Джанет Глисон - Гренадилловая шкатулка

• Название: Гренадилловая шкатулка
• Автор: Джанет Глисон
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-386-00444-6

Исторический детектив «Гренадилловая шкатулка» Джанет Глисон написан совсем недавно, но по полному на то праву отнесен к классике исторического детектива. Роман выгодно отличают великолепный язык, захватывающий сюжет, нескончаемая интрига и любопытные детали XVIII, самого модного сегодня века.

---

— За день до его смерти.

— Он посылал за вами?

— В тот день нет. Он был нездоров на протяжении нескольких недель, и я регулярно навещал его.

— На что он жаловался?

— Его мучили головные боли, бессонница, усталость, нервозность.

— Ваш диагноз?

— Меланхолия, отчаяние — называйте, как хотите.

— У него это было хроническое заболевание?

— В последнее время ему не везло в карты. Думаю, это и спровоцировало приступ, хотя предрасположенность к меланхолии была у него всегда. Это весьма распространенный недуг среди богачей.

— Я правильно понял, что ваш пациент не вызывал у вас должного сочувствия?

Таунз ответил не сразу. Он повернулся к весам и принялся перекладывать порошок из чашки на листы бумаги, которые сворачивал в аккуратные квадратные пакетики.

— Случись вам или мне заболеть подобным недугом, нас обвинили бы в праздности и нагрузили работой, — наконец заговорил он бесстрастным тоном. — Да, меланхолия — это болезнь, но, как я заметил, страдают ею главным образом те, кто живет в роскоши, лености и предается излишествам.

— Какое лечение вы ему назначили?

— Как обычно в таких случаях. Кровопускание, амулет из пионового корня, снотворное.

— И вы сами пустили ему кровь с помощью пиявок за день до его смерти?

— Нет, сам я всегда делаю кровопускание с помощью банок, так быстрее. Но он в последнее время стал более требовательным, настаивал, чтобы я назначил ему такое лечение, которое он мог бы применять сам в те дни, когда я не навещаю его. Я удовлетворил его просьбу и снабдил его пиявками.

— Кто должен был пускать ему кровь?

— Наверно, сестра или жена.

— И пиявки оставались у него?

— Он заплатил пять шиллингов за двадцать отменных тварей, вот как эти. — Таунз показал на банку объемом с галлон, наполненную зеленоватой водой, в которой извивались черные существа, такие же, как те, что я снял с шеи Монтфорта.

— Вы объяснили, как ими пользоваться?

— Показал, как лепить пиявки на висок и шею при сильных болях. Сказал, что, выполнив свою работу, они отваливаются, а укусы после следует обмыть водой, чтобы остановить кровотечение. Потом пиявки можно убрать в банку или положить на блюдо с солью, чтобы они отрыгнули кровь.

— Как часто следовало проводить эту процедуру?

— Я предложил подождать день-два после моего визита. Я взял у него две пинты; этого вполне достаточно на некоторое время. Большая доза ослабила бы его и вызвала ухудшение самочувствия. При головных болях я порекомендовал ложиться в постель и принимать снотворное.

— Другими словами, если бы Монтфорт последовал вашему совету, он не стал бы пользоваться пиявками сразу же на следующий день.

— В том не было необходимости. Более того, я предупредил, что этого лучше не делать.

Я задумался, недоумевая, почему Монтфорт умышленно пренебрег указаниями врача. Не найдя вразумительного объяснения, я задал новый вопрос:

— В какой комнате обычно происходило кровопускание?

— В спальне Монтфорта на верхнем этаже.

Я пришел в замешательство. Почему же тогда Монтфорт пускал себе кровь в библиотеке?

— А какое снотворное вы ему прописали?

— Водный раствор на основе настойки опия, листьев шалфея, анисовых зерен, порошка из фиалкового корня и перламутрового порошка. Одной драхмы[29] достаточно, чтобы унять любую боль и на несколько часов заснуть крепким сном.

— А если принять больше?

— Я его предупредил. Превышать дозу опасно, так как снотворное содержит семена опийного мака.

— Через какое время действует смертельная доза?

— Часа через два… алкоголь ускоряет процесс…

— Скажите, — перебил я аптекаря, — вы верите в то, что Монтфорт застрелился?

Таунз поднял глаза от порошка и в задумчивости поджал губы.

— Я могу утверждать только то, что знаю. Он был неуравновешен, так что самоубийство не исключено, пожалуй, даже вероятно. Впрочем, мне ничего не известно об обстоятельствах этого происшествия.

— Кто-нибудь еще расспрашивал вас о возможных причинах смерти Монтфорта?

— Только его сын.

— Что его интересовало?

— То же, что и вас. Душевное состояние отца и считаю ли я, что он покончил с собой.

— Он спрашивал про второго погибшего — Джона Партриджа?

— Он — нет. Уэстли пригласил меня осмотреть труп, и, кажется, лорд Фоули тоже присутствовал при этом.

— И что вы установили?

— Их интересовало мое мнение о ранах на теле. Я сказал, что ампутация была произведена грубо. От таких ран он бы не умер, если б сумел остановить кровотечение. Но, поскольку ему это не удалось, думаю, он потерял сознание от потери крови, свалился в воду и умер — либо замерз, либо утонул.

Я поежился, слушая, как равнодушно он рассуждает о судьбе Партриджа.

— Что значит «ампутация была произведена грубо»?

— Это сделал не хирург и даже не мясник. Использовали какой-то режущий предмет, а также что-то еще.

— Вы дали весьма обстоятельный анализ.

Он бросил на меня пристальный взгляд и качнул головой.

— Осмотр пальцев в шкатулке подтвердил верность моих первоначальных выводов. Кости были перерублены, а не отрезаны чисто, как это сделал бы человек, обладающий необходимой силой и нужными навыками. Их отсекли не в местах сочленений — просто отрубили. Более того, на тыльной стороне обеих ладоней остались яркие синяки, словно по ним со всей силы били каким-то тупым, но тяжелым предметом.

— Вы можете предположить, что это был за предмет? Аптекарь решительно покачал головой.

— Подумайте, господин Таунз. Может быть, хлыст?

— Вряд ли это был хлыст или любое другое известное мне орудие. Говорю вам: не знаю. Подобных ран я никогда не видел и, надеюсь, больше не увижу.

У меня по коже поползли мурашки. Я жалел, что завел разговор об увечьях Партриджа, ибо слова аптекаря вновь вызвали в воображении обезображенный труп друга — зрелище, которое я предпочел бы забыть. Я хотел уйти, изгнать из памяти ужасные картины. И такая возможность мне скоро представилась. В аптеку вошла молодая женщина с плачущим младенцем, у которого резались зубы, и я попрощался с Таунзом, принявшимся готовить снадобье для десен малыша — мазь на основе кроличьего жира и соленого отвара из заячьего мяса.

Я перешел улицу и зашагал к кофейне «Голова турка» на Тринити-стрит, куда Фоули обещал привести Уоллеса, пока Я буду беседовать с мистером Таунзом. Мы собирались задать поверенному несколько вопросов на щекотливую тему — об имуществе Монтфорта — и затем немедленно проследовать в Хорсхит. Надо ли говорить, что я всей душой рвался туда. Все то время, пока я расспрашивал Таунза, мне с трудом удавалось сохранять сосредоточенность, ибо я думал только о том, что Элис грозит опасность. Теперь мои мысли вновь обратились к ней, и я тут же начал изводить себя. Кто сейчас находится в Хорсхите? Жива ли Элис? Если Фоули прав, утверждая, что Роберт Монтфорт постоянно находился в поле его зрения в тот вечер, кто же тогда совершил убийство? Может быть, кто-то другой управлял заказанной мисс Аллен коляской, которую я видел под окном спальни мадам Тренти?

С каждой минутой страх за Элис нарастал. Ну разве мыслимо так рисковать ее жизнью? Едва мы с Фоули встретимся, я сразу скажу ему, что больше не могу задерживаться здесь, что мы должны отказаться от нашего плана и немедленно мчаться в Хорсхит. Разумеется, я попрошу его, чтобы он поехал со мной и постарался защитить меня от гнева Роберта Монтфорта, но, если он воспротивится, что ж, пусть остается с Уоллесом. Я найду, на чем добраться в Хорсхит, и в одиночку попытаюсь противостоять Роберту Монтфорту.

Но когда я ступил в темное помещение кофейни, наполненной характерным резким ароматом, я не увидел там ни Фоули, ни Уоллеса. Вокруг одного стола сидели молодые люди — возможно, студенты. Они хохотали над карикатурой в газете, высмеивавшей предвыборную кампанию. На ней был изображен в гротескном виде король: с голым задом, он восседал на горшке перед горсткой своих министров. Других посетителей не было. Я тоже взял газету и стал просматривать статьи, но смысл прочитанного не достигал моего сознания, будто это были сообщения из Московии. Я был так поглощен собственными мыслями, что слова казались мне тарабарщиной.

Теперь я знал, откуда в доме взялись пиявки, но не понимал, почему их использовали в тот вечер. Что заставило Монтфорта выскочить из столовой и сделать себе кровопускание в библиотеке? Причина могла быть одна: он обезумел от боли и забыл про указания врача. Но и такое объяснение меня не устраивало. Банка с пиявками, по всей вероятности, находилась в спальне Монтфорта на верхнем этаже, где обычно ему и делали кровопускание. Зачем нужно было подниматься наверх, нести пиявки в темную холодную библиотеку и там проводить лечебную процедуру? В конце концов, если у него опять разболелась голова, почему он не принял снотворное, как советовал Таунз, и не лег спать?