Анри Труайя - Петр Первый

• Название: Петр Первый
• Автор: Анри Труайя
• Издательство: 0b7eb99e-c752-102c-81aa-4a0e69e2345a
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23257-4

Мифы о Петре Первом, гениальном реформаторе, спасшем русское государство от неизбежной гибели и в то же время «отступнике, сорвавшем Россию с ее круговой орбиты, чтобы кометой зашвырнуть в пространство», чуть ли не антихристе, низвергнувшем все нравственные устои и вековые традиции, продолжают будоражить умы и вызывать споры и сегодня.

Почему в людской памяти Иван Грозный – «безумный изверг», а Петр Первый, в своей жестокости превзошедший его, остается «беспорочным гением»? Над всем этим размышляет знаменитый французский историк Анри Труайя и предлагает читателям свою версию истории жизни и правления Петра.

---

Другое бедствие, которое беспокоило жителей Санкт-Петербурга, – наводнения. Каждый или почти каждый год, в конце осени, буря обрушивалась на город, ветер срывал крыши домов, ломал постройки, Нева выходила из берегов, затапливая первые этажи домов. Жители наспех укрывались вместе с продовольственными запасами на верхних этажах, скот уводили в соседние леса. В 1703 году австрийский посол Плейер писал о двух тысячах больных и раненых, затопленных в половодье. 11 сентября 1706 года Петр спокойно констатировал, что пол в его доме затоплен на двадцать один палец. Высунувшись наружу, он увидел, как мужчины, женщины и дети, цепляясь за остатки конструкции, плывут по реке. «Это очень забавно», – написал он Меншикову и поставил дату на своем письме из «парадиза». В 1717 году рухнули укрепления Арсенала, подточенные водой. В ноябре 1721 года уровень воды в Неве поднялся так быстро, что затопленный город, казалось, доживает свои последние часы. Корабли с разорванными якорными цепями плыли по течению среди всякого хлама, мебели, балок, пустых повозок, бочек и ящиков. Тонули лошади. Взобравшись на самый верх крыш, терпящие бедствие люди кричали и махали руками. «Буря, – писал де Ля Ви кардиналу Дюбуа, – несла с собой такие порывы ветра, что, если бы она продолжалась на два часа дольше, этот город полностью бы превратился в руины. Ущерб, который она принесла, трудно подсчитать: не осталось ни одного дома, который бы не был задет. Потери приблизительно оцениваются в два или три миллиона рублей… Не буду с вами делиться соображениями, которые могли бы возникнуть по этому поводу; достаточно будет сказать, что царь, как некогда Филипп Испанский, продемонстрировал всю широту души своим спокойствием».

Как только Нева вернулась в свое русло, рабочие начали восстанавливать повреждения. Скребли грязь на улицах, на скорую руку чинили крыши, восстанавливали полы, вздувшиеся от воды. Какими бы ни были разрушения и последствия катастрофы, все знали, что царь не отступится от своей идеи. Однако в народе было много тех, для кого Санкт-Петербург, заняв традиционное место Москвы, заслуживал гнева Божьего. Пронеслась молва, что ангел, явившийся в церкви Святой Троицы, объявил верующим: «Санкт-Петербург снова станет пустыней». Чтобы остановить эхо этого пророчества, дьякон церкви был приговорен к трем годам принудительных работ. Но его слова пробили себе дорогу среди крестьян, староверцев и даже в окружении государя: ходили слухи, что Санкт-Петербург, город быстро построенный, заслуживает быстрой гибели. И только воля царя искусственно поддерживает жизнь в этом городе. Когда он исчезнет и разрушатся стены, каналы зарастут илом, жители разбегутся, счастливые оттого, что смогут вернуться к своим старым привычкам. Петр, тем не менее, вел себя так, будто он и его столица вечны.

Глава X Путешествие во Францию

Пока Петр строил свою новую столицу и укреплял старые связи, Карл XII, сбежавший в Турцию, пытался уговорить султана Ахмеда III возобновить военные действия против России. Со своей стороны Петр Толстой, царский министр в Константинополе, требовал выдачи или по крайней мере ареста короля Швеции. Но у него было всего лишь двадцать тысяч дукатов и несколько соболиных шкурок для подкупа оттоманской совести, в то время как Карл XII смог предложить больше своим хозяевам. В действительности побежденный при Полтаве король был очень богатым человеком: он спас свои богатства от войны; заключил договоры займа с братьями Кук, английской компанией Левант; одолжил деньги Гольштейну, наконец, ему достались от Мазепы несколько бочонков с золотом, после того как последний отравился. Принявшие близко к сердцу подарки своего «почетного гостя» и обеспокоенные растущим влиянием России на Черном море, турки начали готовиться к войне. Чтобы заставить турок прислушаться к своим доводам, Толстой выдвинул ультиматум. Порта ответила, сформулировав неприемлемые условия: Россия должна признать Станислава Лещинского королем Польши, вернуть Швеции Ливонию и Ингрию и взять обязательства никогда больше не воевать за выход к Черному морю. 20 ноября 1710 года на торжественном заседании дивана было принято решение об объявлении войны. Тотчас же Толстой был посажен в Семибашенный замок, а через несколько месяцев начались военные действия.

Ночью 1 января 1711 года после торжественного богослужения жители Санкт-Петербурга увидели фейерверк. На переднем плане появилась оттоманская звезда в знак войны с турками. Эта звезда сопровождалась надписью «Господи, укажи нам Твои пути!». На втором плане появилась колонна, возвышающаяся над ключом и шпагой с надписью: «Где справедливость, там и помощь Божия». Эти светящиеся надписи возвестили славному христианскому люду, что вновь начался священный крестовый поход. К несчастью, через несколько дней после этого от болезни умер герцог Курляндский, супруг Анны Иоанновны, племянницы Петра. Несмотря на траур, царь не отложил свой отъезд в Москву. Там, предвидя длительное отсутствие ввиду военных действий, которые он непременно встретит на фронте, государь созвал Сенат из восьми членов, в обязанности которого входило управление текущими делами. 25 февраля состоялись празднования в Успенском соборе. Был опубликован манифест, в котором просили Господа о помощи «против врагов христиан». Два гвардейских полка собрались перед церковью. Их вначале белые флаги были заменены красными с девизами: «За Исуса Христа и христианство» и «С этим знаком ты победишь».

Победа в Полтавской битве усилила доверие Петра к своим солдатам и генералам: турок постигнет участь шведов. Однако кампания могла продлиться несколько месяцев, и он решил взять с собой свою дорогую Екатерину. Она проявила себя такой храброй во время последних сражений, что он считал ее своим живым талисманом, своим приносящим удачу знаменем. В действительности, с тех пор как она стала практически официально его любовницей, не стоит ли на ней жениться? Спустя восемь лет он решился на этот поступок за несколько минут. 19 февраля 1711 года в семь часов утра в частной часовне князя Меншикова состоялось бракосочетание контр-адмирала Петра (царя Российского) c рабой Божией Екатериной Алексеевной (его любовницей). Ни один из бояр не присутствовал на церемонии. Подругами невесты были две девочки пяти и трех лет: Анна и Елизавета, дети этой четы. Так бывшая ливонская маркитантка, стиравшая Петру белье и покорно разделявшая с ним ложе, стала официальной царицей России. По окончании церемонии все сели в сани, запряженные шестеркой лошадей, и отправились во дворец под музыку труб и барабанов. Там Петр поспешил в банкетный зал и прикрепил на потолок люстру с шестью ветвями из дерева и слоновой кости, которую он сам изготовил. После торжественного обеда начался бал и фейерверк. Царь с гордостью рассказывал послам, что его новый союз скреплен уже пятью детьми, хотя трое из них и умерли во младенчестве. Своей сестре Наталье и двум сводным сестрам он заявил, что полагает, что они будут уважительно относиться к Екатерине, как к его жене перед Господом, и что, если с ним что-нибудь случится, они признают положение его вдовы, ее привилегии и состояние вдовствующей царицы. 6 марта глашатаи объявили москвичам, что «царица Екатерина Алексеевна настоящая и законная супруга царя Петра Первого». В тот же день царь вместе с супругой покинули Москву, чтобы присоединиться к армии. В конце месяца Петр, больной цингой, слег в Люке. Его мучила тоска, и он писал Меншикову и Апраксину, что не видит перед собой дороги, что безнадежно болен и не знает, какой приказ ему отдать. Но, едва пойдя на поправку, царь снова продолжил путь. И опять Екатерина была рядом, она отказалась оставить своего выздоравливающего мужа. Он записал в своем «Журнале»: «У Его Величества был план отправить свою супругу и других дам в надежный город в Польше, чтобы оградить их от тягот, которые не соответствуют их полу. Но Екатерина так настоятельно умоляла разрешить ей остаться с армией, что Его Величество вынужден был ей разрешить. С этого времени царица следовала за ним во всех его военных походах».

Бросившись навстречу туркам, Петр рассчитывал на поддержку Польши, христиан Востока, господаря Молдавии и Валахии. И только Кантемир, господарь Молдавии, ответил на его призыв. Но он отправил на помощь царю только ничтожный пятитысячный отряд всадников, вооруженных луками и короткими пиками. А армия неприятеля уже прошла Дануб. Часть генералов Петра (среди которых все генералы-иностранцы) полагали, что войска должны расположиться вдоль Днестра и ждать атаки турок, так как было бы неосторожностью выходить к ним в пустыню, не имея достаточного снабжения. Русские же генералы, во главе с Головкиным и Шафировым, напротив, утверждали, что национальная честь требует продвижения вперед. Удушливая жара стояла в пустыне. Привыкшие к холодным туманам Балтики, русские солдаты были измотаны прежде, чем началось сражение. От недостатка воды у них носом шла кровь и гудело в ушах. Продовольствия и фуража не хватало. Полевая трава была на корню уничтожена кузнечиками. Оставаться на месте означало бы потерять тысячи людей и лошадей. Лучше было бы их потерять в огне сражений. Петр решается на военные действия. Переправившись через Днестр вместе со своей армией, он проник в бескрайние горячие пески и разбил лагерь на берегу Прута не столько, чтобы отдохнуть, сколько для празднования годовщины Полтавской битвы. Екатерина наслаждалась токайским вином. Спустя десять дней, 7 июля 1711 года, вечером, произошла трагедия. Русская армия, сократившаяся приблизительно до тридцати восьми тысяч человек, оказалась окружена турецкими войсками, в пять раз превосходящими ее числом, которые заняли оба берега Прута. Атакованные картечью и холодным оружием, русские несли большие потери. «Мы не можем ни отойти назад, ни оставаться на месте, у нас нет провизии и фуража, так что остается или погибнуть, или победить», – можно прочесть в «Журнале» Петра. Победить? Но вскоре все поняли, что вопрос не в этом. Погибнуть? Разумно ли пожертвовать лучшими русскими войсками? И что станет с Петром и Екатериной, которые находились в самом центре лагеря? Даже в «Журнале» писалось, что невозможно было опасности «подвергать Их Величества, которые были здесь и от сохранения которых зависело благоденствие всей Российской Империи». Во время яростной перестрелки, когда вокруг него со всех сторон падали люди, Петр испытал один из самых сильных страхов в своей жизни: боязнь унизительного поражения, которое приведет к турецкому гнету в будущем, беспокойство за судьбу своей жены… Он думал прежде всего, как скрыться отсюда через неприятельские кордоны, под прикрытием казаков. Но Екатерина отговорила его от этого рискованного мероприятия. Среди растерянных генералов она одна сохраняла холодный рассудок. Здраво и спокойно рассуждая, она посоветовала царю начать переговоры с турками. И чтобы подкупить Великого Визиря, она предложила все свои драгоценности. Шафирову было поручено отнести этот подарок победителю, и он со знанием дела оценил стоимость бриллиантов. Со своей стороны Шереметев, известный дипломатическими способностями, отправился в лагерь противника, чтобы обсудить условия заключения мира. Надо было, чтобы у русских еще остались силы нанести кровавый ответный удар оттоманской армии. Великий Визирь знал, что русская кавалерия, которой командовали генералы Ренне и Чиривов, угрожает Брайле, что отрежет пути к отступлению. К тому же он мог видеть, что его янычары, измотанные тяжелыми боями, торопятся вернуться домой. Подарок Екатерины, вкупе с его стратегическими планами, склонил его к примирению. Прустское соглашение было подписано. В рамках этого соглашения Россия должна была отдать туркам Азов, разорить несколько новых портовых городов, не вмешиваться больше в дела Польши и обещать не чинить препятствий королю Карлу XII для возвращения в его королевство. Петр, который готов был согласиться на достаточно суровые условия (такие, как, например, сдача всех завоеванных территорий, передача Ливонии Швеции и сдача нескольких русских центральных городов), принял с облегчением разумные требования Великого Визиря. «Божественное провидение, осуществляющее эти права, – читаем мы в „Журнале“ Петра, – было действительно чудом в этих обстоятельствах, спасало нас от неизбежной гибели, в которую мы ввязались из искреннего побуждения освободить христиан».