Алексей Писемский - Взбаламученное море

• Название: Взбаламученное море
• Автор: Алексей Писемский
• Жанр: Русская классическая проза

Писемский в апреле 1862 уехал за границу. Вернувшись в Россию, Писемский печатает в журнале «Русский вестник» антинигилистический роман «Взбаламученное море» (1863), в котором показал нигилистические попытки разрушить историческую Россию. Столкнув в этом романе представителей разных общественных сил, боровшихся друг с другом в период проведения крестьянской реформы, Писемский отдал предпочтение сторонникам идеала русской национальной самобытности, которые, по мнению писателя, сохранили «здравый смысл» и не потеряли своего лица в сложной, противоречивой действительности 60-х. Все остальное Писемский считал временным наваждением и ложью.

---

Надежде Павловне подали письмо. Сначала она, взглянув на адрес, несколько сконфузилась, но, прочитав, улыбнулась и, подавая его дочери, проговорила:

— Посмотри!

— Да! — отвечала и та с улыбкой.

Надежда Павловна встала и, извинившись перед губернаторшей, сама вышла к посланному.

— Скажи Виктору Петровичу, что мне писать к нему некогда и нечего: у меня гости… губернаторша… пускай бы сам приезжал.

Виктор через пять же минут явился, прифранченный, в шпаге и каске. У матери он поцеловал руку с нежностью, с сестрой поцеловался с улыбкой и поцеловал также руку у Петра Григорьевича, который от удивления не знал куда и глядеть: как сын тут попал, откуда, и почему его пустили, ничего он этого не понимал.

Губернаторше Виктор раскланялся модно.

Надежда Павловна поспешила его отрекомендовать.

— Старший сын мой!

— Вот уже какой! — произнесла Марья Николаевна, осматривая молодого человека: — как приятно для матери дождаться детей в таком возрасте! Вот вы теперь офицер: сколько, я думаю, удовольствия и радости доставляете вашим родителям.

— Да, разумеется! — отвечал совершенно бесстыдно Виктор.

«Много от него удовольствия и радости!» — подумала Надежда Павловна.

— Вот у меня так еще мал… мне долго не дождаться. А может быть, и совсем не дождусь, — произнесла, почти со слезами на глазах, Марья Николаевна.

«Немного, кажется, и ты-то от своего постреленка радости получишь!» — подумала Надежда Павловна, а потом, обратясь к сыну, она спросила:

— Хорошо погостил у тетеньки?

— Да-с, она теперь на богомолье уехала.

— Что такое? Прежде она в такую распутицу никогда не ездила.

— Не знаю-с!.. А мне на станции рассказывали, что Соня помолвлена, — прибавил Виктор скромно.

— Да, за богача и за генерала… за прекрасного человека, ответила Надежда Павловна.

— Бесподобный человек! бесподобный! — подтвердила Марья Николаевна.

— Ну, так вот, значит, поздравляю! — проговорил Виктор, нежно смотря на сестру.

Коля между тем, заметив у нового гостя саблю, перебрался к нему.

— Что это у тебя, сабля? — спросил он его дерзко.

— Сабля, душенька! — отвечал Виктор.

— Дай мне!

Виктор вынул.

— Не беспокойтесь: она не отпущена, — успокоил он Марью Николаевну.

— Это каска? — спрашивал Коля.

— Каска!

— Дай мне ее.

Виктор сейчас же ловко подвернул в каску платок и надел ее на голову Коле. Мальчик, с обнаженной саблей, стал ходить и маршировать по комнате.

— Ах, да он отлично марширует!.. Прекрасно! прекрасно!.. раз, два!.. раз, два!.. — командовал Виктор. — Чудесно! — прибавил он, обращаясь к Марье Николаевне, которая была в упоении.

Петр Григорьевич, думая, что сын в самом деле искренно хвалит Колю, тоже повторял: — «Отлично! бесподобно!».

— Удивительный ребенок! — восклицал Виктор.

Марья Николаевна наконец начала собираться домой, но Коля никак не хотел оставить ни каски ни сабли.

— Полно, душечка, как это возможно! — заикнулась было мать.

— Нет, нет, мамаша!.. — закричал он, задрыгав руками и ногами.

— Боже мой! оставьте у него, — говорил Виктор.

— Но мне, право, совестно! — произнесла жеманно Марья Николаевна.

— Нет, нет, мамаша, — повторял Коля и разревелся так, что его едва сунули в карету, не взяв у него ничего.

Когда проводили губернаторшу до сеней и все возвращались в комнаты, Виктор подошел к матери.

— Маменька, я могу у вас остаться? — проговорил он несовсем твердым голосом.

— Останься, тебе комната приготовлена, — сказала Надежда Павловна, показывая на видневшуюся через сени комнату, и затем, ничего больше не сказав, ушла к себе.

Виктор на несколько мгновений попризадумался, а потом повернулся и пошел в показанное ему место.

20 Капелька поэзии и море прозы

Последнее время у Сони гостила дочь их хозяина — священника, Маша — молоденькая, прехорошенькая собою девушка, преумненькая, но в то же время пресмешная: повеселиться, похохотать, а пожалуй, и поплакать была охотница. Сначала она робко ходила к Соне, а потом все чаще и чаще, и теперь выпросилась у Надежды Павловны шить Соне свадебное белье. Дела этого она была великая мастерица: точно по линейке, по размеру, ее маленькая ручка выводила мельчайшие строчки на белье. Сама Соня не умела иголки взять в руки.

Они уже с час сидели вдвоем. Соня, чем ближе подходила ее свадьба, тем становилась грустней и грустней. Маша между тем все что-то егозила на стуле.

— Софья Петровна, можно свадебную песенку спеть? — проговорила наконец она робко.

— Спой, — отвечала та.

Маша звонким, но в то же время мягким голосом запела:

«Не на девичье гулянье
Собирается, снаряжается
Наша Сонюшка».

— Ох, полно — перестань, не надсажай ты меня, — воскликнула вдруг Соня и залилась горькими слезами.

— Чтой-то, барышня, вы все плачете? Хорошо ли это! — утешала ее Маша, сама готовая расплакаться.

— Тошно мне, Маша, тошно! — говорила Соня, пересаживаясь к подруге и обнимая ее.

Маша была совсем счастлива.

— Что же вам тошно-то? — спросила она.

— Замуж не хочется итти… — Соня не кончила.

— Али вам не люб жених-то?

— Да… Я люблю другого! — прибавила Соня уже шопотом и скрывая свое лицо на груди Маши.

— Дело-то какое! — произнесла та, качая головой: — для-че ж вы, барышня, за того-то нейдете?

— Молод он очень, да и мать у него скверная! — произнесла Соня.

— Поди ты! — удивлялась Маша.

— А тебе, Маша, нравится кто-нибудь? — спросила Соня, уставляя на подругу свое пылающее лицо.

— Нету еще, — отвечала та наивно: — вон к папеньке семинаристы ходят, да нехороши только: нескладные такие!

— А что, Маша, как выйдешь замуж, другого любить грех?

— О, что за важность, ничего! Вот в нашем званьи, так нельзя!

— Отчего же у вас нельзя?

— Ну, батюшку-то расстригут, как попадейка-то полюбит другого.

— Стало-быть и нам нельзя! — проговорила Соня печально.

Так журчали их тихие голоски, как бы чистый, маленький ручеек среди неприступных скал и гор окружавшей их действительности.

Но дверь распахнулась, и вошел Виктор, тоже один из порядочных обломков, задерживающих их в человеке всякое искреннее чувство. Соня сейчас же поспешила обтереть слезы и сделала вид, будто бы смотрит на работу Маши. Та, в свою очередь, не смела глаз поднять: Виктор и ее, как Иродиаду, ловил в сенях. На этот раз, впрочем, он был очень серьезен и важен. Вслед за ним приехала Надежда Павловна. Виктор отнесся к ней как-то свысока.

— Что Яков-то Назарыч так долго делает в Москве? — спросил он ее вдруг.

Надежда Павловна посмотрела на него.

— Известно что!

— Он, говорят, там лечится?

Надежда Павловна еще с большим удивлением взглянула на сына.

— Кто ж это тебе сказывал?

— Водой, говорят, лечится; хорош жених! — отвечал Виктор насмешливо.

При всем старании, он никак не мог скрыть ненависть к сестре, и, кажется, величайшим бы счастием его было ее несчастие.

Надежда Павловна сейчас же поняла, к чему он это говорил.

«Этакое ехидное животное!» — сказала она мысленно себе и спросила его вслух суровым голосом:

— Что, долго ты здесь пробудешь? Долго еще продолжится твой отпуск?

Виктор, заложив руки в карманы, отвечал с важностью:

— Я здесь совсем остаюсь… поступлю к губернатору в адъютанты.

Надежда Павловна почти затрепетала от страха.

— Разве тебя берут? — спросила она.

— Вероятно! — отвечал Виктор.

Он, действительно, после первого же знакомства с Марьей Николаевной, начал беспрестанно ездить к ним в дом, ужасно как умел подделываться, взялся учить Колю гимнастике, и для этого были нарочно, по его рисунку, сделаны гимнастические орудия: лестница и козел.

Виктор был мастер производить все эти штуки и так увлекательно это делал, что, не говоря уже о Коле, который за ним лазил как сумасшедший, даже сама Марья Николаевна, несмотря на свою полноту, увлеклась и полезла было на лестницу. Виктор при этом слегка поддерживал ее и умел так это сделать, что Марья Николаевна несколько даже сконфузилась, и когда слезла с лестницы, то проговорила:

— Какой вы шалун!

Начальнику губернии тоже нравилось это удовольствие. Часто, сидя у себя в кабинете и занимаясь подписыванием бумаг, он вдруг вставал, приходил в залу и начинал там прыгать на козла взад и вперед, а потом, как бы ничего этого не делав, возвращался к себе в комнату и снова начинал подписывать.

— А что, в губернаторских адъютантах есть доходы или нет? — спросил после неоторых минут размышления Виктор, обращаясь к матери.