Андрей Стерхов - Быть драконом

• Название: Быть драконом
• Автор: Андрей Стерхов
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93556-951-8

Если вам кто-то скажет, что драконов нет, — не верьте. Кто так говорит, либо не в курсе, либо врет. Драконы существуют. Факт, существуют! Я знаю, о чем говорю, я сам дракон. Скажу больше: я — золотой дракон. Живу в Сибири, гоняю по улицам Города на битой тачке, знаюсь с Иными и стараюсь везде и во всем утверждать справедливость. А еще я владею сыскным агентством, и если однажды Запредельное навалится на вас по полной программе, обращайтесь — чем смогу, помогу. Во всяком случае, постараюсь. Потому что я добрый дракон, порою слишком добрый. Для порядочных людей, конечно, добрый. Для тех же, кто попадает в мой актуальный Список, я — зло воплощенное. Вы спросите, что это за Список? Могу рассказать. И о Списке могу, и о многом другом. Усаживайтесь поудобнее и слушайте, я начинаю…

---

«Профессор» оказался не Охотником, «профессор» оказался Инспектором.

Меня поразил тот факт, что я не почувствовал в нём дракона. Так не бывает. То, что дракон за версту чует другого дракона (тем более того, кто забрёл на его территорию), — это чистая физиология. Тут даже напрягаться не надо, само собой приходит. Поскольку Инспектор не может не быть драконом, я собрался потребовать объяснений. Но едва глянул в его честные глаза, нажал на тормоза. Понял, что передо мной не человек, что передо мной онгхтон — ипостась дракона, лишившегося способности к трансформации.

В последнее время (уже лет пятьдесят как) принято считать онгхтонов драконами. Вернее говоря — «драконами, обретшими иные таланты». Мало того, теперь на них распространяются те же правила, что и на нормальных драконов. Политкорректность, однако. Даже в круг Мудрецов допущено два онгхтона, не удивительно, что появились они и среди Инспекторов. И поскольку, как пел известный бард, нынче в нашей фауне равны все поголовно, вполне возможно, что лишившихся Взгляда скоро и в Стражи сватать будут.

Я в принципе не против. Глупо быть против, когда в любой миг сам можешь стать онгхтоном. Люди не зарекаются от тюрьмы и сумы, а мы, драконы, — от потери сердца и развоплощения других своих «я».

— Тнельх, в мире людей — Кондрат Васильевич Рудаков, — переходя на русский, представился Инспектор, потянул цепь на шее и показал мне бронзовую бляху Допуска. — А ты кто будешь из вас троих, брат?

— Меня зовут Хонгль, — тоже переходя на русский, ответил я. — В миру — Тугарин. Егор Владимирович Тугарин.

— Всё сходится, — кивнул Тнельх. — Приветствую тебя дракон-Хранитель. — И уже пряча бляху, добавил: — А фамилия у тебя, Хонгль, забавная.

«Кто бы говорил, — подумал я. — У самого имя не без вызова — анаграмма от „дракон Т“».

Вслух же сказал положенное:

— Я рад твоему приезду, брат, готов принять тебя и показать то, что обязан показать. — Помедлил секунду и спросил: — Но скажи, отчего ты прибыл в неурочное время?

Искренне не понимал. Со времён Раздела заведено, что инспекция Вещи Без Названия происходит по чёткому графику: проверяющий прибывает в начале каждого времени года или, как мы, драконы, говорим, — «течения». Год по календарю, составленному для нас Высшим Неизвестным, делится на четыре течения. Течение разрушения наступает 23 декабря, течение посева — 21 марта, течение жатвы — 21 июня, течение намерений — 23 сентября. На дворе август. Так какого чёрта?

— Сейчас объясню, — сказал Тнельх и, увлекая меня из гаражных рядов, стал рассказывать: — Два дня тому случился внеплановый Слёт вирмов, на котором Мудрецы обсуждали тревожную весть от Хмонга-Зойкуца-Эрля, нашего наблюдателя при Большом совете.

— Что-нибудь серьёзное? — насторожился я.

Он не ответил, он спросил:

— Ты, Хонгль, Поля Неудачника знаешь?

Я кивнул.

— Слышал о таком. Чёрный маг, родной брат Жана Калишера, председателя Великого круга пятиконечного трона.

— Всё верно, — кивнул Тнельх. — Так вот, тут такое дело с этим самым, будь он неладен, Полем.

На этих словах Тнельх прервался, поскольку наступил на гнилую картошку, и какое-то время обтирал подошву сандалий о гравий. Когда управился, продолжил:

— Началось всё два года назад. Тогда ещё этот подлый чёрный маг начал распространять всякие небылицы о нас, драконах.

Я заметил, что перед тем, как сказать «о нас, драконах» Тнельх замялся, а после того, как сказал, скосился на меня. Я отреагировал правильно — никак не отреагировал. Лишь уточнил с каменным выражением лица:

— И что за бочку гнал на нас Неудачник?

Инспектор сначала, обронив пару негромких слов, показал газету вылетевшему из будки «кавказцу», отчего тот заскулил и, увлекая за собой тяжёлую гремящую цепь, спрятался за сторожку, только потом ответил:

— Утверждал что появление Вещи Без Названия — дело рук драконов.

Я крякнул от удивления:

— Во как! — И, возмущённо похмыкав, спросил: — А он не говорил, зачем мы Вещь сделали?

— Говорил. Якобы для того, чтобы в последствии отыграть тему её охраны в свою пользу.

— Час от часу нелегче. Ему что, спать не дают полученные нами преференции?

— Дело не только в этом. И не столько.

— А какого рожна тогда? — не понимал я.

— Тут просто, — сказал Тнельх. — Знаешь, почему его называют Неудачником?

— Мимо меня прошло. — Я развёл руками, дескать, извините. — К нам в провинцию новости три года идут. А иные и вовсе по пути теряются.

— Дело в том, что он старше и сильнее брата, но никогда и ни в чём не мог превзойти его. Поэтому — Неудачник.

— И видимо завистник?

— Угадал. Завидует и, всячески интригуя, стремится занять место брата.

— Ага, начинаю врубаться. — Почесав затылок, я выстроил логическую цепочку: — Если драконы в тайне от всех сами сотворили Вещь, а Жан отдал им охрану Вещи на откуп, согласившись, при этом, на их условия, то тогда: Жан — либо дурак, либо предатель. Следовательно: долой Жана с трона, даёшь на трон Поля. Так?

— Вот именно, — подтвердил мою версию Тнельх. — Только ничего у него тогда не вышло. Создали Чёрные и Белые совместную комиссию для проверки, год проверяли-заседали, но никаких доказательств, что мы причастны к сотворению Вещи, не нашли. Неудачник целый год ниже травы, тише воды себя вёл. Казалось, навсегда заткнулся. Ан нет. Недавно очухался и новую, как ты говоришь, бочку погнал. Теперь заявляет, что драконы собираются все части Вещи собрать воедино. Якобы, есть у него такие сведения. И, дескать, сведения на этот раз точны.

— А для чего это нам нужно — Вещь в кучу собрать?

— Он утверждает, что драконы планируют установить свою власть над миром людей.

— Вот урод! — выругался я.

— Не то слово, — поддержал меня Тнельх. — Мудрецы, как узнали, сразу шушукаться собрались. Ночь кумекали, к утру разработали экстренный план мероприятий по противодействию посягательствам на доброе имя драконов. Один из пунктов — внеплановая проверка всех тайников. Сказано — сделано, и вот я здесь. Ещё вопросы есть?

Я мотнул головой — нет. Не было у меня вопросов. Всё мне стало теперь предельно ясно.

За разговором мы дошли до машины, а когда благополучно загрузились, я первым делом позвонил Ашгарру и сказал ему, чтобы не дёргался, после чего завёл двигатель и уточнил у Инспектора:

— Сразу на То Самое Место или вначале пообедать?

— Делу — время, брат, потехе — час, — так ответил Тнельх.

— Как скажешь, брат. К Тайнику, так к Тайнику.

Какое-то время ехали молча: я обдумывал новость, Тнельх рассматривал город. Потом я вспомнил об обязанностях хозяина и, соблюдая декорум, спросил:

— Как доехал, брат?

— Нормально, — ответил Инспектор. — Долетел без происшествий.

Понятно, что он имел в виду самолёт, но всё же эта фраза немного напрягла. В устах онгхтона слово «долетел» прозвучало по особенному.

«Интересно одного потерял или двоих? — размышлял я, поглядывая на Тнельха через зеркало. — Если одного, то ещё ничего — есть, с кем разделить печаль».

Но затем, прикинув хвост к носу, решил: «Нет, наверное, лучше всё-таки одному остаться, так легче всё забыть, так проще смириться с потерей».

Мне доводилось несколько раз встречаться с онгхтонами, поэтому манера общения с ними у меня была выработана и заключалась в том, чтобы не делать никаких скидок, относится как к полноценным драконам и ни в коем случае не жалеть. Не нуждаются, по моему мнению, онгхтоны в жалости. Жалость унижает. Меня бы унизила.

— Ну как тебе Город? — спросил я, когда мы переезжали Реку по Новому мосту.

— Почти Европа, — улыбнулся он, приветственно махнув рукой смотрящий на нас сверху вниз кондукторше трамвая. — Почти такие же пробки.

Я посетовал:

— Парк автомобилей каждый год удваивается, а дорог больше не становится. Продыху нет.

— В столице хуже, — заметил Тнельх.

— Правда, что ли? У вас же что не год, то новое кольцо.

— Всё равно не хватает. Бывает, полдня стоим. У вас тут ещё раздолье. Красота у вас тут. Опять же воздух чище, трава зеленее, небо голубее и в булочную можно ходить без паспорта.

— Зачем в булочной паспорт? — с недоумением покосился я на него.

— А затем, — ответил он, — что у нас там то вихрь антитеррора, то перехват какой-нибудь. А проверка регистрации так та вообще перманентна.

— Переезжай, брат, из Москвы в Россию, чтобы не париться, — предложил я не без иронии и сразу же об этом пожалел.

— Каждому своё небо, — невесело заметил Тнельх и, отвернувшись к окну, замолчал. Видимо, что-то такое вспомнил грустное. И я даже догадывался, что именно. Тут и дурак бы догадался.

Тем временем мы уже въехали на набережную Реки, о чём, желая отвлечь гостя от неприятных мыслей, я и сообщил бодрым тоном заправского экскурсовода: