Михаил Емцев - Падение сверхновой (сборник)

• Название: Падение сверхновой (сборник)
• Автор: Михаил Емцев
• Жанр: Научная Фантастика

В сборник фантастических рассказов М. Емцева и Е. Парнова вошли произведения: "Падение сверхновой", "Операция "Кашалот"", "Угодный Солнцу", "Аналогия", "Цепная реакция", "Не оставляющий следа", "Послесловие".

---

— Что это?

— Ты разве не помнишь? Это попытка зажечь над Северным и Южным полюсами аннигиляционные солнца, чтобы растопить все льды на Земле. Свезли миллиарды единиц звездного горючего в космос и подожгли его там над полюсами. Но тогда ничего у них не вышло, у наших друзей из Института моделирования астропроцессов… Страшно обидно. Солнца погорели минут двадцать да и взорвались. Но какой эффектный снимок вышел, а?

— Неплохо. Очень неплохо, мой мальчик, — бодро говорит главный пилот, словно этот снимок сделан самим Ярцевым. — Потрясает космическая мощь людей, не правда ли. Каков масштаб?

— Да, у них сейчас большой размах, — соглашается Ярцев, грустно улыбаясь.

Акимчук вспоминает, как вырывали «Арену» из объятий спиральной планеты. Это длилось полтора года. Полтора года напряженной изобретательской работы. Полтора года смертельной опасности. Полтора года безумной тоски заживо погребенных. В этих условиях Ярцев сумел открыть и использовать закономерности разбегающихся масс. Они нашли дополнительный источник энергии, и «Арена» вырвалась из плена.

Это был подвиг, но никто его так не называл.

— Ты молодец, Саша, — говорит Акимчук, возвращая журнал, — ты еще можешь думать о чем-то, кроме наших парней.

— Нужно ж как-то отвлечься, — смутившись, бормочет Ярцев.

— Нет, Саша, — нараспев говорит Акимчук, — мне кажется, не отвлекаться нужно, а думать, сосредоточенно и напряженно думать: Здесь скрыта какая-то загадка. Мы чего-то до сих пор не поняли.

Началось это сутки назад. Начальник экипажа «Арены», маленький плотный человек без единого волоска на голове, собрал их всех в центральной лаборатории звездолета. Акимчук разглядывал его и сочувственно думал: "Стареет Глобус, все мы сдаем потихоньку". А Ярцев, которому были видны лишь квадратные уши говорившего, недовольно морщился. К чему эти отжившие сборища? Здесь даже ног вытянуть негде.

Ярцев напускал на себя недовольное выражение все понимающей, все познавшей, возвысившейся и критикующей личности. Он ни за что не признался бы даже самому себе, как приятно ему быть среди этих пожилых, видавших виды людей, как льстит ему их внимание.

Потапов говорил спокойно и размеренно, передвигая листки полярорадиограмм, лежавшие перед ним:

— Друзья, из штаба нашей флотилии получено новое задание. Звездолет «Прыжок», проводивший исследование планеты под названием Сухая, повредил двигатель и вынужден прекратить работу. Нам придется продолжить его исследования. Они должны быть проведены в предельно сжатые сроки, тик как приближается момент старта. Поэтому в обследовании будут участвовать все, вернее почти все.

После начальника выступил астрофизик Родионов. Он говорил отрывисто и глухо, словно лаял дог:

— Научная информация, собранная «Прыжком», незначительна. Планета Сухая является единственной в системе звезды Грабир-2. Эта звезда обладает очень сильным высокочастотным излучением. Есть подозрение, что там действуют пока еще неизвестные типы излучений. Планета названа Сухой, так как в ее атмосфере да, вероятно, и на поверхности почти полностью отсутствуют признаки воды. Высока ионизация атмосферы, которая в основном состоит из благородных газов. Самое интересное в сообщении «Прыжка», что на поверхности планеты ими обнаружены… города.

Все задвигались. Ярцев рванулся и ударился о холодный блестящий угол спектрограера. У Акимчука на щеках вспухли желваки, а глаза спрятались еще глубже и стали совсем незаметны.

Родионов поднял руку:

— Спокойно, друзья, все наблюдения «Прыжка» надо проверить!

…И вот «Арена» уже вращается вокруг диковинной планеты. Восемь пар внимательных глаз приникли к зеркальным телеэкранам.

— Ох, и дубье ж на этом «Прыжке», — говорит кто-то. — Обозвать такую красотку Сухой…

Акимчуку планета показалась драгоценным камнем с бесконечно большим числом граней. Каждая грань светилась своим неповторимым цветом.

— Как неоновая игрушка в космическом масштабе, — сказал Ярцев.

— Да так оно и есть, — подтвердил Родионов, — это светятся ионизированные благородные газы.

На планету они спускались в двух разведывательных ракетах: в одной четыре, в другой — три человека. Лев остался на звездолете. Ярцев сидел за спиной Акимчука и пристально вглядывался в большой иллюминатор, в котором неистовствовали все цвета радуги. Третьим в их ракете был Рустам, веселый живой парень.

— А-я-яй, — сказал, он, качнув головой, — какие краски, просто расточительство какое-то. Ведь все равно среди нас нет художников.

Но вот краски стали смягчаться, выравниваться и как-то сразу перешли в сплошной сиреневый тон.

— Как самочувствие? — на экране возникло улыбающееся лицо Глобуса, летевшего в другой ракете.

— Превосходное, — ответил за всех Рустам.

— Садиться будем? — спросил Ярцев.

— Вы — нет. Вы знаете, ваша задача — облет планеты на высоте сорока тысяч метров. Садиться будем мы, если заметим что-то интересное, — Глобус исчез с экрана.

— Старик всегда выбирает себе что-нибудь повкуснее, — проворчал Ярцев. — Давай снижаться, Ваня.

— У тебя киноаппарат работает? — спросил Акимчук.

— Да. На всех пленках: световой, тепловой, электронной.

— А температура здесь подходящая, десять выше нуля. Жаль, кислорода нет, а то бы совсем уютно было, — заметил Рустам.

Скорость ракеты снизилась, аппарат проносился над поверхностью на сравнительно небольшой высоте. Акимчук рассматривал мелькавшую под ними почву планеты, искрящуюся мириадами кристалликов.

— Это пески, определенно пески, — пробормотал Акимчук.

Все пространство внизу было покрыто гигантскими песчаными валами. Они отдельно напоминали барханы земных пустынь. Сиреневые песчаные холмы с глубокими темно-фиолетовыми тенями тянулись на многие десятки километров. Над ними курилась голубая туманная дымка, переливавшаяся нежнейшими пастельными красками.

— Смотрите! — вскрикнул Рустам.

Ракета вынеслась над огромным черным плато. По форме напоминавшее ромб, оно сверкало в ярких лучах Грабира, как кусок антрацита.

— Вон там еще и еще!

Вкрапления кристаллических черных оазисов в безбрежном море песка стали встречаться все чаще и чаще. Они располагались группами, занимая площадь в пять-шесть квадратных километров. Над ними стояла та же голубовато-сиреневая дымка, сквозь которую было видно, как вспыхивали и гасли снопы искр на границе между черными плато и песком.

— Высокая электризация песка, — сказал Рустам, указывая на голубые и желтые змейки, пробегавшие в тени барханов.

Затем пески внезапно кончились, и ракета долго летела над однообразно черным кристаллическим щитом. Затем и он исчез, и снова начались пески.

— Пожалуй, планета действительно суховата, — заметил Ярцев, — песок да псевдоантрацит. А где же города?

Ракеты сделали несколько полных оборотов вокруг планеты.

— Алло, ребята! — на экране появился Глобус. — Мы садимся на плато, не теряйте с нами связь. Ваша программа остается той же.

Акимчук поставил экран на «постоянно», и теперь они видели в иллюминаторе искрящиеся пески планеты, а в телевизоре — своих товарищей, которые шумно готовились к высадке и толкаясь надевали неуклюжие скафандры.

— Смотрите, местный Эльбрус! — вдруг сказал Рустам.

Акимчук и Ярцев посмотрели в иллюминатор. Песчаные холмы, скручиваясь в причудливые спирали, громоздились друг на друга, образуя возвышенность, которая на горизонте переходила в большую гору. Шапка горы была окутана густым облаком желтой пыли.

— Летим туда, — сказал Ярцев, дергая Акимчука за рукав.

Пилот развернул ракету. Но, проносясь над горой, они сначала не смогли ничего разглядеть. Ядовито-желтое облако было непроницаемо. Акустические приборы донесли до них только глухой шепчущий звук, напоминающий шум прибоя. Вдруг какое-то движение внизу изменило картину: облако как бы слегка поредело, и Ярцев увидел огни, миллиарды красных огоньков, расположенных в строгой последовательности, которая непрерывно видоизменялась. Сначала огни образовывали концентрические кольца, потом дуги, потом — квадратики, ромбики, замысловатые спирали. И вдруг все исчезло — желтая туча снова заволокла этот калейдоскоп огней.

— Алло, мы уже на плато! — сообщили из телевизора, и они увидели своих товарищей, смешных и большеголовых и скафандрах, стоящих на черной скале. С этой минуты обязанности разделились: Рустам следил за телесвязью, а Ярцев вел наблюдения через иллюминатор. Акимчук пилотировал ракету.

Сначала, когда они влетали в неосвещенную часть планеты, наблюдения прекращались, так как ничего не было видно. Но вскоре Ярцев приспособился, и ему удавалось разглядеть расцвеченные искрами пески и темные пятна кристаллических плато. Внимание его привлекли яркие вспышки, вырывавшиеся из подножий плато. В ночной тьме они напоминали языки разноцветного пламени.