Эдгар Пенгборн - Дэви

• Название: Дэви
• Автор: Эдгар Пенгборн
• Издательство: Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: ISBN: 5-17-015337-6

Edgar Pangborn. Davy. 1964.

Один из лучших романов из творческого наследия Эдгара Пенгборна.

---

Лес оканчивался в сотне ярдов от дома, и тут начинались грядки, засеянные зерном. Стоял июнь, и колосья были уже достаточно высоки, чтобы в них мог скрыться человек, стоящий на четвереньках. Этим человеком должен был стать я, поскольку я оказался самым маленьким из всех, да к тому же одетым не в катскильское зеленое. И, если бы вора поймали, у меня, с моим моганским выговором, был бы шанс выклянчить помилование. Мы спустились с холма, и я оставил Сэма и Вайлет на краю леса, обещав свистнуть, если мне понадобится помощь. Я прополз между грядок с зерном, используя желтую сорочку как ориентир[17], солнечное утро уже плавно перетекало в день.

Я находился у конца грядки, когда из дома послышались женские голоса, слабые, совсем не похожие на трескотню забежавших поболтать соседок. Дом был низким, выстроенным безо всякого плана, но на совесть, с маленькими окнами, зарешеченными от волка и тигра или бандитов, которые живут в подобных пустынных краях. Веревка была натянута между столбом и углом дома. Я должен был пересечь маленький дворик, который из некоторых окон просматривался. Вход в дом был прямо напротив меня, а справа, не больше чем в двухстах футах, находились задние ворота деревенской изгороди. За столбом, на котором крепилась веревка, я заметил боковую дверь, которая, возможно, вела в кухню, поскольку прямо за ней расположился маленький огородик. Я на четвереньках перебрался через двор, лишь потом сообразив, что мы забыли о маскировке моей рыжей головы. Тем не менее никто не заметил меня, а на углу дома, где была прикреплена веревка, я был уже не виден из окон.

Откуда-то появилась седовласая женщина, постучала рукой по задним воротам, принялась отдавать какие-то распоряжения кому-то за ними — так, по крайней мере, мне показалось. По всей очевидности, она застукала стражника спящим. Я влез в ту желтую сорочку и обмотал голову полотенцем с такой скоростью, что и сам не заметил, каким образом сделал это. Когда почтенная дама окончила свою лекцию и пошла дальше, я уже собрал все белье в кучку, которая прекрасно замаскировала меня.

Мой разум словно раздвоился: теперь, когда я выглядел похожим на прачку в желтой сорочке, мне показалось как-то не очень удобно просто уйти в лес. Я был обязан отнести белье в дом. Пусть оно еще и ужасно мокрое… Если седовласая женщина была близорука, она вполне могла принять меня за законную владелицу этой желтой сорочки, так что, направляясь в сторону кухни, я попытался изобразить своим задом изящное женственное покачивание. Не думаю, чтобы вышло очень привлекательно — зад был в два кулачка.

Кухня оказалась большой, прохладной и благословенно пустой. Пройдя всю деревню, пожилая женщина не могла идти куда-либо еще, кроме как в этот дом. Скорее всего, она шла в гости, поскольку большущая белая сорочка не могла принадлежать ей — она явно предназначалась для кого-то, обладающего фигурой пивного бочонка с двумя прикрепленными впереди арбузами.

Из соседней комнаты донеслись женские голоса. Одна из женщин, которая, судя по всему, подошла к окну уже после того, как я пересек двор, сказала:

— Это она, ма.

Ma ответила:

— Ладно. Ты знаешь, что делать.

Ничего определенного сказано не было, но почему-то от этих слов меня кинуло в дрожь. Молодой голос был жалобным, полуиспуганным; голос ма — высоким, хриплым и грубым, и я понял, что именно она была владелицей огромной белой сорочки и большой любительницей покушать. Я вспомнил, что слышал от кого-то, будто деревенские жители очень любят пользоваться кухонной дверью, забился со всей кипой белья в подвернувшуюся кладовку, закрыл дверь и приник к замочной скважине как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ма и Желтая Сорочка входят в кухню. Я рассчитывал, что в кладовке найдется второй выход, но там было только высокое зарешеченное оконце. Я попал в ловушку.

Ма оказалась не только немыслимо толстой, но еще и шести футов ростом, одетая в невообразимое платье — глухой черный балахон, доходящий до щиколоток. Из-под подола высовывались дорогие шлепанцы из воловьей кожи. Волосы толстухи были убраны под лиловый тюрбан, а в ушах висели костяные украшения. Я до сих пор думаю, что хозяин того дома был деревенским Проводником, серьезным и ответственным, каким ему и положено быть: в кладовке висело охотничье снаряжение, а расположение дома было традиционным для жилья Проводников. Наверное, когда мужчина был дома, жена его прикидывалась образцовой хозяйкой, пряча черный балахон и ужасный тюрбан там, где муж не мог наткнуться на них. Судя по этой одежде, она была ведуньей, к кому люди приходят тайком — за любовными зельями, снадобьями для абортов и ядами.

Толстуха установила на столе хрустальный шар, такой же, какой, по слухам, цыгане и Бродяги использовали в предсказаниях будущего, и повернулась спиной к замочной скважине, но я уже успел разглядеть маленькие безжалостные глазки, умные и быстро бегающие. Ее крупный нос остался острым, тогда как остальное лицо заплыло бледным жиром.

После столь могучего образа ее дочь практически не произвела на меня никакого впечатления. Она выглядела настолько плоской, будто всю ее жизнь — ей было около двадцати — мать использовала ребенка в качестве матраса. Девица подошла к двери, чтобы встретить седовласую женщину. Ее шепчущее приветствие было отрепетированным и фальшивым:

— Мир вам, мэм Байерс! Моя мать уже вошла в контакт с вашей.

— Ох, неужели я опоздала? — Мэм Байерс говорила, как настоящая леди.

— Нет. Время — всего лишь иллюзия.

— Да, — сказала мэм Байерс и светски добавила: — Как хорошо ты выглядишь, Луретта!

— Благодарю вас, — сказала плосколицая худышка в тон гостье. Присаживайтесь, пожалуйста.

Толстуха даже головы не повернула. Она сидела неподвижно, огромная туша, чью жирную шею я имел возможность обозревать сзади, и не поздоровалась, даже когда мэм Байерс села за стол. Тут я увидел лицо гостьи, худощавое, измученное, осунувшееся. Толстуха сказала:

— Смотри в глубины!

Чтобы дневной свет не проникал в комнату, Луретта закрыла внешнюю дверь и опустила тяжелые занавеси на окнах. Потом поставила свечи за хрустальным шаром и принесла горящую лучину из камина в соседней комнате, чтобы зажечь их. Затем она переместилась за спину мэм Байере, ожидая, как мне показалось, знаков матери. Я никогда не видел никого, кто был бы столь похож на безмозглое орудие — точно она перестала быть личностью и превратилась в палку, которой орудовала ее ма.

— Смотри в глубины! Что видишь?

— Я вижу то же, что и раньше, мэм Зина, — птичку, пытающуюся выпорхнуть из запертой комнаты.

— Это дух твоей матери.

— О, я верю, — сказала мэм Байере- Я верю. Возможно, я говорила вам… она, когда умирала, хотела, чтобы я поцеловала ее. Единственная вещь, о которой она попросила… я вам говорила?

— Спокойствие, мэм Байере! — Огромная ведьма вздохнула, положила на стол исполинские руки, и ее толстые остроконечные пальцы показались мне кривыми, как паучьи ноги. — Что сегодня делает бедная птичка, моя дорогая?

— О, то же самое… бьется в окна. Это был рак… такой запах… вы понимаете, я не могла поцеловать ее. Я притворилась. Она поняла, что я притворяюсь… — Мэм Байере поставила на стол дорогой кожаный кошелек.

Я знал, что в бедных деревеньках, вроде этой, бывало не больше одной-двух аристократических семей, и она должна была принадлежать к одной из них; общение с этими кровопийцами явно не шло ей на пользу.

— Возможно ли это, мэм Зина? Можете ли вы действительно привести ее сюда, так, чтобы я могла поговорить с ней?.. О, это было так давно!

— Все возможно, если есть вера, — сказала мэм Зина, а Луретта наклонилась над мэм Байере, касаясь ее плеча и шеи, говоря жалобным шепотом какие-то слова, которых я не мог уловить.

— О, — сказала мэм Байере, — я собиралась отдать вам раньше.

И она начала вынимать из кошелька серебряные монеты, но руки ее тряслись, и вскоре она сунула кошелек в руки Луретты, и, казалось, это принесло ей облегчение.

— Унеси, Луретта, — сказала мэм Зина. — Я не могу прикасаться к деньгам.

Луретта отнесла кошелек на боковой столик, и я увидел, как она съежилась под испепеляющим взглядом ма.

— Возьми меня за руки, дорогая, — сказала мэм Зина, — А теперь мы должны подождать и немного помолиться.

Очевидно, это было сигналом для Луретты, которая выскользнула из комнаты и несколько минут отсутствовала. Она вернулась без единого слова, но дошла только до дверного проема за спиной мэм Байере, чтобы поставить блюдо с курящимся ладаном, которым вмиг провонялось все помещение. При этом Луретта оказалась полностью обнаженной, если не считать мешковатых панталон. Видимо, она переодевалась. Когда она снова исчезла, я решил, что без одежды она выглядит еще более плоской.

Стоит упомянуть, что мэм Зина со своим отродьем могла запросто попасть на костер, если бы было доказано, что они занимались такими вещами — Церковь не терпит конкуренции подобного рода. Но осмелюсь сказать, что не существует такого опасного, постыдного, тяжелого или омерзительного предприятия, которое множество болванов не были бы готовы выполнить за несколько долларов.