Семен Слепынин - Паломники Бесконечности

• Название: Паломники Бесконечности
• Автор: Семен Слепынин
• Издательство: ЦЕНТРПОЛИГРАФ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00080-8

В плавание по звездному океану на светлом фрегате отправляются герои романа Капитан, Старпом и Художник. Команда, состоящая сплошь из головрезов, поднимает бунт, цель которого — захватить фрегат и заняться разбоем. Но корабль засасывает Черная Дыра. Экипаж превращается в бесплотных духов. Где, в каких мирах, в каких тысячелетиях доведется им обрести покой?

---

— Не советую. Непонятный он тип. Сначала расскажи, что выведал. Говоришь, побывал в юрском и меловом периодах? Любопытно.

Слушал дед с изумлением, а весть о двух Старпомах — тиранозавре в мезозое и ясене в ближних веках — его крепко озадачила.

— М-да. Чудные дела творятся на нашей планете. Ты прав. Тут что-то важное. Сходи к нему, но будь осторожен.

Утром следующего дня Руди отправился по уже знакомому и привычному маршруту: к Толику и вместе с ним к Вере. Та сидела на берегу недалеко от вербы.

— Не дымишь? — удивился Толик. — Неужто бросила?

— Не, просто сигареты кончились, — честно призналась Вера. Услышав, что дядя Руди желает посетить Старпома, она пришла в восторг. — Ой как хорошо. Он тебе, дядя Руди, понравится. Он давно ждет тебя.

— Меня? — удивился Руди. — С чего бы это? Ну, идем.

СТАРПОМ-ЯСЕНЬ

Тропинку в недалекое прошлое (всего-то в тысячу лет) Вера давно протоптала. Несколько шагов во мгле веков — и перед Руди то же самое озеро, но с несколько иными берегами. Вместо вербы и густого ивняка росли березы, не было топких низин. Кругом светло, на цветущей поляне ни листьев, ни единой соринки.

— Сам подметает, — с уважением прошептала Вера. — Любит чистоту и порядок.

В утреннем тумане плавилось встающее дымное солнце, его лучи расплескались на листьях и ветках деревьев. А вот и красавец ясень — высокий и стройный, с раскидистой густой вершиной. Рядом уютная бухточка с крутыми берегами.

— А соизволит ли ясень явиться к нам в человеческом виде? — с усмешкой спросил Руди.

— Он в это время часто гуляет по озеру. Да вот он, смотри!

Недалеко от бухты из сиреневой дымки выплыл белый парус.

— Красивая яхта, — сказал Руди. — Слышал, что он сам ее смастерил.

— Сам. Он же Старпом-с-топором, — рассмеялась Вера.

Человек на озере, видимо, услышал знакомый детский смех. Он направил яхту в бухту, бросил якорь и выскочил на берег.

«Решительный субъект», — подумал Руди, взглянув на волевое лицо незнакомца.

— Ну что, художник? Не узнаешь? — усмехнулся человек. — Все правильно. Сейчас твой бессмертный дух в беспамятстве томится под бременем земной материи. Вот умрешь — и все вспомнишь.

— Для меня твои слова, господин Старпом, сущий бред, — в свою очередь усмехнулся Руди.

— Так и должно быть, — сказал Старпом и протянул пачку сигарет. — Закуривай. Говорят, что ты начал курить.

— А еще говорят, что ты сигареты у туристов украл.

— Ах, это Вера разболтала. Сейчас я ей всыплю. А ну, иди сюда! — грозно возвысил голос Старпом и ласково погладил по голове безбоязненно подбежавшую девочку.

— Простил? Какой ты добрый, дядя Старпом, — улыбнулась Вера.

— Вот видишь, дети считают меня добрым, — с грустью сказал Старпом. — А вот ты, художник, считал меня лютым зверем. А зря. Да, ты выл и визжал, когда я пытал, терзал твою плоть. Но я ненавидел не тебя. Нет, я ненавидел вот этого притаившегося в тебе дьявола. — Старпом показал на небо. — Хотел вырвать у вопящей материи ее тайну.

— Хватит! — хмуро и грубо оборвал его Руди. — Не желаю слушать бред. Я пришел по делу.

— Иди, Верочка, погуляй, а я поговорю вот с этим сердитым дяденькой. Присаживайся, господин сердитый.

Руди сел напротив не то насмешливо, не то добродушно улыбающегося Старпома.

— Дай, я хоть погляжу на тебя, — сказал Старпом. — Каким, однако, стал ты молодцом. Стройный, подтянутый. В лице чувствуется сила, целеустремленность. В глазах, правда, грустинка. Ну, это понятно. Обстоятельства не позволяют проявиться твоей космической, поистине дьявольской гениальности. Бред, говоришь? Нет, не бред. Да, досталась тебе не очень счастливая Доля, прямо-таки скажем — окаянная доля. Слышал об этом кое-что. Ну что ж, на пользу пошло. Ты стал другим человеком. Поздравляю. А каким ты был пошляком и размазней там, под счастливыми облаками! Тошно вспомнить.

— Никогда пошляком не был и не буду. Этого не может быть. Или, по-твоему, у этого дьявола все может быть? — усмехнулся Руди.

— Откуда ты знаешь этот крик отчаяния? — удивился Старпом и, выслушав Руди, рассмеялся. — Вон оно что. Ты сидел в ночных мезозойских зарослях и подслушивал мой разговор с музыкантом-призраком? И многое разведал? Ну ты даешь, художник. Молодец! Так мы быстрее столкуемся. Ведь у нас сейчас общая цель — вернуть планету на прежний естественный путь развития. Что ты собираешься предпринять?

— Разобью яйца, из которых вылупился ты и еще какой-то Крысоед.

— Глупости. Тиранозавры-сапиенсы, то есть мы с Крысоедом, вылупятся в другом месте. Корень зла не в нас, а в тебе. Удивлен? Вот ты видел еще одного призрака и слушал его потрясающую игру на свирели. А знаешь ли, кто этот призрак, это милое и сатанинско-гени-альное привиденьице? Это ты!

— Не может быть! — испугался Руди.

— У этого дьявола все может быть, — с грустной усмешкой возразил Старпом. — Природа способна на и не такие дьявольские выкрутасы. Еще больше удивишься, когда скажу, что тебя и капитана жаба пощадила, освободила ваши души для лучшей доли. Кем стал капитан, не знаю. Но с тобой произошла прекрасная метаморфоза. А со мной! Со мной что случилось!

Старпом вскочил и, багровея от ярости, разразился такими ругательствами, такими угрозами, что Руди стало страшно. «Да, это серьезный тип», — подумал он.

— У, проклятая жаба! — гремел Старпом. — Вогнал мою бессмертную душу в шкуру мерзкого тиранозавра Доберусь до тебя! Расправлюсь! А потом… — Старпом вдруг улыбнулся, подошел к ясеню и нежно погладил его красноватый гладкий ствол. — Потом я стал вот этим благородным деревом. Не знаешь, художник, какое это счастье — жить мыслящим деревом Видеть листьями мир, думать. А какое блаженство ловить трепещущими от радости листочками лучи солнца, ночных звезд и всего космоса. Но так жить вечно, в плену этой дурацкой петли времени? Удивлен, какой петли? Тогда слушай.

Старпом сел, собрался с мыслями и поведал Руди о том, что вспомнил, о чем передумал, будучи, как он выразился, «благородным ясенем». По его словам, бессмертный дух Руди-художника, как и дух какого-то капитана, миллиарды лет назад был заключен в подземелье средневекового замка. Освободил их некий Вычислитель в виде жабы и подсказал якобы единственный путь из мрака мертвой Вселенной. На самом же деле путь этот — вихрь космического времени, который замкнулся в гигантское кольцо.

— И завертелась вселенская карусель, — с горечью продолжал Старпом. — В эту ловушку подлой жабы попали и мы с Крысоедом. Тебе повезло: просвистел космическим ураганом по планете и высвободил из песка два яйца динозавров. Из них-то под лучами сверхновой и вылупились мы с Крысоедом мерзкими чудовищами. Тебе-то ничего, любимчик жабы. Потешил себя, поиграл на дудочке и рвал, терзал мою душу вселенской тоской. О, как ты играл, подлец! С какой сатанинской силой!

— Ладно, бредни с Сатаной отложим в сторону, — прервал его Руди. — О твоем пути догадываюсь. После тиранозавра стал ясенем, потом внедрился в человеческое первобытное общество и был людоедом…

— Ну-ну, художник, — примирительно улыбнулся Старпом. — Не надо преувеличивать, в тебе заговорила застарелая ненависть ко мне. Нет, людоедом я не был. Но смутно помню, что был дворянином и писателем. Так, неважным писателем. Потом еще ряд каких-то сереньких существований-метаморфоз…

— Кстати, почему твои собратья — мыслящие деревья ничего не помнят о своих былых жизнях?

— Опомнись, художник. Я ведь изначальное явление, и мои метаморфозы шли из глуби миллионолетий в будущее, а у тех наоборот. Верочка-вербочка, твой любимый дед и все остальные думающие деревья возникли в будущем после ядерной войны. Это просто мутанты.

— Извини, я действительно запамятовал, — смутился Руди. — Статус твоего нынешнего существования иной. Так сказать, с космическим и метафизическим уклоном.

— Верно. Ты малый сообразительный, — одобрил Старпом. — Итак, после неясных сереньких существований я…

— Стал все же людоедом, — с иронией ввернул Руди.

— Не терзай душу, художник! — взвыл Старпом и в отчаянии обхватил голову руками. Помолчав, он продолжал: — Да, твои родители все рассказали и показали, ты многое знаешь. А знаешь ли, до чего сейчас омерзителен мне этот Дальвери, этот плюгавенький вождь и мудрец. В своих прошлых жизнях я тоже зверствовал, но с великим смыслом, с целью вырвать тайну. А тот… Нет, тот лютовал без всякого смысла. Вот уж людоед так людоед, каких и во всей Вселенной не было. И самое странное в том, что этот подонок — я, мое вечное будущее. Вечное!

«Однако сейчас он здорово переживает. Сложный тип», — подумал Руди и сказал:

— Вижу, что раскаиваешься. В образе ясеня ты начинаешь мне нравиться.

— Спасибо, художник. Спасибо, друг, — с просветлевшим лицом сказал Старпом. — Это все жаба, это Вычислитель вычислил нам с тобой дурацкую космическую судьбу. И это идиотство будет повторяться бесчисленное множество раз, без конца, если не сумеем вырваться из петли.