Юрий Рожицын - СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ

• Название: СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ
• Автор: Юрий Рожицын
• Издательство: журнал "Простор"
• Жанр: Исторические приключения
• Год: лохматый

---

   Под ногами слякоть, сверху снежной крупкой сыплет, мрачные, слабо освещенные улицы, разноязычная толпа... Идут они и не знают, куда путь держат, а спросить боязно, как бы Гарри утром на их след не напал.

   Квартал за кварталом остаются позади, чувствуется приближение городского центра. В магазинах ночные огни отражаются в огромных зеркальных окнах, роскошными ресторанами сменились небольшие кафе и харчевни, густеет толпа, чаще встречаются английские и американские офицеры.

 — У меня горло пересохло, — сказал Сергей, — куда-нибудь заскочим, кофе потринькаем.

 — Подожди, — отозвался Костя, — не в ресторан же заходить?

 — А мне понравилось. И жратва мировая, и музыка играет.

 — Попал чалдон в Европу! — не выдержав, рассмеялся Лисовский.  — Услышат в ресторане мой дойч, в полицию отправят, да изобьют предварительно.

   Зашли в полупустой зальчик «брассери» — кафе-пивной. В темных панелях его стены, по углам, как лавки в сибирских избах, невысокие диванчики. Пожилая женщина в белоснежном чепчике и накинутой на плечи шали в крупных розах примостилась у старинного буфета с кофейной мельницей и вязала чулок. Хозяйка подслеповато оглядела вошедших, аккуратно сложила вязание и отчужденно подошла к парням. Костя лаконично сказал:

 — Кофе!

   Она по-немецки уточнила:

 — Черный или со сливками?

 — Фрау немка?

 — О-о, — она украдкой невольно повела взглядом по сидевшим у приемника мужчинам. — Господа — немцы, из фатерлянда?

 — Да, превратности войны, — отсекая лишние вопросы, ответил Костя. — Мы будем благодарны за ужин со шнапсом.

 — Сейчас все дорого! На черном рынке...

 — Мы заплатим.

   Сняли шляпы, примостились на низеньком диванчике за угловым столиком. За широким окном толпой шумела улица. Изредка приоткрывалась дверь брассери, заглядывали солдаты и разочарованно исчезали.

 — О чем ты с ней толковал?

 — Ужином попросил накормить.

 — А гроши?

 — В удостоверении Гарри лежит зеленая бумажка.

   Сергей удивленно посмотрел на друга, достал документы Сторна и раскрыл. Костя заглянул и удовлетворенно заметил:

 — Десять долларов, нам хватит.

 — А ты добрым воякой становишься, — ухмыльнулся Груздев.— Трофеями не брезгуешь, за воровство не считаешь.

 — А что, с голоду и жажды подыхать? — пожал плечами Лисовский и прижал руки к груди. — Побыл на сыром воздухе, промочил ноги, и опять дышать трудно. Как надоело чувствовать себя больным!

 — Согреешься горячим, отойдет.

   Хозяйка принесла по кружке пива, сосиски с отварной картошкой и по рюмочке шнапса. Сергей залпом выпил пиво, блаженно отдуваясь, принялся за еду. Костя начал со шнапса. Спадало нервное напряжение, а с ним и силы убывали. Пиво отдал другу, а себе попросил сварить черный кофе. Без аппетита жевал белые свиные сосиски, разварную картошку.

   Подошла хозяйка, Лисовский подал ей зеленую кредитку.

 — Не знаю, наберется ли у меня сдачи, — растерянно призналась она. — Доллары высоко котируются на черном рынке.

   Костя спросил у вернувшейся со сдачей хозяйки:

 — Как нам попасть на трамвай до Ботанического сада?

 — Из двери налево, дойдете до угла и направо, — проводила немка друзей до двери и назвала номер маршрута.

   Они шагали темной улицей. Дошли до угла и повернули направо. Добрались до остановки. Людей по пальцам пересчитаешь, они стоят и терпеливо ждут. Снег на тротуарах нетронутый, редкие человеческие следы бледными тенями на нем выделяются. Ни голоса, ни собачьего лая. Из-за поворота выполз скрипучий трамвай. Распахнулись двери, пассажиры неторопливо поднялись в вагон. Пышная толстуха сидела у небольшой кассовой машинки. Костя протянул бумажку, полученную на сдачу от немки, кассирша подала ему билеты и металлическую мелочь. Через узенькую дверцу они прошли в салон, сели у окна и впялились в подсвеченную снегом сумеречную ночь. Трамвай ревматически заскрежетал больными суставами и с протяжным вздохом тронулся с места.

   Костя еле умещался на краю короткой скамейки, вплотную придвинулся к Сергею, обнял его за плечо. Тот грустно глянул на друга и уставился в потное стекло. Лисовский с трудом различал черные глазницы окон в темных стенах зданий, впервые почувствовал острую зависть к тем, кто спит в глубине комнат. Война для них практически закончилась, им не грозят раны, увечья, смерть. Где-то идут кровавые, ожесточенные бои, а здесь тишь, гладь да божья благодать. У кого-то из них можно переждать смутное время, бездумно лежать на диване целыми днями, читать книги, слушать радио...

   А смог бы он, Костя, до конца войны на диване вылежать? Аж морозцем продернуло по спине от этой мысли. Ведь никто и никогда не узнает, где они скрывались, да и вряд ли кто осудит, проведай о мытарствах, через какие прошли парни. А совесть?

 — Костька, — шепнул   Сергей. — сзади вроде шпрехают. Поспрошай Женькину улицу.

   Лисовский краешком глаза оглядел пожилую пару, видимо, муж и жена, прислушался к разговору, уловил конец фразы:

 — ...я не могу больше терпеть, сил моих нет!

   Муж склонился к жене,  взял ее руку и негромко, с горечью, продекламировал:

 — Я пал. Я жил и пал. И колокол упал. Мы оба: я и он. Сначала я, а после он...

 — Извините, пожалуйста, — обернулся к  ним Лисовский. — Где нам сойти, чтобы попасть на Ботанический бульвар?

   Застигнутые врасплох, они замолчали, потом мужчина раздраженно отозвался, подозрительно оглядев парня:

 — Я скажу, где вам лучше сойти.

   Сошли через две остановки. Молча прошагали квартал, свернули на улицу, на которую указал пожилой немец. Сергей осветил фонариком глухую стену неприступных заборов.

 — Откуда фонарик?

 — У Перебейноса разжился. В какую сторону потопаем?

 — Таблички на домах нужно посмотреть... Ох и наследили мы!

 — Где? — удивился Груздев. — След в след идем.  — Не на снегу. Уже трое знают, куда мы направились.  — Ты думаешь, фрицы нас выдадут?  — Хозяйка пивной промолчит, а эти двое какие-то малохольные...    Осветили табличку, другую, сориентировались и пошли тихой пустынной улицей.  Снег скрадывал шаги, чуть слышно поскрипывал под ботинками. Глухое безлюдье действовало на нервы, заставляло поминутно оглядываться, судорожно сжимать рукоятку пистолета. В темно-фиолетовое небо черными силуэтами уходили остроконечные башенки одноэтажных домов, в луче фонарика серебром вспыхивал снег на деревьях и заборах.

 — В здешних краях войной и не пахнет, — удивился Сергей. — Кому война, а кому мать родна!

 — Ты судишь о людях, не зная, что они пережили, — сердито проговорил Лисовский и внезапно остановился. — Стоп, мы прибыли! А если я адрес перепутал?

 — Чай не первая волку зима, — бесшабашно отозвался Груздев. — Не в удавку же лезть! Вернемся к «виллису» и махнем из города, а там посмотрим.

 — Счастливый ты человек! — с легкой завистью проговорил Костя.

Этап второй

Короткое счастье Сергея Груздева □ Разыскиваются немецкие диверсанты... □ Опасная дорога □ Арденнский лес □ Неожиданная встреча □ Оберштурмбаннфюрер Отто Скорцени

   Груздев нашарил лучом фонарика кнопку, решительно нажал и погасил свет. В томительном ожидании прошло минут пять, но парни не произнесли ни слова. Слишком многое они связывали с этим домом и боялись искушать судьбу, высказывая вслух радость или разочарование. Сергей опять потянулся к звонку, но опустил руку, услышав, как скрипнула дверь, послышались торопливые шаги. Женский голос с явственным французским прононсом что-то требовательно проговорил. Груздев нетерпеливо ткнул земляка в бок, и тот, запинаясь от волнения, спросил по-немецки:

 — Скажите, пожалуйста, мадам Дюбуа здесь живет?

   Легкий вскрик за калиткой, торопливо загремела щеколда, и прозвучал знакомый милый голос, от которого дрогнуло Сережкино сердце:

 — Костья! Костья! Это — я!

   Умывался Костя, оголясь до пояса. Обрадовался умывальнику, так и не привык мыться в тазу, фыркал и поеживался от холодной воды. Услышал шаги, но лицо в мыле, не рассмотрел, кто вошел. Только по негромкому грассирующему голосу узнал дядюшку  Андре, на одну треть шведа, на треть француза, на треть немца, мужа Женевьевиной тетушки Ирэн. Он увесисто похлопал Лисовского по голой спине, добродушно пошутил:

 — Тебя не утомляет мыть свою рожу до задницы, а?

   Костя торопливо смыл пену и выпрямился. Шилом кольнуло грудь, и он не сдержал стона. Дядюшка Андре увидел его побледневшее лицо, участливо проговорил:

 — Крепко вам досталось, ребята. Не всякий сам себя перепрыгнет, а вы из таких передряг выкарабкались.

  Помог парню вытереться, натянуть рубашки и, обняв, повел в небольшую гостиную. Усадил на диван, а сам задымил сигаретой и подсел к столу.