Зоя Журавлёва - Сними панцирь!

• Название: Сними панцирь!
• Автор: Зоя Журавлёва
• Издательство: Издательство "Детская Литература"
• Жанр: Детская проза
• Год: 1987

Повесть «Сними панцирь!» о жизни маленького коллектива биологов в пустыне. Там не только взрослые, но и дети. Взрослые работают, они очень заняты. А ребята? Они растут, дружат, впитывают в себя всё главное из жизни взрослых.

Между делом ты узнаёшь много интересного о природе пустыни, которая вовсе не пустынна для тех, кто любит и понимает её. Все эти симпатичные тушканчики, суслики, ящерицы, черепахи и всякий другой народец песков становится вдруг нашими знакомыми, и это почему-то приятное знакомство, даже если речь идёт о кобре или удаве. Потому что всё так написано — с улыбкой, добротой.

---

Но Арина только чуть-чуть ушиблась.

— Мы мимо этой норы не шли, — говорю я.

— Конечно, не шли, — говорит Арина. — Я сама знаю, что не шли. Мы с тобой немножко свернули. Одним и тем же путём неинтересно идти. Мы теперь идём кратчайшим путём.

— А не заблудимся? — спрашиваю я на всякий случай.

— Машину же видно, — говорит Арина.

Машину ещё видно, хоть мы и свернули. Она теперь с другой стороны. Пока её видно, мы не заблудимся. Просто пойдём кратчайшим путём, через бархан.

Мы с Ариной на бархан лезем. Крутой! Мы прямо на четвереньках лезем, так смешно. Песок нам в нос сыплется. Мы чихаем с Ариной.

Уф, влезли!

Вот как хорошо видно нашу машину. Далеко сзади — гора, где родник. А это что? Ой, совсем рядом.

— Чур, я первая увидела! — кричит Арина.

И скатывается с бархана. Я за Ариной качусь.

— Чур, родник! — кричу я.

Мы новый родник открыли.

Не то что тот. Не какие-то капли! Мы настоящий родник открыли. Он с гор, наверно, бежит. На белой воде белая пена, как хлопья. Эта пена шуршит. Берега тоже белые. Вода совсем чистая, этот родник даже чистить не надо. Вот папа обрадуется!

— Какой снег белый, — говорю я.

Арина берег попробовала, плюнула и смеётся:

— Чистая соль!

Это не снег, как я сразу не понял. Просто наш ручей прямо в соли течёт. И шуршит о солёные берега. Тут столько соли!

— Только не пей, — говорю я.

Арина и не собирается пить. Она просто хочет купаться. Ведь ручей прозрачный! Дно видно, тут не утонешь. А купаться тут в самый раз. Мы всегда сюда будем ездить купаться. Это теперь наш ручей!

Как Арина придумала, она просто молодец. Я воду ногой потрогал. Вода прохладная, даже жжётся чуть-чуть.

Арина уже в воду залезла.

Как животом нырнёт, белые брызги полетели.

— Уф! — кричит. — Хорошо! Ты чего копаешься?

Я сейчас сапоги подальше поставлю и тоже нырну.

Вон как Арина плывёт. Руками забила. Ноги-то у неё, конечно, в дно упираются. Нам негде плавать учиться, реки у нас нет. Мы теперь в нашем ручье по-настоящему научимся плавать.

Я смотрю — Арина так сильно бьёт руками. И головой мотает. Даже глядеть завидно, как она быстро плывёт.

Я тоже в воду поскорей вошёл. По колено только ещё.

— Подожди, — говорит Арина.

Я дальше иду. К Арине.

Она кричит:

— Подожди, Лёдик! Не окунайся!

Сама плывёт, а мне — не окунайся. Почему?

Вдруг я вижу — Арина уже не плывёт. Она так машет, будто воду хочет с себя спихнуть. Глаза у Арины круглые, как у большеглазого. Неморгучие такие, совсем не моргает. Воду вокруг растолкала и уже выходит. Белую пену стряхивает с себя, прыгает, прямо скачет.

— Ты чего? — спрашиваю я. И из ручья почему-то вышел.

— Не знаю, — говорит Арина. И прыгает. — Ты лучше пока не лезь. Это вода какая-то щекотная.

— Подумаешь! — говорю я. — Я не боюсь щекотки! Она смешная.

— А в этой воде как раз не смешная, — говорит Арина. И скачет, пену с себя стряхивает. — В этой воде щекотка колючая. От неё больно.

Вечно Арина выдумывает. Я на неё смотрю и хочу смеяться. Уже начал смеяться: ха-ха! Придумала колючую щекотку! Вдруг вижу — что это с Ариной? Она у меня на глазах белеет. Только что брови тёмные были и уже белые. Теперь уши. Потом щёки, живот… Она уже вся белая. И это белое на Арине блестит.

У меня по спине вдруг холодок забегал. Будто кто ледышкой по спине водит.

— Ты блестишь, — говорю я Арине.

— Подожди, — говорит Арина.

И руками себя быстро-быстро трёт. Лицо. Шею.

— Давай я потру, — говорю я.

И к Арине иду. Вдруг чувствую, мне что-то мешает. Мне мои ноги мешают идти. Тяжёлые такие, шевелить больно. И чешутся. Так ноги чешутся! Я их друг об друга чешу. Потом уже руками. Даже ногтями. Но они только сильнее чешутся! У меня ноги белые до колен. Блестят.

Я до крови уже расчесал.

Вдруг Арина кричит:

— Лёдик, у меня спина лопнула!

Я сразу про ноги забыл. Бросился к Арине.

У неё спина в белой корке. Толстая корка, даже спину не видно. Я потрогал, корка под рукой отстаёт. Видно, как кожа на спине съёжилась. Спина красная, но не лопнула. Спина лопнуть не может. Я корку сбиваю рукой, колочу, колочу…

— Больно, — говорит Арина. Она плачет, что ли?

— Сейчас, — говорю я.

У меня в носу щиплет. Я не могу, если Арина плачет. Мы вместе плачем, если уж плачем. Но сейчас некогда. Мне Аринину спину надо из-под этой корки освободить. Корка такая колючая, руки мне колет.

Я пальцы на минуточку сунул в рот, чтобы прошло.

— Ой! — говорю.

Во рту сразу горько. Солоно во рту. Горько-солоно так! Что полынь! Полынь прямо сладкая трава, если сравнить. Это же чистая соль! Вот теперь я понял. У Арины чистая соль на спине. На щеках. И на ногах тоже соль, на шее. Этот ручей, значит, такой солёный. А Арина в нём выкупалась и всю соль из ручья достала. Вот почему она так блестит.

— У меня уши трещат, — говорит Арина. — Я ничего ушами не слышу.

— Это соль! — кричу я. — Это просто на тебе соль!

Но Арина не слышит. Она меня даже не слушает. Она плачет, ей так плакать больно. Она глазами не может пошевелить, там трещит. У Арины шея трещит, она голову не может повернуть. Пальцы вон как растопырились, тоже трещат. Это солнце на Арине соль сушит, и всё на Арине трещит. У нас такое солнце!

Мы на самом солнцепёке стоим, и я не знаю, что делать.

— Я тебя сейчас счищу, — говорю я.

Надо попробовать. Я вот как попробую. Я трусами Арину тру, они мягкие. Но соль всё равно не счищается. Крупная, правда, падает вниз с Арины, а мелкая втирается в кожу. Мне её так до завтра не оттереть.

Тени, главное, нет. Всё солнце на нас светит.

Конечно, вода нужна. Но воды нет. Только в машине вода.

— Надо к машине бежать, — говорю я.

— Не могу, — говорит Арина, ей говорить больно. У неё на лице так кожа стянулась, она ртом пошевелить не может.

— Тут близко, — говорю я.

— Я наступать не могу, — говорит Арина.

Если бы папа тут был, он бы Арину донёс. Или дядя Володя. Или дядя Мурад. Но никого нет. Они у родника остались, всё равно не услышат. На нас уже ящерицы смотрят.

— Тогда я тебя потащу, — говорю я.

— За ноги? — спрашивает Арина.

И на меня посмотрела. Хоть глазами моргнула. А то смотрит, как большеглазый, — мимо.

Мы дома иногда так играем. Когда спать не хочется, а надо тихо. Папа работает, например, у себя в кабинете. Мы тогда играем. Кто на руках дольше пройдёт, если за ноги держать. Это совсем другое дело. Сейчас-то дело серьёзное! Если солнце на Арину так будет сверкать, у неё спина, правда, лопнет, я понимаю. Эту соль надо поскорей смыть.

Я обрадовался, что она посмотрела. Опять говорю:

— Я тебя как спальный мешок потащу. За уши.

Арина улыбнулась немножко. Сразу сморщилась, говорит:

— Больно.

Я её за руку схватил. И тяну. Мы уже идём.

— А ты не улыбайся, — говорю. — Разулыбалась! Там приборы гибнут, а ты улыбаешься! Нашла время улыбаться! В кузове всё спеклось, а ты улыбаешься! Папа велел прямо к машине идти, а мы вон сколько времени потеряли. Пока открыли родник, пока что!

Я всё подряд говорю. Сам не знаю, что говорю. Я себя даже не слушаю. Я Арину тяну. Тащу её за руку. Я просто так говорю, чтобы Арина не думала. Когда говоришь, то уже не думаешь. И никто не думает.

Мы идём.

Вон машина. Близко уже. Под машиной тень. В машине вода. Как хорошо, что у нас есть машина. Это наша машина!

— Пить, — говорит Арина.

Пусть говорит. Машина уже рядом. Ещё немножко.

— Я сейчас сяду, — говорит Арина.

Но я её тяну за собой. Арина идёт. Вот наш костёр. Саксауловая палка лежит. Какая кривая! Вот наша кошма, Боря её утром сложил. Вот машина. Колесо какое огромное, выше меня.

— Холодно, — говорит Арина.

Просто её немножко трясёт.

Теперь я знаю, что делать. Я в кузов влез. Вот бочка, вот шланг. Ага, ещё пробка. Я зубами вынул. Воды почему-то нет. Как я забыл? Нужно сделать напор. Я такой напор сделал, даже не знаю, как я сумел. Вода прямо хлынула из шланга. Вниз. На Арину.

— Пей! — кричу я. — Купайся! — кричу. — Плавай!

Мне так весело. Я прыгаю в кузове и кричу.

Вода льётся. Вон сколько воды! Арина прыгает как под душем.

— Ура! — кричу я и прыгаю вниз. — Молодцы.

— Кто? — кричит Арина.

— Мы с Ариной! — кричу я.

— Мы с Лёдиком! — кричит Арина.

Потом я схватил шланг и прямо Арине в лицо. Она отпрыгнула. Сзади подкралась и у меня вырвала шланг. И на меня водой! Брызги летят во все стороны, вся машина мокрая. Я опять шланг как схвачу…

Что это? Не течёт. Трясу. Всё равно не течёт.

— Опять напора нет, — говорит Арина.

— Сейчас исправлю, — говорю я.

Влез в кузов. Нет, напор на месте. Шланг из бочки не выскочил.

— Хочу душ! — кричит Арина. — Мне жарко!

Мне самому жарко. Даже не знаю, что ещё покрутить. Может, шланг заело? Случайно бочку задел. Какая лёгкая! Папа утром сдвинуть не мог, а тут чуть сама не катится. Я в бочку заглянул, а она пустая. Вот это да! Мы всю воду вылили. Что теперь папа скажет? Главное, мы же приборы до сих пор не накрыли, вот что я вспомнил. Дяди Володин бур прямо на солнце лежит, а мы забыли совсем.