Генрих Альтов - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 14

• Название: НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 14
• Автор: Генрих Альтов
• Издательство: Издательство "Знание"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1974

В сборнике читатель найдет новую научно-фантастическую повесть Севера Гансовского и комментарии к ней, новые произведения писателей фантастов Г. Альтова, Кир. Булычева, Д. Биленкина, А. Горбовского и других.

---

— Откуда оно переменится? Не знаю, как там на другой половине мира, за «железным занавесом», а у нас вместо выживания приспособленных стало теперь приспособление выживших… По Дарвину. Прежде была борьба за существование, в которой выживали наиболее приспособленные виды. А сейчас тех, кто выжил, дотянул до сегодняшнего дня, как мы, например, приспосабливают к технологическому миру. Я в прошлом году у друга был, у Чисона. Комната на пятидесятом этаже возле аэродрома. Рядом эти гравитационные набирают скорость, рев стоит убийственный. Мне мучительно, а он даже не замечает. А после выяснилось, что все местные прошли через операцию — им понизили порог звукового восприятия… то есть, наоборот, повысили. Понятно, что значит? Не человек технику для себя, а его для техники. И ничего не сделаешь. Такая сила кругом, что пушкой не прошибить.

— Нет-нет, не преувеличивай. — Хозяин тоже поднялся — Не могу тебе объяснить как следует, но я-то чувствую, что скоро многое будет по-другому Вот ты, например, недоволен жизнью, да? Тебе все это не нравится?

— Конечно. Чему тут нравиться?

— Но ведь твое сознание действительно часть общественного. Значит, и все общество тоже недовольно. Даже при том, что реклама, телевиденье, газеты твердят, будто все замечательно, будто мы вышли в золотой век. Они твердят, нажимают, а на тебя не действует. Или с настроением. Оно у тебя сейчас плохое?

— С чего ему быть хорошим? — Гость закусил губу и посмотрел в сторону. — Душа болит. Даже если она только сгусток символов.

— Ну вот. А сам утверждаешь, что на поводке, и оно не может быть плохим. Как же так? — Хозяин похлопал гостя по спине. — Я думаю, мы с тобой еще встретимся. Держись, старина!

— У вас что-нибудь случилось?

Сетера Кисч, подлинный Сетера Кисч, поднял голову. Рассеивался красноватый туман — Кисч даже не заметил, когда эту муть навело вокруг в воздухе. Он стоял в коридоре неподалеку от большого зала, и девица в алюминиевых брюках держала его под руку. У нее были черные брови и синие глаза.

— По-моему, вы сильно расстроены. Были у Кисча, да? — Девушка смотрела на него испытующе. — Вы уже пять минут так стоите. У стенки.

— Я стою пять минут?

— Ну да. Может быть вам чем-нибудь помочь?

— Н-нет. Не беспокойтесь.

— Но вы совсем серый. Сердце схватило?

— Сам не пойму. — Он вдохнул и медленно выпустил воздух. Туман продолжал редеть. В девушке было что-то располагающее к откровенности. — Вообще, никогда такого не бывает. В принципе здоровый тип. Не знаю… Вдруг сделалось совсем противно жить. Душа заболела. Тоска какая-то ужасная.

Он и действительно не мог сообразить, что же произошло. Вышел от Леха нормально — правда, с ощущением полной безнадежности. Пошагал по коридору, а потом вдруг провал… Вероятно, на самом деле схватило сердце. Мимо сновал народ, гул разговоров жужжал в зале.

— Вас надо чем-нибудь подкрепить, — сказала девушка. — Пойдемте выпьем кофе.

— Да ничего.

— Пойдемте. У вас вид, будто вы в петлю собрались.

Когда зал остался позади, и они поднимались узкой лестницей, девушка резко обернулась.

— Да, послушайте, а как вы вообще попали к Кисчу?

— Мы в школе вместе учились. Я взял да и приехал. Оказалась вот такая штука. Ошеломился.

— А то мне пришло в голову, что зря перед вами рассыпаюсь. Может, вы какая-нибудь шишка. Явились навести порядок и переделать все по-своему. Хотя, честно говоря, непохоже.

— Нет. Я просто так.

— Тогда все нормально. Нам вот сюда. Идем в другое кольцо, куда лично мне вход воспрещен. К начальству. Но сейчас там должно быть пусто в буфете. И кофе лучше.

Коридоры, переходы. В комфортабельной буфетной не было никого, кроме официанта, который за стойкой щелкал на счетах. Он улыбнулся девушке.

— Здорово, Ниоль. Как дела?

— Привет. Дай нам по чашечке твоего специального. И два пирожка.

Они уселись за столик. Девушка вынула из сумки зеркальце, поправила помадой губы. Потом вдруг, потянувшись вперед, сняла верхнюю перекладину у спинки стула, на котором сидел Кисч. На перекладине висел тоненький провод. Девушка поднесла перекладину ко рту, пощелкала языком.

В ответ на недоуменный взгляд Кисча она объяснила:

— Подслушка. Тут везде аппаратура, чтобы подслушивать и мониторить.

Голос из микрофона, гортанный, металлизированный, сказал:

— Кто это?.. Ниоль, ты?

— Ага. Здравствуй, Санг. Как там вашего гения нет поблизости?

— Составляет отчет. Все спокойно.

— Ну хорошо. Приходи сегодня на гимнастику. Я буду.

— Ладно. Кто это с тобой?

— Школьный друг Сетеры Кисча. Привела его выпить кофе.

Девушка положила перекладину обратно.

— У них начальник — ужасная дубина. Принимает эти ритуалы всерьез. Ну а те, которые сидят на подслушивании, такие же люди, как мы. Поэтому вся система получается сплошной липой. — Она задумалась на миг. — Между прочим, вы не первый, кому стало плохо после Кисча. Обычно так и происходит: сначала ничего-ничего, а потом сердечный припадок или приступ меланхолии. Тут был один мальчишка. Пруз, сын того Пруза, который, знаете, «Водяная мебель». Вышел от Кисча и через минуту грохнулся в коридоре.

Официант принес кофе. Сетера Кисч отпил глоток. Сердце как будто успокоилось. Чтобы как-то поддержать разговор, он спросил:

— Сын самого Пруза, такого богача? Неужели он здесь работает?

— Нигде не работает. Я вам говорю, мальчишка. Ушел от отца, бродит с гитарой. Ночует где придется. Представляете себе, как там в верхнем слое — конкуренция, напряжение. В конце концов либо сами не выдерживают, все бросают, либо дети от них отказываются.

— Но отец мог взять его на поводок.

— Во-первых, не всякий отец решится начинять дитя металлом. А во-вторых, мальчик предупредил, что если у себя в мозгу обнаружит что-нибудь или у него срок из жизни необъяснимо выпадет, он сразу покончит с собой. Это часто так получается теперь. Старшее поколение карабкается наверх, никого не щадя, а младшему ничего этого не надо. Знамение времени.

От девушки веяло уверенностью и деловитостью даже при том, что она в данный момент ничего не делала.

— Он сюда к Парту приходит, младший Пруз.

— К какому Парту?..

— Ну, вы ведь видели еще одну голову у Кисча на плечах?

— Видел.

— Так это и есть Парт.

— Подождите… Разве это не Кисча голова? Мне-то казалось, оттого у него и такие успехи в последнее время, что он в две головы работает.

— Нет, что вы! — Девушка пожала плечами. — Если б так, все было бы проще. Но комбинацию «две головы, одно тело» нельзя рассматривать в качестве тела с двумя головами. Правильно — две головы при общем теле.

— Но личность ведь та же. Тем более, если личность образуется средой. Среда-то у обоих сознаний одинаковая.

— Откуда она у них возьмется одинаковая? Сам Кисч родился, как все. Детство тоже было нормальное — вы же знаете, раз в школе вместе учились. А сознание Парта тут и возникло, под землей. В лабораторном окружении. Поэтому у них с Кисчем опыт совсем разный, и они представляют собой две непохожих личности… Я вижу, вы главного не поняли. Или об этом разговора не зашло. В том-то и трудность, что две личности при одном теле, которым они пользуются по очереди, посменно. Один контролирует, а другой отключается: спит или думает о своем… Иногда, правда, могут читать одну и ту же книгу вместе. Но тогда уже каждый в себя.

— Пресвятая богородица! Час от часу не легче… Значит, еще одно самостоятельное сознание?

— Да. Причем развивающееся, растущее. Ребенка назвали Партом, потому что он родился как бы партеногенезом. А теперь это уже подросток. Четырнадцать лет. Формируется он более или менее нормально — в умственном отношении, конечно. То есть сначала Кисчу ужасно тяжело было с ним, потому что Парт все время овладевал руками, ногами. Знаете, какая витальность у маленьких — постоянно двигаются. А потом ума набрался, понял, что у них с отцом одно тело на двоих.

— С отцом?.. — Стало жутко и душно. Красноватый туман возвращался.

— Конечно. Все-таки Кисч ему что-то вроде отца… Он и старается дать ему побольше. Кинофильмы, книги, телевиденье. Мальчик рисует, два иностранных языка у него, спортом занимается — видели там турник в комнате, шведская стенка. Кисч, пожалуй, только и выдержал здесь благодаря этим заботам. Все-таки у него было о чем думать.

В ушах Сетеры Кисча голос девушки звучал теперь то громче, то тише. Казалось, будто его собеседница временами приближается к нему, а порой отъезжает куда-то вдаль.

— …Тело в данный момент под его контролем, почему не заниматься, верно же? Кстати, гимнастику как раз я с ним начинала — вроде как по общественной линии. А сейчас к ним приходит тренер, и Парт крутит на турнике соскоки по олимпийской программе…