Семен Слепынин - Звездные берега

• Название: Звездные берега
• Автор: Семен Слепынин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1976

Там, где благо людей, их духовное совершенствование перестают быть высшей целью, где человек превращается в обезличенный винтик, наука рискует выродиться в зловещую, порабощающую силу. Именно так происходит в повести С. Слепынина «Звездные берега» (1976). Герои повести попадают на планету, напоминающую им родную Землю, но начисто лишенную жизни: бесконечный океан песков покрывает ее поверхность. Причины выясняются позже. Некогда обитатели Харды передали совершеннейшим автоматам управление не только производством, но и чисто человеческими сферами жизни. «Электрон расставил коварные сети, обещая человеку сытую, бездумную жизнь…» И человек превратился в этом мире в придаток саморегулирующейся технологической системы. Супермозг в конце концов «перевел» людей в иное состояние: потому их и нет на этой планете, что «упакованы» они в крохотные информационные ячейки внутри песчинок. Зловещая серо-желтая пустыня оказывается воплощением кибернетического «идеала»…

---

Встреча с друзьями

Еще не открыв глаза, я услышал знакомый шум леса, птичьи пересвисты, и сердце счастливо забилось: дома! Голова кружилась. Хотелось долго-долго вот так неподвижно лежать в траве, всеми порами вбирая в себя запах влажных листьев, хвои, лесных цветов. Я перевернулся на спину, приподнялся на локтях и прямо перед собой увидел ставшую такой родной хижину под раскидистой сосной. На пороге стоял высокий мужчина и внимательно, словно с трудом узнавая, смотрел на меня. Но я-то его узнал сразу: академик Спотыкаев! — и тут же вскочил на ноги. Мы обнялись.

— Коллеги рвались тебя встречать, но я не пустил, — говорил Спотыкаев, вводя меня в дом. — Объяснил, что тебе будет не до многолюдья. Пришел вот один. За капсулу было тревожно: она у нас еще не очень-то отработана…

— Но как вы смогли? Ведь прошло всего…

— Год прошел, Сергей… У нас, на Земле, прошел целый год.

Академик подвел меня к постели, стал помогать укладываться. И тут только я разглядел, какое у него усталое лицо, как заметно прибавилось морщинок у глаз.

— Да, пришлось крепко поломать голову, — проговорил он, заметив мой взгляд. — Всем нам. Так сказать, всепланетная мозговая атака… Ты, Сергей, отдыхай эти дни. Отоспись. Поброди по лесам. О твоем прибытии никому пока не сообщим. Только ученым. Но все разговоры с ними — не раньше чем недели через две. А сейчас лежи и жди врачей. Вот-вот должны прилететь. Вижу, досталось тебе там…

Чуть поколебавшись, он достал из кармана металлический стерженек, неуловимым движением развернул его в небольшое зеркало и протянул мне.

И я увидел, что стал совсем седым.

* * *

Проснувшись, я вышел из хижины. Вчерашние лекарства оказались чудодейственными: я чувствовал себя почти здоровым.

Было роскошное летнее утро. Редел туман, уползая в таинственные чащобы. И на поляне перед хижиной многоцветным полотном засверкала под солнцем трава, обрызганная росой. На сосне возилась моя старая рыжая приятельница — белка.

И вдруг — точь-в-точь как год назад — вдали над вершиной горы закачался столб дыма.

У меня перехватило дыхание от нахлынувших воспоминаний. Мигом вспомнился тот день, как живых увидел Ориона, Патрика и Вегу перед весело потрескивающим костром. Незнакомая девушка поднималась в гору. Густые золотистые волосы закрывали ее лицо. Она откинула их назад и посмотрела на меня…

«Может быть, и сейчас все они там, — подумал я. — Это было бы здорово!»

Быстро дошел до подножия горы, по камням, как по ступенькам, взобрался на вершину. Осторожно раздвинул ветки и перед костром увидел незнакомых людей: высокого худощавого мужчину и его точную, но помолодевшую копию — юношу лет семнадцати. «Сын», — догадался я и вышел из-за кустов.

Поздоровались. Старший предложил разделить с ними завтрак. Он не узнал меня. Зато юноша так и уставился на меня изумленными глазами.

— Сергей Волошин? — несмело улыбнулся он.

Пришлось за завтраком коротко рассказать о своем последнем визите на Харду. Старший — лесничий Эридан Потапов — слушал мое повествование, как неразрешимую научную загадку. Но его сын Алеша верил мне безоговорочно.

— Вот теперь и у нас есть своя машина времени, — сказал он. — Но мне бы хотелось слетать к Харде маршрутом вашего «Орла» — через звездные бездны. Ведь все равно рано или поздно придется сражаться с Абсолютом в космосе…

— Полюбуйтесь на него, — хмуро бросил взгляд на сына Эридан Потапов. — Десять лет я рассчитывал, что он будет мне помощником, продолжит мое дело… Станет ну хотя бы ботаником… Только что закончил первый круг обучения. И вдруг объявляет, что он, видите ли, кибернетик. Ему, видите ли, тошно на Земле. Ему космос подавай… Не понимает, что родная планета — лучшая лаборатория. Да! Да! Лучшая!.. Земля… — Голос Потапова зазвучал почти торжественно… — Горы, пронзающие облака своими снежными вершинами, и цветущая лужайка, парящий в небе орел и жук, качающийся на зеленой травинке, лучше помогут понять место человека в окружающем мире, чем Галактика, чем огненное безумие звездных потоков. Чему смеешься?

Но никто не смеялся. Напротив, мы с удовольствием слушали энтузиаста. Алеша шепнул мне на ухо:

— Он у меня ученый-поэт. Недавно закончил книгу «Зеленая сказка». И правда — сказка, поэма!

— Я даже не свои слова сейчас говорю, — продолжал лесничий. — Все это прекрасно понимали наши предки. Дерево, говорили они, подчиняется тем же законам тяготения, что и звезды. Более того, дерево состоит из тех же сложных молекулярных соединений, что и гнездящиеся в его ветвях птицы, живущие в его корнях насекомые и размышляющие над всем этим ученые. Хорошо сказано!

— Действительно хорошо, — согласился я.

— Знай же, отступник, — обратился Потапов к сыну, — на Земле целая вселенная таинственного и непознанного. Гудящий над цветком шмель, зеленый листок клена и даже твой незрелый мозг, напичканный кибернетической чепухой, — все это вскормлено излучением звезды. Все мы непостижимым образом сотканы из той же космической пыли, что и шаровые скопления, что и…

— …Созвездие Эридана, — невинным голосом вставил Алеша.

— Смеешься над отцом? Да, смешнее не придумаешь: до мозга костей земному человеку дали такое нелепое космическое имя. Надо же — Эридан! Насмешка судьбы! Ирония! Назвали бы уж сразу — Змееносец! Или Скорпион. А еще лучше — Водолей…

Алеша упал на траву и хохотал как одержимый.

— Водолей Скорпионович!.. Ха! Ха! Ха! Здорово звучит!

Потом встал и, вытирая выступившие от смеха слезы, проговорил:

— Ну не сердись, папа, Эридан — хорошее имя. И на меня не сердись. Надо же кому-то заниматься таким нудным делом, как космос и кибернетика.

— Кто знает, Алеша, может быть, с годами у тебя все это пройдет, — сказал я, желая утешить Потапова-старшего. — В твоем возрасте я тоже бредил звездными приключениями. А сейчас по горло сыт ими. Неудержимо тянет на Землю.

После завтрака Потаповы уговорили меня совершить маленькое путешествие.

— Не такое, конечно, головокружительное, как у тебя, — добродушно сказал Эридан. — И не на хитроумной машине времени, а на гравиплощадке — вот на этой телеге и лошади двадцать четвертого столетия.

И он показал на странный и внешне простой аппарат, стоявший поодаль в кустах. Круглая платформа с перилами, три кресла и перед ними — пульт управления. Вот и все.

— Это редкостная привилегия, — смеялся Алеша. — Летать над землей позволено только птицам и… лесничим.

Мы сели в кресла. Эридан дотронулся пальцем до кнопки. Гравиплощадка бесшумно взмыла вверх. У меня захватило дух — так великолепны были всхолмленные лесистыми горами дали, подернутые сиреневой дымкой. Внизу протянулась светлая лента березняка — бывшая высоковольтная. Ее пересекала вдали полоса кустарника — все, что осталось от шумного когда-то шоссе.

— Эту бывшую дорогу, — заметив мой взгляд, сказал лесничий, — давно надо было бы засадить деревьями. Но сейчас поздно. Не будем же выдирать великолепный кустарник, в основном малинник.

— Пап, подлетим туда. Мне вдруг захотелось малины. Аж слюнки текут.

— Тут же недалеко малиновые плантации. — Потапов показал на запад.

За плантациями, километрах в десяти, я увидел в бинокль небольшой город. И вообще только вокруг моей хижины простиралась дремучая тайга. Далеко на горизонте я замечал то поселки, то отдельные здания и множество едва заметных даже в бинокль причальных мачт. Из любой точки можно полететь куда угодно: в один час побывать в Антарктиде и Гренландии, в плодовых садах Сахары и санаториях Камчатки. В сущности, весь земной шар — это единый город, рассеянный в заповедных лесах и лугах, в синих океанских просторах…

— Сейчас на плантациях малина уже с детский кулак, — продолжал Эридан.

— А я хочу дикой малины, — упрямился сын. — У нее особый, лесной аромат.

Гравиплощадка снизилась и летела, едва не касаясь верхушек деревьев. Эридан внимательно оглядывал сосны и березы, делая пометки в блокноте.

Около малинника лесничий приземлил свою «лошадку» так искусно, что не хрустнула ни одна ветка. Но не успели мы с Алешей как следует насладиться спелой малиной, как кустарник перед нами зашевелился.

— Это, наверное, он, Угрюмый. Хозяин здешних мест, — прошептал Эридан, предостерегающе подняв указательный палец.

Я вопросительно взглянул на Алешу. Тот склонился ко мне и на ухо сказал:

— Папа знает у себя почти всех зверей. Каждый лось имеет имя. А кто такой Угрюмый, не знаю.

— Не бойтесь, он не тронет. Только тише, — шептал Эридан.

Кусты раздвинулись, и мы замерли: перед нами стоял на задних лапах огромный, матерый медведь. Он неприветливо взглянул на нас и коротко, словно для пробы, рявкнул. «Действительно, угрюмый», — подумал я. Медведь нерешительно потоптался, потом повернулся и неторопливо побежал через полянку в лес. На полпути Угрюмый обернулся и недовольно взревел. Затем неспешным шагом хозяина удалился в темный ельник.