Дэн Абнетт - Возвышение Хоруса

• Название: Возвышение Хоруса
• Автор: Дэн Абнетт
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-91181-116-2

То было легендарное время. Великий Крестовый Поход нес свет Имперских Истин в самые темные уголки Галактики, возвращая разрозненные миры человечества в лоно Империума и стирая чуждые расы с лица истории. По воле благословенного Императора, решившего отойти от ратных дел, бразды правления этой беспримерной кампанией были вручены Хорусу, примарху Легиона Лунных Волков.

Так говорят летописи, но ни в одной из них не найти ответа на вопрос – когда, под небом какого мира проросли семена Великой Ереси. Может быть, это случилось в тот день, когда Хорус убил Императора в первый раз…

---

– И что вы ответили? – спросил Локен.

Хорус усмехнулся и откинулся на спинку дивана.

– Я сказал, что мне нравятся все созвездия и их значения. Я сказал, что был рад узнать имена, соответствующие маленьким пятнышкам света в небе. Естественно, мне нравился Лев за его царственную мощь и Скорпион за крепкие доспехи и воинственные клешни. Я сказал, что Стрелец соответствует моему упрямству, а Весы – чувству справедливости и уравновешенности. – Воитель печально покачал головой. – Мой отец сказал, что одобряет все эти варианты, но выразил удивление тем, что я не выбрал один конкретный знак. Он снова показал мне всадника с луком в руках, мчащегося воителя. Отец назвал его Грозным Стрельцом. Самый воинственный из всех. Сильный, неутомимый, неукротимый и уверенный в своей цели. В древние времена, говорил мне отец, этот знак считался самым важным. Кентавр, человекоконь, воин и охотник был самым почитаемым из всех знаков зодиака. Во времена его детства, в Анатолии, Стрелец был объектом поклонения. Всадник на коне, вооруженный луком. Самый могущественный символ воинства в древние века, Стрелец, считался непобедимым. С течением времени мифы объединили всадника и коня в одно целое. Идеальное сочетание человека и военной машины. Вот кем ты должен научиться быть, сказал мне отец. Настанет день, и ты будешь командовать моими войсками, станешь моим оружием, станешь продолжением моей личности. Человек и конь, скачущие по Вселенной и сокрушающие любого врага. На Улланоре он дал мне все это.

Хорус поставил кубок и наклонился, чтобы показать им потертый золотой перстень, надетый на мизинец левой руки. Время настолько изъело металл, что изображение стало почти невидимым. Локену показалось, что он сумел рассмотреть конские копыта, руку человека и изогнутый лук.

– Он был изготовлен в Персии, за год до рождения самого Императора. Грозный Стрелец. Он сказал, что теперь перстень принадлежит мне. «Мой Воитель, мой кентавр. Наполовину человек, наполовину конь, воплощенный в Легионах Империума. Куда ты повернешь, туда повернут и Легионы. Куда пойдешь ты, туда последуют и они. Там, где ты будешь драться, они тоже вступят в бой. Странствуй без меня, сын мой, и армии отправятся вместе с тобой».

Наступила долгая пауза.

– Теперь вы видите, – улыбнулся Хорус, – любовь к Грозному Стрельцу была предопределена заранее, и теперь мы встретились с ним лицом к лицу.

– А теперь поведай им истинную причину, – неожиданно раздался голос.

Все повернулись. В дальнем конце кабинета, под аркой, за драпировкой из белого шелка стоял Сангвиний. Он все слышал. Лорд Ангелов отбросил шелковый занавес и шагнул в кабинет, и края его сложенных крыльев задели за складки блестящего шелка. Он был в простом белом одеянии, схваченном на талии поясом из массивных золотых звеньев. Ангел держал в руке чашу, доставал из нее фрукты и отправлял в рот.

Локен и Аксиманд поспешно вскочили.

– Садитесь, – сказал Сангвиний. – Мой брат решил открыть вам свое сердце, так что вам лучше узнать всю правду.

– Я не думаю… – начал Хорус.

Сангвиний выудил из чаши небольшой красный фрукт и бросил его Хорусу.

– Расскажи им все остальное, – весело сказал он.

Хорус поймал брошенный фрукт, внимательно оглядел, потом впился зубами в мякоть. Тыльной стороной ладони он вытер сок с губ и снова обернулся к Локену и Аксиманду.

– Помните начало этой истории? – спросил он. – Помните, что сказал Император о звездах? Не наделай ошибок, и они станут нашими.

Прежде чем продолжить, Хорус еще дважды откусил от плода, выбросил косточку и проглотил мякоть.

– Сангвиний, мой дорогой брат, прав, поскольку он всегда был моей совестью.

Сангвиний пожал плечами, что выглядело довольно странно для человека со сложенными за спиной крыльями.

– Не наделай ошибок, – повторил Хорус. – Мы посетили три мира. Не наделай ошибок. Я стал Воителем по декрету Императора и не могу его подвести. Я не могу допускать ошибок.

– Сэр? – осмелился усомниться Аксиманд.

– После Улланора, малыш, я допустил две ошибки. Или частично допустил, но этого достаточно, поскольку вся ответственность за промахи экспедиции в конечном счете ложится на меня.

– Какие ошибки? – спросил Локен.

– Ошибки. Или недопонимание. – Хорус задумчиво почесал бровь. – Шестьдесят Три Девятнадцать. Наше первое предприятие. Первое для меня после избрания Воителем. Как много крови было там пролито из-за недопонимания. Мы неверно истолковали знаки и дорого за это заплатили. Бедный, дорогой Сеянус. Мне до сих пор его не хватает. Вся та война, даже тот кошмар в горах, в котором тебе пришлось участвовать, Гарвель… все это результат ошибки. Я мог бы справиться другими способами. Шестьдесят Три Девятнадцать можно было привести к Согласию без кровопролития.

– Нет, сэр, – решительно возразил Локен, – они были слишком упорны в своих заблуждениях, и все их действия были направлены против нас. Мы не могли бы достигнуть Согласия без войны.

Хорус покачал головой.

– Ты добрый малый, Гарвель, но ты ошибаешься. Были и другие пути. Должны быть другие пути. Я должен был отыскать способ обратить общество этого мира без единого выстрела. Император так бы и поступил.

– Я не верю, что он смог бы это сделать, – сказал Аксиманд.

– А потом эта Убийца, – продолжал Воитель, игнорируя замечание Маленького Хоруса. – Или Паучье Царство, как называют его интерексы. Напомни, как оно звучит на их наречии?

– Уризарах, – услужливо подсказал Сангвиний. – Но мне кажется, слово имеет значение только в сочетании с соответствующим мелодичным сопровождением.

– Значит, обойдемся Паучьим Царством, – сказал Хорус. – Зачем мы попусту теряли здесь время? Каких ошибок наделали? Интерексы оставили нам предупреждение, чтобы мы не вмешивались, а мы не обратили на него внимания. Запретный мир, убежище для покоренных ими существ, и мы вломились прямо в него.

– Но мы же не знали, – заметил Сангвиний.

– Должны были знать! – резко бросил Хорус.

– В этом тоже лежит противоречие между нашими философиями, – сказал Аксиманд. – Мы не можем терпеть существование чужой злобной расы. А интерексы покорили их, но отказались от уничтожения. Вместо этого лишили возможности совершать космические перелеты и сослали в мир-тюрьму.

– Мы уничтожаем, – согласился Хорус. – А они нашли способ избежать крайних мер. И какой из этих двух путей более гуманный?

Аксиманд вскочил на ноги.

– В этом отношении я полностью поддерживаю Эзекиля. Терпимость говорит о слабости. Интерексы достойны восхищения, но они проявляют благородство и всепрощение по отношению к ксеносам, которые не заслуживают пощады.

– Это принесло свои плоды и научило жить в согласии, – заметил Хорус. – Они научили кинебрахов…

– Вот еще один прекрасный пример! – воскликнул Аксиманд. – Кинебрахи. Они принимают их как часть своего общества.

– Я не стану принимать еще одно скоропалительное решение, – заявил Хорус– Я и так принял их слишком много. Еще несколько ошибок, и мой титул Воителя станет синонимом глупости. Я попытаюсь понять интерексов, узнать их и извлечь из этого выгоду, а уж потом буду решать, как далеко они зашли. Они отличные ребята. Возможно, вместо того, чтобы воевать, мы сможем кое-чему научиться.

Привыкнуть к музыке было довольно трудно. Иногда она звучала громко и торжественно, особенно когда вступали музыканты-метурги, иногда опускалась до шепота, еле слышного жужжания или звона, но ни на мгновение не умолкала полностью. Интерексы называли музыку ариями, и она была главной составляющей их общения. Конечно, они использовали и слова; их разговорный язык представлял собой сильно измененный человеческий диалект, более близкий к основному наречию Терры, чем язык Хтонии, но интерексы давным-давно пользовались ариями в качестве аккомпанемента или средства усиления эмоциональности речи, а также в качестве средства перевода.

Во время перехода летописцы постарались досконально изучить арии, но так и не смогли подобрать им исчерпывающее определение. По своей сути они представляли собой разновидность высшей математики, универсальную константу, преодолевающую все лингвистические барьеры, но математические структуры выражались особыми мелодическими и гармоническими кодами, которые нетренированным ухом воспринимались как музыка. Цепочки сложных мелодий служили фоном для всех посланий интерексов, а когда они разговаривали между собой, один на один, было принято сопровождать речь игрой одного или двух метургов. Музыканты-метурги служили переводчиками и посланниками. Эти высокие, как и все представители интерексов, люди носили длинные накидки из блестящего зеленого волокна, украшенные тонким золотым кантом. Благодаря вмешательству хирургов и генетиков их уши были значительно увеличены и оттопырены, что придавало им сходство с летучими мышами или другими ночными животными. Комм-линк – аналог вокс-связи – был вплетен в край высокого воротника накидки, и каждый метург нес на груди инструмент. Это было устройство из усилителей, свернутых в кольцо трубок и нескольких клавиш-ключей, на которых обычно покоились пальцы метургов. Из верхнего края инструмента поднимался выгнутый, наподобие лебединой шеи, мундштук, так что каждый музыкант мог дуть в него, жужжать или петь.