Алексей Смирнов - Натюр Морт (сборник)

• Название: Натюр Морт (сборник)
• Автор: Алексей Смирнов
• Издательство: Геликон Плюс
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 5-93682-018-1

Читатель, взявший в руки эту книгу, получит ответы на важные, актуальные вопросы. Что, к примеру, страшное и зловещее таится в набухающих весенних почках? Или другое: почему Утверждение Жизни Активным Способом, данное в сокращении, рождает УЖАС? Из каких побуждений пациент упрашивает зубного врача удалить ему все до единого зубы? Кто и зачем покоится в Мавзолее — единственном строении, оставшемся от прошлого мира? Что такое Королевские Капли? И так далее.

---

Демон-врачеватель помолчал, решая, стоит ли ему рисковать.

— Я готов воплотиться, — сказал он наконец. — Но должен в этом случае потребовать от вас гарантий своей неприкосновенности. Моё недавнее вмешательство в вашу судьбу имело следствием ощутимую травму.

— Хорошо, я не трону тебя.

— Не только вы лично — дайте слово, что не попросите о помощи каких-нибудь ещё так называемых богов, — не отставал осторожный голос.

— Не попрошу, можешь смело явиться.

Голос вздохнул и снова начал разглагольствовать, беседуя, судя по всему, с самим собою:

— Что ж — познание бесконечно. Оно полно сюрпризов. Я вижу, что нельзя ограничиваться лечением одного только Богданова. Донести до чердака его сознания содержимое подвалов — это полдела. Одновременно я вынужден запустить противонаправленный процесс и переместить в подвал содержимое чердака. Иначе говоря — подвергнуть лечению также и вас, о благородный Персей, в надежде показать вам светлые горизонты разума.

Персей, который, разумеется, не понял из этой речи ни слова, яростно ударил по колену кулаком.

— Ты жалкий трус! — воскликнул он презрительно. — Ты хочешь пустой болтовнёй усыпить мой разум. Хочешь продолжить беседу — покажись, а не зуди в моих ушах подобно безмозглой мошке!

— Ты обещал, — напомнил демон с опаской, и тут же в пяти-шести шагах от героя задрожал нагретый воздух. — Моя болтовня наполнена смыслом. Я наговариваю на диктофон. Случись со мной какая-нибудь неприятность, мои старания не пропадут напрасно. Их оценят потомки.

Персей смотрел, как перед ним постепенно материализуется смутно знакомая фигура. Не было сомнений в том, что воплощался тот же самый тип, что без приглашения явился во дворец Полидекта. Но сегодня Персей был вынужден признать, что этим мелким эпизодом знакомство не исчерпывается. Что-то было ещё…что-то совершенно неправдоподобное…неизвестно, когда, и страшно подумать, где. Спору нет — он раньше видел эту помятую физиономию, похожую на морду какого-то зверя…видел и блестящие прозрачные колёса, оседлавшие нос и прикрывавшие бесцветные глаза.

"Богданов", — сказали в мозгу. Персей отшатнулся: он ощутил, что демон был на сей раз не при чём. Он, занятый материализацией, молчал, а варварское слово произнёс он сам, Персей, своей собственной внутренней речью в собственном сознании. И странное слово казалось при этом родным, но только утратившим по какой-то ужасной причине свой смысл.

— Персей Богданов, — пробормотал герой и понял, что слово заняло положенное место, но от того понятнее не стало.

Тем временем подозрительная личность, называвшая себя врачом, обрела завершённый вид. Аналитик, не спуская глаз с Персея, машинально отступил. Предупреждая новые утомительные расспросы, он сразу перешёл к делу и быстро сообщил:

— Я послан для того, чтобы сопровождать вас, Персей, в ваших поисках Медузы Горгоны.

Тот раскрыл было рот, желая сморозить очередную глупость, но аналитик его опередил:

— Я также призван заботиться о вашей героической душе, которую после гибели тела ожидает блестящее будущее. Подвигом, который вам поручено совершить, вы дадите ей возможность бесконечного совершенствования, в конце которого разовьётесь до уровня светлого, могущественного божества по имени Богданов. И ваше новое воплощение, которому суждено произойти в весьма отдалённом будущем, станет значительным событием в истории мира.

Он попал в точку.

— Мне покорится Олимп? — глаза Персея зажглись жадным огнём.

— Несомненно, — отозвался аналитик, довольный, что напал на верный след. — И даже больше — вас будут также славословить жестокие варварские боги, и боги дальних стран, куда не добраться галерам и парусникам, и в вашу честь простые смертные воздвигнут умопомрачительный храм, отделанный золотом, где денно и нощно будут куриться благовония, а жертвенники не будут просыхать от крови людей и животных…

— Говори тише, — посоветовал Персей, озираясь в поисках Афины или, на худой конец, Посейдона: море было рядом. — Пока этого не произошло, нам следует держать наши намерения в тайне от нынешних правителей мира.

— Ты прозорлив и мудр, — аналитик, вспоминая неприятное свидание с Афиной, высказал эту лесть не без доли искренности. — Я должен предупредить тебя о самом главном. Ты должен передать мне свой щит — тот самый, которым ты в настоящую минуту владеешь и который, будучи зеркальным, сверкает, затмевая солнце.

Персей схватился за щит — одной рукой. Другую он положил на рукоятку кривого ножа, подарка Гермеса.

— Ты, видно, безумен! — молвил он угрожающе. — Разве ты не знаешь, что ни один из смертных не властен смотреть Медузе в глаза? С чудовищем возможно совладать, лишь отразив его лик щитом.

— Ни один из смертных — это ты верно сказал, — кивнул аналитик почтительно. — Но только не Богданов! Богданов — тот, кто наделён великой силой бесстрашно заглянуть в пучины первобытного, божественного океана подсознания… — аналитик запнулся, сообразив, что говорит лишнее. Но было уже поздно.

— Ты не получишь щита, — сказал Персей непреклонно и крепко прижал к груди драгоценный сверкающий диск.

— Да разожмите вы руки, — приказал раздражённый лекарь. Угодливость и почтение исчезли из его речи, но удивиться Персей не успел, поскольку тут же до него дошло, что действие инъекции прошло и сеанс закончился. Аналитик потянул штору, и в окно хлынул дневной свет.

7

Богданова трясло. Сердце стучало неровно и тяжело, в горле вырос плотный, прочный узел. Воздух толчками врывался в разинутый рот, а пульс в ушах казался пещерным гномом, который, вооружившись киркой или мотыгой, упорно ищет выход на поверхность.

— Больше не хочу, — с трудом проговорил Богданов. — С меня достаточно. Раньше всё было иначе…

— И в чём же разница? — холодно осведомился недавний сопровождающий, пренебрегая паникёрскими настроениями Богданова.

— В том, что сейчас я был там по-настоящему. Раньше я просыпался, и всё казалось сном. А теперь не кажется.

Тут пациента передёрнуло, и он прикрыл глаза. Аналитик пожал плечами:

— А чего ж вы ждали? Конечно, с каждым последующим сеансом переживания делаются всё интенсивнее. Но главное даже не в этом. Вы дрожите потому, что я покусился на святую святых: ваш зеркальный щит, вашу цензуру, расставание с которой для вас невозможно даже в кошмарном сне.

Богданов помотал головой:

— Пусть будет так. Пусть невозможно. Не могу, так не могу.

— Не будьте бабой! — гаркнул аналитик столь внезапно, что лежавший на кушетке едва не обмочился. — Мне надоели эти бесконечные сопли! Мало того, что вы чуть было не сломали мне шею, так смеете вдобавок утверждать, что я пострадал напрасно! Хотя бы об этом подумайте.

Пациент приподнялся на локте.

— Я? Я чуть не сломал вам шею?

Аналитик, изображая исключительное недовольство, отвернулся и буркнул:

— Конечно, вы. Теперь уж можно признаться: транс тут не при чём. Вы отождествили себя с бессознательной силой под видом Афины и съездили мне так, что я с трудом сдержался и не дал вам сдачи. Я, понятное дело, не хотел вас смущать и правду скрыл, но раз вы пошли на попятный, то…

Как ни странно, сообщение аналитика вернуло Богданова к жизни. Он сел.

— То есть… поклянитесь жизнью!

— Клянитесь сами, если вам нравится, а я не буду. Клятвы предрассудок, я оперирую научными фактами, которые установлены опытным путём.

Богданов покраснел и замолчал надолго. Врачеватель, ощущая себя победителем, разместился в кресле, скрестил на груди руки и уставился в окно. Он восседал с неприступным видом, разрешая бестолковому Богданову раскаяться.

Тот, наевшись поедом собственной сущности, гнилой и незрелой сразу, в конце концов робко обратился к аналитику:

— Можно задать вопрос?

Аналитик, не оборачиваясь, свысока уточнил:

— Один?

Уничтоженный Богданов кивнул, одновременно сглатывая слюну.

— Задайте, — бросил аналитик равнодушно.

— У меня сложилось впечатление, — взволнованно заговорил клиент, — что Персей тупеет не по дням, а по часам. В отличие от меня. То, что я помню после сеанса, становится с каждым разом всё более живым. А тот, несмотря на ваши попытки лечить его вместе со мной, остаётся непрошибаемым.

Богданов, полный надежд на прощение, вскинул глаза на собеседника. Аналитик ненадолго задумался, потом просветлел и — уже, увлечённый, оживляясь — пустился объяснять:

— Думаю, что ответ здесь простой. Ведь у Персея очень ограниченные способности к саморазвитию, поскольку он существует не самостоятельно, а лишь в качестве удобного вместилища для примитивных пластов вашего сознания. Вы снова забываете, что Персея нет и никогда не было, есть только миф между прошлым и будущим, которым пользуются все, кому не лень — всё, короче говоря, человечество. Психологическая основа человечества едина. Вам повезло добраться до глубинного, неподатливого слоя. Персей, символизируя этот слой, расти не может, он замкнут в своей окаменелой форме. Возможно, это прозвучит парадоксально, но он, хотя миф об этом молчит, тоже является жертвой Медузы: Персей окаменел, будучи близок к первородному праокеану. Он больше, чем вы, человек сознательный и современный, зависим от чар его мутных вод, в которые, конечно, не раз заглядывал вольно или невольно, а потому и лишился способности что-либо в себе изменить. И жив остался только благодаря собственной трусости — вместо того, чтобы смело взглянуть в глаза неистовой первопричине, он, прячась за щит, отрубил ей голову, то есть — убил, подавил, вытеснил, загнал в подсознание и с этим жил дальше, обречённый на прежнюю беспросветную слепоту.