Нил Гейман - Книга кладбищ

• Название: Книга кладбищ
• Автор: Нил Гейман
• Жанр: Ужасы и Мистика

Главного героя «Книги Кладбища» зовут Бод. Это не опечатка: не Боб, а Бод, сокращенно от Nobody, «Никто». Столь редкое имя паренек получил от своих приемных родителей. Бездетная чета Иничей взяла мальчика под опеку, чтобы защитить от человека по имени Джек, убившего настоящую семью Бода.

Даже для нашего безумного времени Иничей не выглядят обычной семейкой. Ладно бы — просто жили на кладбище в могилах, но ведь оба супруга давно умерли. Кладбищенская ограда не просто огораживает место, где лежит хладный прах, она отделяет мир живых от мира мертвых. Здесь, среди помпезных гробниц и простых могильных плит, кипит «нежизнь»: играют умершие дети, позерствует покончивший жизнь самоубийством поэт-графоман, в старинном кургане охраняет сокровища своего повелителя загадочный Синий Человек, а где-то даже есть проход в пустыню с заброшенным городом, приспособленным духами под свое обиталище. Таков новый дом Бода, который своей экзотической необычностью ничуть не уступает сказочным джунглям Маугли.

Книга состоит из нескольких небольших историй из жизни Бода. С каждой из них герой становится старше на два-три года. Все зарисовки выстраиваются в цельную историю неминуемого взросления, которое рано или поздно выведет Бода, как в свое время его литературный прообраз, из места, ставшего нынешним домом, в мир обычных людей.

---

Они съели картошку вместе. Мисс Люпеску даже пару раз улыбнулась.

В конце месяца вернулся Сайлас. В левой руке он держал свой чёрный саквояжь, а правой кратко пожал руку Ника. Но это был старый добрый Сайлас, и Ник ужасно ему обрадовался. Он обрадовался ещё сильнее, когда оказалось, что Сайлас вернулся с подарком: маленькой копией Золотого моста из Сан-Франциско.

Дело шло к полуночи, но стемнело не до конца. Они втроём сели на вершине холма, глядя на огни городка, мерцающие внизу.

— Полагаю, в моё отсутствие здесь всё было в порядке?

— Я многому научился, — сказал Ник, держа в руках маленький мост. Он показал на небо:

— Вон там — охотник Орион. У него пояс из трёх звёзд. А это — созвездие Тельца.

— Молодец, — похвалил его Сайлас.

— А ты? — спросил Ник. — Ты чему-нибудь научился там, где ты был?

— Ещё как, — ответил Сайлас, но не стал вдаваться в подробности.

— И я, — важно произнесла мисс Люпеску. — Я тоже кое-чему научилась.

— Прекрасно, — сказал Сайлас. Где-то в кроне дуба ухнула сова. Сайлас продолжил:

— Знаете, до меня в пути дошли кое-какие слухи. Будто бы некоторое время тому назад вы побывали в таких далях, куда я бы не смог за вами последовать. И в другой ситуации я бы сказал, что следует теперь быть настороже, но, к счастью, память упырей коротка.

Ник сказал:

— Всё хорошо. Мисс Люпеску за мной присматривала. Мне ничего не грозило.

Мисс Люпеску посмотрела на Ника, и глаза её тепло блеснули. Затем она посмотрела на Сайласа.

— Есть столько полезных знаний, — сказала она. — Может, мне вернуться следующим летом, чтобы научить мальчика ещё чему-нибудь?

Сайлас посмотрел на мисс Люпеску, слегка изогнув бровь. Затем он вопросительно посмотрел на Ника.

— Я был бы рад, — ответил Ник.

Глава 4 Надгробие для ведьмы

На окраине кладбища была похоронена ведьма. Это было всем известно. Миссис Иничей с самого детства наказывала Нику держаться оттуда подальше.

И он каждый раз спрашивал:

— Почему?

— Живым там находиться вредно, — отвечала миссис Иничей. — Это же практически край света, там очень мокро. Считай, болото. Ты там погибнешь.

Мистер Иничей не отличался образным мышлением. Он говорил просто:

— Это нехорошее место.

Считалось, что кладбище заканчивается на западном склоне холма, под старой яблоней, где был старый железный забор с маленькими ржавыми наконечниками на каждой перекладине. Но за этим забором был обширный пустырь, поросший сорняками, крапивой и колючей ежевикой, застеленный ковром мягкой осенней гнили. Ник, будучи послушным мальчиком, никогда не пытался пролезть через забор, но иногда ходил посмотреть на ту сторону. Он понимал, что ему про это место что-то недоговаривают, и это его раздражало.

Ник вернулся на вершину холма, к часовенке у входа на кладбище, и стал дожидаться темноты. Когда серый вечер сменился багровыми сумерками, над шпилем раздался шум, похожий на шорох тяжёлого бархата — Сайлас покинул своё убежище на башне и спустился по шпилю вниз головой.

— А что на окраине кладбища? — спросил его Ник. — За могилами приходского пекаря Харрисона Вествуда и его жён Мэрион и Джоан?

— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовался наставник, смахивая с чёрного костюма пыль своими пальцами цвета слоновой кости.

Ник пожал плечами:

— Так, интересно.

— Там неосвящённая земля, — ответил Сайлас. — Понимаешь, что это значит?

— Не-а, — признался Ник.

Сайлас прошёлся по тропинке, не задев на своём пути ни одного опавшего листа, сел на скамейку рядом с Ником и заговорил своим вкрадчивым голосом:

— Некоторые считают, что вся земля священна. Что она была священна до того, как на ней появились люди, и будет священна, когда люди исчезнут. Но в твоей стране считается, что священна только та земля, где стоят церкви и освящённые ими кладбища. Рядом с каждым кладбищем часть земли оставляют неосвящённой, и там хоронят всяких преступников, самоубийц и еретиков. Так и на окраине нашего кладбища.

— Значит, по ту сторону забора похоронены плохие люди?

Сайлас приподнял одну бровь, представлявшую собой идеальную дугу.

— Что? Да нет, вовсе нет. Дай-ка подумать. Я давненько там не был. Но нет, никого особенно плохого не помню. Ты не забывай: в былые времена тебя могли вздёрнуть даже за один украденный шиллинг. А люди, которые не в силах справиться с тяготами своей жизни и думают, что лучший выход — поскорее уйти из неё в какой-нибудь другой мир, — такие люди существовали во все времена.

— Это которые сами себя убивают? — спросил Ник. Ему было почти восемь лет. Он смотрел на Сайласа большими любопытными глазами. Он всё схватывал очень быстро.

— Именно.

— А это помогает? Им лучше, когда они мёртвые?

— Некоторым лучше. Но большинству — нет. Они мало отличаются от тех, кому кажется, что если переехать жить в другое место, то там они будут счастливы, а потом переезжают — и всё по-прежнему плохо. Куда ни уезжай, от себя не убежишь. Понимаешь?

— Кажется, да, — ответил Ник.

Сайлас наклонился и взъерошил его волосы.

— А как же ведьма? — вспомнил Ник.

— А! Точно! Самоубийцы, преступники и ведьмы. Все, кто умер, не покаявшись, — Сайлас встал, похожий на длинную полуночную тень. — Слушай, мы тут с тобой заболтались, — сказал он. — Между тем, я ещё не завтракал, а ты рискуешь опоздать на учёбу.

Бесшумный взрыв всколыхнул бархат ночи, и Сайлас исчез.

Луна уже почти взошла, когда Ник добрался до мавзолея мистера Пенниворта. Томас Пенниворт ("палежит здесь, пака не васкреснит") его заждался и был не в лучшем расположении духа.

— Ты опоздал, — сказал он.

— Простите, мистер Пенниворт.

Пенниворт неодобрительно фыркнул. На прошлой неделе они проходили стихии и темпераменты, а Ник до сих пор их путал. Он думал, что его и сейчас ждёт проверка, но мистер Пенниворт вместо того сказал:

— Пожалуй, стоит потратить несколько дней на практику. А то мы теряем время.

— Разве? — спросил Ник.

— Боюсь, что так, юный Иничей. Как у тебя обстоят дела с Растворением?

Ник очень надеялся, что именно это у него не спросят.

— Да, в общем, ничего, — промямлил он. — Ну, то есть, как-то так.

— Не понимаю, мистер Иничей. Как это «так»? Почему бы тебе не продемонстрировать мне, как именно "так"?

Ник понял, что терять нечего. Он глубоко вздохнул, крепко зажмурился и изо всех сир постарался раствориться.

Мистер Пенниворт был недоволен.

— Тю. Это совсем не то. Даже не близко. Скольжение и Растворение, мальчик, — навыки мёртвых. Скользи сквозь тени. Растворяйся из вида. Ну-ка, давай ещё раз.

Ник снова напрягся.

— Ты очевиден как твой собственный нос, — сказал мистер Пенниворт. — А твой нос безнадёжно заметен. Как и остальное твоё лицо, юноша. И весь ты целиком. Ради всего святого, освободи свой ум. Так. Представь, что ты — пустая аллея. Открытый дверной проём. Ты — пустота. Глаза тебя не видят. Умы тебя не постигают. Где ты — нет ничего и никого.

Ник сделал ещё одну попытку. Он закрыл глаза и представил, как сливается с пятнистой кладкой мавзолея, превращаясь в неприметную ночную тень. Он чихнул.

— Ужасно, — вздохнул мистер Пенниворт. — Просто ужасно. Придётся мне поговорить с твоим наставником, — он покачал головой. — Ладно. Перечисли мне, какие бывают темпераменты.

— Ну, сангвиники… холерики… Ещё флегматики. И этот, четвёртый. Меланхолики, кажется.

Так продолжалось, пока не настало время для грамматики и словосложения, которые ему преподавала мисс Летиция Борроуз ("…сия прихожанка не причинила вреда ни единой живой душе за целую жизнь, а можешь ли ты похвастать тем же, о читатель?"). Нику нравилась мисс Борроуз и её уютный маленький склеп, а также то, что она очаровательно легко отвлекалась от темы.

— Говорят, на непросве… то есть, в неосвящённой земле похоронена ведьма, — сказал Ник.

— Это правда, милый. Однако не стоит туда ходить.

— Почему?

Мисс Борроуз улыбнулась простодушно, как умеют улыбаться только мёртвые.

— Ведьмы — не нашего поля ягоды, — ответила она.

— Но там ведь тоже, считается, кладбище? Значит, я могу туда пойти, если захочу?

— Это крайне нежелательно, — сказала мисс Борроуз.

Ник был послушным, но очень любознательным. Так что, когда уроки закончились, он прошёл мимо могилы пекаря Харрисона Вествуда и его семейного памятника в форме однорукого ангела, однако спускаться к окраине кладбища не стал. Вместо этого он подошёл к склону холма, где лет тридцать назад кто-то устроил пикник, и в результате теперь там росла большая яблоня.

Кое-какие уроки Ник всё же усвоил. Несколько лет тому назад он наелся недозрелых яблок с этого дерева, они были кислыми на вкус, с белыми косточками. Он потом несколько дней раскаивался и мучился желудком, под нравоучения миссис Иничей о том, чего не следует есть. С тех пор он всегда дожидался, когда яблоки созреют, прежде чем их рвать, и никогда не съедал больше двух-трёх штук за ночь. Последние яблоки с этого дерева он съел ещё неделю назад, но всё равно любил сюда приходить, чтобы подумать.