк не просто описывает те или иные события и факты, его исследования должны быть проникнуты духом критического анализа, а сердце историка — быть тревожимо мыслью о судьбах мира.

Такая постановка вопроса, конечно, ничего общего не имела с официальной историографией николаевской России. Во второй половине 20-30-х годов даже «История государства Российского» Карамзина почиталась кое-кем слишком вольномыслящей. В 1826 году во время коронации, как свидетельствует А. И. Михайловский-Данилевский, Константин Павлович в присутствии Николая так отозвался об «Истории» Карамзина: «Книга его наполнена якобинскими поучениями, в истории надобно помещать одни числа, годы, имена и происшествия без дальних об них рассуждений».[121] Это было отнюдь не частное мнение великого князя. На таких догмах стояла официальная идеология России.

В исторических работах Гоголя было мало чисел, годов, имен и происшествий, но много рассуждений, т. е. того, что придавало этим сочинениям «мыслящий», по выражению Гегеля, философский характер. Взгляды Гоголя на историю тесно связаны с общеевропейским движением философско-исторической мысли.

Заключенные в «Арабесках» статьи по вопросам истории для нас особенно интересны тем, что они позволяют нам ощутить широту мысли Гоголя, понять его раздумья о путях развития мировой истории, о неразрывной связи «судьбы человеческой» и «судьбы народной». Из этого же корня росли его взгляды на искусство, в частности его понимание творчества Пушкина, его концепция народности искусства, наконец, и его собственное художественное творчество.

Понимание истории как процесса непрерывного развития и совершенствования общественных форм жизни, просвещения, культуры, науки выступало в сознании Гоголя контрастом по отношению к современному меркантильному миру, полному трагических противоречий, создающему крайне неблагоприятные условия для развития искусства, враждебному всему прекрасному, морали, человечности. Смысл «Арабесок» Белинский недаром усматривал в «противоположности идеала жизни с действительностью жизни».

Научно-исторические построения Гоголя 30-х годов и его самосознание тех же лет были «сообщающимися сосудами» и глубоко взаимно связаны. Гоголь-историк многое предопределил в работе писателя не только над исторической, но и современной темой. Исторический взгляд на нынешнюю действительность Гоголь считал одной из важнейших обязанностей истинного художника. Недаром в «Мертвых душах» автор называет себя «историком предлагаемых событий» (VI, 36).

2

Существенной частью «Арабесок» явились статьи об искусстве — «Скульптура, живопись и музыка», «Об архитектуре нынешнего времени», «О малороссийских песнях» и «Несколько слов о Пушкине». Вместе с некоторыми другими статьями Гоголя они дают вполне определенное представление о нем как о литературном критике, о характере и направлении его эстетических взглядов.

Интерес к вопросам литературной критики пробудился у Гоголя еще в Нежине, в «гимназии высших наук». Мы уже упоминали дошедшее до нас его классное сочинение «О том, что требуется от критики», написанное, видимо, перед самым окончанием гимназии. Два с лишним года спустя Гоголь откликнулся рецензией на «Бориса Годунова». Над «вечным творением» Пушкина Гоголь дал вдохновенную, написанную в духе традиций романтической эстетики клятву быть верным заветам своего учителя: он клялся в том, что его души не коснется «мертвящий холод бездушного света» и в нее не проникнет «презренное чувство корысти, раболепства и мелкого самолюбия».

Много лет спустя, в «Авторской исповеди», Гоголь высказал мысль, в которой зафиксировал одно из коренных, с его точки зрения, свойств искусства. Назначение искусства, сказал он, состоит в том, чтобы оно служило выражением истины, чтобы в сознании художника «жизнь сделала какой-нибудь шаг вперед и чтобы он, постигнувши современность, ставши в уровень с веком, умел обратно воздать ему за наученье себя наученьем себя» (VIII, 456). К этому обобщению Гоголя привел весь его писателький опыт. Но уже в первой половине 30-х годов он близко подходил к осознанию великого общественного предназначения художественного творчества.

В «Арабесках» Гоголь воспевает красоту мира и все прекрасное в человеке. Искусство — вечный источник прекрасного и потому должно служить человеку, оберегая его от корысти и житейской суеты, обращая его душу к высокому и идеальному.