Татьяна Фадеева - Тайны горного Крыма

• Название: Тайны горного Крыма
• Автор: Татьяна Фадеева
• Жанр: Руководства
• Год: 1998

Пещерные крепости и монастыри юго-западной горной Таврики словно вобрали в себя тайны богатейшей истории полуострова, в средние века ставшего реальным перекрестком культур Византии, Руси и Востока. Несмотря на археологические находки, приоткрывающие все новые детали их бытования, над ними по-прежнему витает ореол неразгаданности. Словно магнит притягивают они своих почитателей, и неудивительно — ведь каждый такой горный останец — памятник не только истории, но и природы, где она сосредоточила самые удивительные контрасты — головокружительные обрывы скал, переходящие в склоны, покрытые лесами и огромными глыбами камня.

---

"На самой верхней части горы стоял храм св. Константина и Елены, окруженный селением. Здесь еще в начале нашего столетия лежали мраморные колонны… При взятии Крыма храм, вероятно, еще не был разрушен, и от него оставалось много украшений, из которых князь Потемкин, как говорят, приказал вывезти в Херсон две колонны зеленого мрамора, а одну из белого мрамора князь Воронцов перевез в Гурзуф, а потом в Алупку", — отмечалось в путеводителе Сосногоровой и Караулова.[165]

Вторая оборонительная стена, составляющая нижний пояс многоярусной обороны Аю-дага, с одной стороны упирается в обрыв над северным оврагом, на сто метров ниже стены среднего укрепления, которое доходит до скалистого края того же оврага; с другой стороны она доходит до обрыва над санаторным пляжем, неподалеку от места, где расположен на юго-восточной «лапе» Медведя храм, возможно служивший одновременно и маяком.

Однако главная достопримечательность Медведь-горы — кольцеобразное укрепление на ее вершине, известное со времен П. И. Кеппена. Это неправильной формы кольцо, одна сторона которого проходит по скалам обращенного к Партениту обрыва. Стена двухметровой толщины, сложенная из бута на глине, была поставлена без фундамента прямо на грунт и с внешней стороны к ней примыкали 14 прямоугольных и 4 полукруглые башни. Основаниями башенных выступов с обрывистой восточной стороны служили естественные нагромождения скальных глыб; кое-где сохранились остатки парапета, судя по которым высота стены достигала 3 м. С внутренней стороны сохранились остатки пандусных всходов на стену и ряда мелких построек, примыкающих к стене, но не по всему периметру, а лишь у северо-восточной части, так чтобы входы их были обращены на юг и юго-запад.[166] Находки керамики незначительны и относятся к VIII-Х вв. Скорее всего это убежище, воздвигнутое на случай военной опасности, в котором укрывалось население и его главное богатство — скот. Аюдагские древности исследованы далеко не полно. Продолжающиеся раскопки, а то и просто обнажения грунта, обнаруживают все новые остатки не только средневековых, но и таврских поселений и могильников, существовавших до нашей эры.

Кастель

Еще менее изучена почти столь же богатая древностями гора к востоку от Аю-дага, весьма схожая с ним в геологическом отношении — Кастель, некогда поразившая Дюбуа своей формой "плоского купола, обращенного вершиной и наибольшей крутизной к морю".[167] Укрепления на вершине Кастели — тройной ряд стен из огромных «гранитных» блоков, сложенных насухо — Дюбуа де Монпере приписывал таврам. "Верное своей системе, древнейшее население Тавриды воздвигло здесь одно из укреплений, которое татарская традиция окрестила именем Демир-капу, т. е. "железные ворота".[168] Развалины приписываемого таврам укрепления почти исчезли в последние годы, что затрудняет составить о нем сколько-нибудь ясное представление; однако на вершине горы и на ее юго-западном склоне прослеживаются остатки жилых домов, каменных крепид и оград, отдельные камни — остатки стены, опоясывавшей некогда поселение. Остатки амфор и пифосов датируются VIII–IX вв. Имелись тут и следы средневекового монастыря, водопровода из керамических труб, подводившего воду из источника, расположенного на расстоянии нескольких километров. На плане 1832 г. место это было помечено как монастырь св. Прокла, и кроме него на вершине горы указывались еще три церкви.[169]

Руины Кастели, поросшие мхом, обвитые плющом и одичалым виноградом связаны в народной памяти с одной из интереснейших легенд Крыма о Феодоре, владетельнице Сугдайи, "которой девственный и вместе мужественный образ вообще связан в народной легенде с недоступными вершинами Судака, Кастели, Аю-дага".[170] Феодору, давшую обет безбрачия, полюбили два брата. Один из них погиб, защищая вместе с царицей-воительницей крепость Сугдайю от генуэзцев. Феодора бежала в свой любимый древний замок Кастель и здесь, после кровопролитной и долгой осады, погибла геройской смертью, до конца защищая крепость, ворота которой второй брат предательски открыл врагу. Согласно легенде, скалы Кастели стали красными от крови, пролитой ее защитниками; и действительно, следы древних лишайников на скалах западных склонов горы придают им некоторое сходство с запекшейся кровью.

Замечания об исарах

Еще в прошлом веке возникли и по сей день продолжаются споры о происхождении укреплений южнобережного и горного Крыма — таврские они или средневековые? П. И. Кеппен, обследовавший большинство укреплений и "длинных стен" побережья, рассматривал их, прежде всего, как памятники "глухого и кровавого" крымского средневековья, интересуясь в первую очередь самой системой обороны. Энциклопедически образованный и много путешествовавший Дюбуа де Монпере подошел к вопросу с другой стороны: "крымские дольмены" — таврские каменные ящики-гробницы, иногда сопутствующие им менгиры — вертикально поставленные камни, — и кромлехи — круглые или прямоугольные ограды из врытых в землю камней — он связал с аналогичными памятниками Западной Европы, восходящими к мегалитической культуре эпохи бронзы (III–II тыс. до н. э.); с ними же он связывал и циклопическую кладку стен, различимую в основаниях многих исаров. Швейцарский путешественник высказал также мысль, разделяемую ныне большинством исследователей, что святилища таврской богини Девы могли существовать во многих местах, и при этом явно не походили на "храм Ифигении" в греческом стиле, поисками которого усердно занимались в начале века любители старины.[171]

Эти соображения Дюбуа де Монпере были развиты в прошлом веке в работах талантливой и высокообразованной исследовательницы Крыма Марии Александровны Сосногоровой. В 1875 г. вышла ее статья "Мегалитические памятники в Крыму", где проводилась мысль, что большинство исаров возникло в глубокой древности и что они носили не только оборонительный, но и культовый характер: в них находились святилища Девы. В статье были проведены параллели между другими мегалитическими сооружениями Крыма и аналогичными памятниками Европы, а также Прикаспия и Алтая.

Однако авторы прошлого и начала нынешнего века, при всем их великолепном знании античных и средневековых текстов, практически не располагали данными археологии. Сегодня же состояние исследований позволяет определить возраст каждого конкретного поселения. Именно лопата археолога сумела выявить, что наряду с исарами с "несомненным таврским прошлым" — на Ай-Тодоре, Кошке, на Крестовой горе над Алупкой и одноименной горе над Ореандой, на горе Кастель — существовало немало исаров средневекового происхождения. Внешнее сходство тех и других порой может быть обманчивым, ибо, по мнению исследователей, фортификационная примитивность и внешняя дикость построек, архаичность строительных приемов — качества крайне стойкие и потому неприемлемые как безоговорочно датирующие признаки.

Над Ялтой, в парке Ливадии берет начало семикилометровая Солнечная тропа, расположенная на значительной высоте над морем. Прогулка по ней знакомит с живописнейшим участком южного берега от Ливадии до Ай-Тодора и, кроме того, дает возможность осмотреть укрывшееся среди скал средневековое городище в урочище Верхняя Ореанда и связанный с ним замок, находившийся в полутора километрах северо-западнее на обрывистом мысу Хачла-каясы. В замке сохранились развалины оборонительной стены с башней-донжоном, капеллы с фамильной усыпальницей, остатки жилых домов между скальными глыбами.

Алупка-исар

На горе Крестовой (примерно в двух километрах от Ливадии, следуя по Солнечной тропе, свернуть влево) сохранились остатки оборонительной стены, которая охватывала северную сторону вершины, концами примыкая к обрывам, обращенным к морю. Нижняя кладка стены (местами на известковом растворе), относится к VIII-Х вв., верхняя (сложенная на глине) — к XIV–XV вв. Все внутреннее пространство загромождено скальными глыбами, между которыми лепились жилища. Укрепление было вначале построено в качестве убежища для жителей открытого поселения, находившегося на западном склоне горы. Оно неоднократно разрушалось и восстанавливалось, а между XI–XIV вв. было расширено: с восточной стороны новая стена огибала искусственно выровненную площадку, узкие ворота в ней выводили на северный склон, по которому шла дорога на запад в сторону замка на скале Хачла-каясы.

Положение южнобережных укреплений было неодинаково; одни стояли непосредственно над морем, другие — в среднегорной полосе между морем и обрывами Главной гряды. Судя по имеющемуся археологическому материалу, крепости предгорной полосы появились или были радикально перестроены в XIV в. и почти все они располагались у дорог и горных проходов, связывавших Южнобережье с остальной частью Крыма. Именно в этот период усилилась конкуренция генуэзцев с князьями Феодоро за обладание укреплениями прибрежной полосы. Генуэзцы стремились прибрать их к рукам и подчинить "Капитанству Готии" — военно-административному учреждению, призванному обеспечить безопасность каботажного плавания между Чембало и Боспором. Независимые от генуэзцев укрепления среднегорной полосы явно были предназначены сдерживать их стремления овладеть всем южным Крымом, сохраняя важнейшие дороги и перевалы этого района под котролем "господ Готии".