Анри Труайя - Александр I

• Название: Александр I
• Автор: Анри Труайя
• Издательство: 0b7eb99e-c752-102c-81aa-4a0e69e2345a
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25377-7

Это было время мистических течений, масонских лож, межконфессионального христианства, Священного союза, Отечественной войны, декабристов, Пушкина и расцвета русской поэзии.

Тогда формировалась русская душа XIX века, ее эмоциональная жизнь. Центральное место в этой эпохе занимала фигура русского царя Александра I, которого Николай Бердяев называл «русским интеллигентом на троне». Но в то же время это был человек, над которым всегда висело подозрение в страшнейшем грехе – отцеубийстве…

Не только жизнь, но и смерть Александра I – загадка для будущих поколений. Народная молва о его кончине превратилась в легенду, достоверность которой пытается выяснить знаменитый французский историк Анри Труайя.

---

Кутузов, получив назначение на пост главнокомандующего, готовится к отъезду в действующую армию. Перед отъездом он в последний раз встречается с мадам де Сталь. Тонкий ценитель французской литературы (он основательно изучал ее в Страсбургском университете), новый генералиссимус восхищается этой умной и талантливой женщиной. Она же видит в нем олицетворенное сопротивление захватчику. «Это был старец весьма любезный в обращении; лицо его было полно жизни, хотя он лишился одного глаза и получил много ран за пятьдесят лет военной службы, – пишет она в своих воспоминаниях. – Глядя на него, я боялась, что ему не по силам будет одолеть людей жестоких и молодых, собранных со всех концов Европы и ворвавшихся в Россию. Но русские, изнеженные царедворцы в Петербурге, в бою становятся татарами… Растроганная, покинула я знаменитого полководца. Не знаю, победителя или мученика я обнимала, но я видела, что он сознавал величие возложенного на него подвига».

Кутузову 67 лет. Со времен Аустерлица он еще потолстел и обрюзг. Он едва ходит, быстро задыхается, с трудом держится в седле и даже в походе передвигается в коляске, запряженной четверкой лошадей. Ленивый, любящий вкусно поесть, сластолюбивый, он отдает дань радостям стола, возит за собой любовницу – толстую молдаванку, переодетую в казацкое платье, и нередко засыпает посреди жаркой дискуссии, свесив голову на грудь и выпятив брюхо. Но несмотря на свою сонливость, на мгновения забытья, он сохраняет острую проницательность в суждениях. Он хитер, терпелив, наделен здравым смыслом и сквозь лоск западной культуры легко угадывает подлинную натуру человека. Русский до мозга костей, он свободно владеет двумя языками и говорит по-французски в салонах, а по-немецки в главной квартире, но с солдатами разговаривает просто, на понятном для них языке. Если утонченного, по-европейски элегантного Александра коробит нарочитое добродушие Кутузова в обращении с народом, то солдаты восторженно встречают нового генералиссимуса. Для них он – истинный патриот, старый полководец времен Екатерины II, храбрец, сотни раз доказывавший свое мужество на поле брани, ревностный христианин, начальник, который не любит шутить с дисциплиной, но заботится о солдатских нуждах. Они – сироты, он – их отец. И – о чудо! – их батюшка той же крови, той же веры, что и они. Он побьет Антихриста, когтями впившегося в плоть России. Кутузов, производя смотр войскам, говорит: «Я пришел посмотреть, хорошо ли вам, ребята. Солдату на войне ни к чему щегольство. Он должен отдыхать и готовиться к победе». В другой раз, обходя почетный караул, он произносит как бы про себя, но достаточно громко: «С этакими-то молодцами и отступать!»

В глубине души он убежден, что отступление неизбежно, и, когда он прибывает в армию, он уже предвидит, что ему предстоит отдать Москву. Но император и вся страна возлагают на него столько надежд, что он не может позволить себе уклониться от генерального сражения. Он вынужден отказаться от тактики отхода, стоившей Барклаю де Толли обвинения в неспособности командовать крупной армией, иначе и ему не избежать подобной участи. Хочет он или нет, но только решительная схватка у стен древней столицы, священного сердца России, поднимет, полагает он, моральный дух армии, оправдает веру в него и, если удастся, обескровит врага, подготовив его разгром в короткий срок. Однако, подсчитав бывшие в его распоряжении наличные силы, он не слишком надеется на успех. Конечно, у него около 120 тысяч человек против 130 тысяч Наполеона:[34] силы двух армий примерно равны. Но, по его убеждению, только подавляющее численное превосходство позволило бы ему одержать верх над закаленным в боях противником. Его же полки измучены непрерывными маршами отхода, полуголодные пехотинцы живут мародерством, лошади истощены. Тем не менее все – от самого высокопоставленного офицера до самого последнего из рядовых – горят желанием сразиться с врагом во имя спасения Первопрестольной столицы. Скрепя сердце Кутузов решает дать Наполеону генеральное сражение под Москвой возле деревни Бородино, на берегах реки Колочи, впадающей в Москву-реку.

Битва происходит 26 августа/7 сентября 1812 года. Бой начинается на рассвете артиллерийским огнем. В течение всего дня французы яростно, раз за разом, атакуют русские позиции. Ценой огромных потерь им удается захватить линию укреплений – «Багратионовы флеши». В одной из атак смертельно ранен Багратион. Левое крыло русской армии смято. Сражение вступает во вторую фазу. Французские войска, ободренные успехом своего правого крыла, переносят главный удар на русский центр, а также предпринимают штурм «большого редута» – батареи Раевского и врываются в него после кровопролитной схватки. Но линия русской обороны не прорвана. Наполеон отказывается ввести в бой для решительно броска старую гвардию. Пушки замолкают. С наступлением ночи противники отходят на исходные рубежи. Казачьи разъезды под покровом темноты нападают на вражеские посты. Кутузов хочет утром возобновить сражение, но, узнав, сколь значительны потери, предпочитает отступить и спасти вверенную ему армию от полного уничтожения. Героическое побоище на Бородинском поле стоило русским 58 тысяч убитыми и ранеными – половины армии; Наполеону – более 50 тысяч человек, в том числе 47 генералов.[35] Каждая сторона считает себя победившей. Наполеон сообщает Марии Луизе: «Мой добрый друг, я пишу тебе на поле Бородинской битвы. Я вчера разбил русских… всю их армию. Сражение было жаркое… У меня много убитых и раненых». В то же самое время Кутузов пишет жене: «Я, слава Богу, здоров, мой друг, и не побит, а выиграл баталию над Бонапартием».

Пока русская армия отступает в полном порядке, Кутузов держит военный совет в деревне Фили под Москвой. Решив оставить «святой город» без единого выстрела, он говорит по-французски своим соратникам: «Вас пугает сдача Москвы, а я лишь исполняю Божью волю и сберегу армию. Наполеон – бурный поток, мы пока не можем его остановить. Москва будет губкой, которая его всосет». И после тяжелого молчания заключает: «Стало быть, мне платить за разбитые горшки, но я жертвую собой на благо отечества. Приказываю – отступать». В ночной тишине, в нищей избе, где была его ставка, слышно, как он плачет, ворочаясь на постели.

В это время жители уже начали покидать Москву. В течение нескольких недель сотни разного рода экипажей, нагруженных разнообразной кладью, длинной вереницей медленно двигаются по тряской дороге к московским заставам. Пустеют дворцы вельмож, не устраиваются балы, оркестр в Дворянском собрании играет для нескольких раненых офицеров и девиц дурного поведения, французские подданные высланы в Нижний Новгород, кондитерские и магазины французской моды брошены, в министерствах поспешно упаковывают архивы, а генерал-губернатор Ростопчин, упиваясь всенародной яростью, развивает кипучую деятельность, пользуясь растерянностью отчаявшихся жителей. Он одобряет самосуды и приказывает зарубить некоего Верещагина, обвиненного в том, что предсказал через шесть месяцев победу Наполеона. Ростопчин расклеивает на стенах патриотические афиши, раздает всякому сброду старое оружие, устраивает на улицах крестные ходы, призывает «всех храбрецов» вооружаться и идти на Три Горы, «истреблять злодея», сам не является на место сбора, вывозит две тысячи пожарных со всем снаряжением, устраивает молебны на Красной площади, наконец, закрывает кабаки и открывает тюрьмы.

После Бородинского сражения начинается повальное бегство. Вслед за вельможами бегут из города мелкие помещики, купцы, чиновники – все те, у кого есть лошадь и какой-нибудь экипаж. Улицы наполняются грохотом колес. Кареты, коляски, повозки, телеги, дрожки, брички беспрерывным потоком тянутся по улицам. На стенах брошенных домов можно прочесть надписи, сделанные по-французски: «Прощай! О, сколь ужасно это слово!» или «Привет вам, милые места, в печали покидаем вас!» Вскоре из 250 тысяч жителей в Москве остается всего тысяч пятнадцать: тяжело раненные в госпиталях, арестанты, освобожденные из тюрем, дворня, забытая господами.

Вступающим в Москву измученным долгими переходами солдатам Кутузова кажется, что они вошли в вымерший город. Но вдруг раздаются веселые звуки труб. Из Кремлевских ворот выступают под гром оркестра два батальона московского гарнизона во главе с бравым генералом. «Какой негодяй приказал вам идти с музыкой?» – кричит Милорадович. Генерал невинно отвечает: «В регламенте Петра Великого сказано: если при сдаче крепости гарнизон получает дозволение выступить свободно, то покидает оную крепость с музыкой». – «Да разве в регламенте Петра Великого что-нибудь сказано о сдаче Москвы?!» – вне себя от бешенства кричит Милорадович. На Яузском мосту бахвал Ростопчин верхом, в парадном мундире, с нагайкой в руке распоряжается проходом войск. Кутузов притворяется, что не замечает его. И поток людей, лица которых угрюмы, а шинели пропылены, движется дальше. Французский авангард идет по пятам русского арьергарда. По молчаливому соглашению обеих сторон казаки медленно отступают, а кавалерия Мюрата следует за ними в отдалении, не мешая отходу войск. Можно подумать, что две союзнические армии вместе входят в завоеванный город. «Несколько раз, – пишет Монтескье, – нам приходилось останавливаться, чтобы дать им время пройти, и, если несколько отставших солдат или носильщиков багажа оставались среди нас, мы давали им уйти».