Пантес Киросон - "Очевидцы бессмертия"

• Название: "Очевидцы бессмертия"
• Автор: Пантес Киросон
• Жанр: Эзотерика

В сборник "Очевидцы бессмертия" входят две книги – "Три дня и три ночи в загробном мире" П. Киросона (Канада) и "Переход" П. Калиновского (Австралия). Обе книги посвящены бессмертному существованию души, обе написаны русскими эмигрантами.

Пантес Киросон (Степан Сорокин?) пытался в 1931 году бежать из СССР, был схвачен агентами ГПУ и забит до смерти (как принято сейчас говорить, "до состояния клинической смерти"). Трое суток душа несчастного провела в загробном мире, созерцая там то зловещие, то обнадеживающие картины. По возвращении в "трехдневное тело", душа не только вернула его к жизни, но и внущила Киросону решимость поведать миру об увиденном, что он и сделал – с непосредственностью, достоверностью и размахом средневековой фрески. Петр Калиновский удачно совмещает в своей книге эрудицию ученого с духовной укорененностью православного верующего. "Переход" – проникновенный очерк истории новой науки танатологии, а также реальный вклад в эту науку, известную русскому читателю по работам Серафима Роуза, Р. Моуди, Э. Кюблер-Росс,М. Сабома и других.

---

Много Старец говорил о Сыне Бога и об Иисусе, о Христе Спасителе и Избавителе, и об Отце Небесном и Боге, и печаль наполнила моё сердце, ибо я не понимал этого учения.

Старец взял меня за руку и сказал: «Не печалься, сын мой, о том, что не знаешь. Но душа твоя знает, и сердце твоё чует. Вера твоя укажет тебе и научит, и будешь ты не только верить, но разуметь, во что веришь; и Сила Духа будет на тебе, а Сын Бога поселится в тебе жить – Он есть жизнь».

Я схватил Старца за руки и со слезами молил: «Отец родной, научи меня молиться!» Но Старец отвечал: «Пока не знаешь Того, кому молишься, не получишь то, о чём просишь. А если познаешь и уразумеешь Сына и Силу Духа Его, то уже не будешь молиться Ему – Он будет с тобой, как Отец Его с Ним. Только люби Его и слушай повеления Его, а молиться не надо. Молится тот, кто не вместе с Ним, и от кого Он далеко. Ты же, сын мой, не печаль Спасителя твоего. Смотри на образ тот,- как на Сына Божия. Он в печали и слезах по тебе: твоё горе – Его горе, твоя радость – и Его радость».

И я взглянул туда, куда указывал Старец.

Как в зеркале, увидел я отражение Человека. Там стоял Сын Божий…

Мои глаза, и сердце, и вся душа устремились туда. Одежда на нём была белая, как на мне, но много белее и светлее, А лицо Его, Святое лицо Его было полно блага и любви ко мне. Волосы ниспадали на плечи Его, а глаза вмещали всю жизнь скорби моей. Лучи света исходили от Него.

Когда я увидел Его, то сам себя не видел и забыл про своё существование. Только смутно услышал тихий голос Старца: «Молись Ему – это образ Его».

В исступлении сильной радости, со святым трепетом сказал я то, что понял в одно мгновение: «Дедушка, да это не образ, не отражение Его в зеркале, это Он, Сам Он, Живой и Божественный Сын Света!»

И опять услышал голос, как из тумана: «Живому и надо молиться!»

Я отёр слёзы с глаз моих и стал приближаться к Нему,,, и Он ко мне приближался.

Я был бесконечно счастлив, и Его лицо сияло счастьем. Я упал перед Ним на колени и, как ребёнок, не знал; что от радости сказать Ему. Ибо уста мои онемели. А Он ласково смотрел на меня и звал к Себе.

Я не могу сказать, где я очутился, и мы пошли…

У Него были слова и голос, а у меня ничего не было, ни слов, ни голоса.

Он говорил мне и многое показывал, а я внимал и смотрел, но себя я потерял, не видел, не слышал и не знал себя, исчез и растворился перед Ним.

Он позвал меня, и я последовал за Ним. Мы шли садом…

Он указал мне на избушку и женщину. Женщина была беременна, и скоро ей предстояло рожать. Позади неё, как тень, как бледный образ, был Старец, похожий на моего Старца, белый, как лунь. И волосы и лицо его казались прозрачными, как тонкое облако. Куда шла женщина – туда следовал за ней и Старец.

Женщина родила, и древний Старец оставался с младенцем. И чем больше младенец подрастал, тем светлее становился образ Старца. Ребёнок уже ходил, и Старец водил его, взяв рукой за плечо, направлял его. Когда ребёнок стал отроком, Старец был уже таким прозрачным, что его еле можно было видеть.

Всё непрерывно и молниеносно проносилось перед моими глазами, и годы протекали, как короткие минуты…

Отрок уже был высоким юношей, а образ Старца стал совсем невидим.

Но когда с юношей случалась беда или ему грозило несчастье, Старец снова делался видимым и осязаемым, спасал его и защищал.

И сказал мне Тот, в Ком была душа моя, к Кому горело сердце моё любовью, в Ком была вся жизнь моя: «Смотри и внимай, чтобы уразуметь».

И я смотрел и внимал, но уразуметь не мог, ибо душа моя была не во мне – а в Нём, а ум был на земле, где я его оставил. Одна любовь была во мне.

И стал тот юноша – мужем, и видел я много его страданий и горя. Видел томление души его, скорбь, лишения, гонения, поношения и страшную кончину его жизни…

Я ужаснулся его мучениям. Я испытывал их на теле моём и на сердце моём. И раны его – болели на моём теле.

Он в воде тонул, и от меча и пули погибал, и жёг его огонь, и неописуемые бедствия обрушивались на него. Слёзы и отчаяние напали на меня.

Но Тот, Кто, взяв у меня душу, речь, силу и жизнь, оставил мне только неугасающую любовь к Нему, сказал: «Не тревожься и не страшись за того, кого видишь. То его доля, его труд, его жизнь..,»

«Но боль и мучения его – безмерны!» – воскликнул я.

И сказал Тот Светлый, в Ком жизнь моя была: «Боль охраняет тело. Страдания и скорбь будят душу и поучают её. Зло указует путь к любви, а любовь изгоняет страх и побеждает смерть. Любовь и есть Жизнь, Свет, Красота и Сердце».

И дальше говорил мне Светлый и Любящий: «Человек сам строит мост своей жизни, и этот мост – путь, по которому он идёт; благо ему, если он познает путь свой».

Вся жизнь его была мне показана, все страдания его я видел…

И когда Старец, ставший снова зримым, вёл его ко мне, я простёр руки, чтобы обнять его, и всем сердцем своим воскликнул: «О, бедный страдалец! Твои муки – как мои, и твой путь – как мой!»

И я снова услышал свой голос… и снова был совершенно один…

Я увидел подле себя моего Старца, бросился к нему и зарыдал: «Отец! Ты видел, что было с тем человеком? Ты видел его мученический путь? Где он? И где Тот, Святой и Светлый, который взглядом очей Своих зажёг во мне огненную любовь к Нему? И где тот, прозрачный, подобный Тебе?»

Старец ласково утешал меня, говорил, что он поведёт меня хорошим путём и доведёт до блаженных и святых мест, как и обещал. Что он не оставит меня на трудном пути одного, чтобы я не заблудился.

Сердце моё и душа моя снова исполнились радости и надежды.

То, что было дальше, во многом ещё скрыто от ума моего…

Но что в памяти моей – то открывает душа моя.

ГЛАВА 13

Белые люди-шпицы. – Праздники Брака, Рождения, Погребения. – Жизнь на земле блаженных.

Я помнил только одно… Сначала мы летели через ярко-синее пространство, в котором блестело множество круглых шаров. Их было много, словно морской гальки. Потом попали в густые облака. Старец держал меня за руку. Облака стали редеть и совсем исчезли, и тогда я увидел на небе три солнца. Они были неодинаковы. Одно – огромное, другое – меньше, а третье – совсем малое. Небо было ясное, Я не заметил, как мы снова очутились на земле.

Это была необычная и странная земля. Мы пробирались почти непроходимыми лесами. И деревья, и покрывавшие землю растения были не похожи на те, что я знал до сих пор. Деревья эти… были живыми! Скорее, это были причудливые и ветвистые животные, выраставшие из земли. Растения-животные не только двигались, но и раскрывали рты, искали вокруг себя пищу, сосали и глотали её. Одни деревья питались другими, или их плодами, или травою вокруг себя. Деревья смотрели огромными зелёными и голубыми глазами, сгибали шеи, разверзали рты. Они издавали какие-то вздохи, шёпот и гул… Среди них попадались очень красивые головы, рты у которых похожи на зевы цветочных головок, но было и много неуклюжих, похожих на леших.

Мне было жалко их, ибо всякое живое дерево старалось вытащить из земли свои корни и, тяжело покачиваясь, брело на поиски пищи. Оно простирало свои ветви-руки и что-то искало на земле…

Там было также много мелких зверьков и птиц, но все они своей окраской и формой напоминали листья и цветы. Они были смирными и не хищными.

Мимо нас проплелось громадное дерево, с которого свисали, как сосцы, множество плодов, а листья были такие большие, что каждый мог бы послужить крышей для хижины.

Мы шли по дремучему и волшебному лесу, и мне не было страшно. Я испытывал блаженную радость, и всё, что я видел, казалось мне давным-давно знакомым по каким-то снам.

Пройдя лес, мы очутились у берега чистой реки.

Я увидел, что навстречу нам идут люди, подобные птицам… Старец сказал, что они вышли встречать нас как гостей и проводить к себе.

Они были уже совсем близко. Белые, как снег. Приветливые и добрые. Они подошли и поклонились нам, а мы – им. Одежды на них не было, вместо неё – длинные белые волосы, пушистые, как пух или шёлк. Когда они поднимали руки, их волосы свисали, как крылья птиц. Лица, руки и ноги были светло-розовые. И лица – человеческие и очень красивые. На лицах много радости и доброты, а глаза их искрились, как бриллианты. Они были подобны жар-птицам, украшенным, как невесты под венец. Они издавали звуки, подобные музыке, звонкие, колеблющиеся, как голос струны. Их приветствия были похожи на радостное пение.

Жилищ их я не видел. Живут они – как в раю, без ночи и сна.

Питаются они соком цветов, как пчёлы. Ростом – как мы, грешные люди, но двигаются легко, словно они из пуха.

На головах их было нечто, подобное гребню у птиц, похожее на красную розу, и этот гребень украшал их головы, как корона. Посреди этой розы-короны было что-то похожее на сияющий глаз. И когда уходили с неба два больших солнца и оставалось самое маленькое, всё погружалось в сумерки, а глаз в короне сверкал, как звезда, и светил кругом.