Катарина Причард - Крылатые семена

• Название: Крылатые семена
• Автор: Катарина Причард
• Издательство: Правда
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1986

Роман «Крылатые семена» завершает трилогию прогрессивной австралийской писательницы К. Причард (1883–1969), в которую входят «Девяностые годы» и «Золотые мили».

---

— Да у тебя, Билл, сегодня все чин чином, — заметил довольный Том.

— Еще бы! — подмигнул ему Билл. — Не часто приходится сопровождать на бал самую красивую девушку в Калгурли.

В пыльном, запущенном зале городской ратуши было шумно и празднично в этот вечер. По стенам, освободив для танцев зеркальную гладь натертого до блеска паркета, стояли шпалерами молодые девушки и дамы, их голые руки и плечи сверкали из-за черных фраков и смокингов суетившихся вокруг них мужчин. Яркий свет ложился радужными бликами на золотисто-коричневые, зеленые, розовые, лиловато-сиреневые, белые, голубые платья дам. Пронзительные завывания оркестра дробили эти соцветия на составные части и снова свивали в прихотливые узоры, и все это скользило в одном, в другом направлении, кружилось, мешалось и вновь застывало вдоль облупленных стен в ожидании нового танца.

Билл с улыбкой глядел на эту картину, напоминавшую ему произведения современной живописи, с которыми Пэм знакомила Динни.

Обычно, когда на приисках устраивались какие-либо сборища, мужчин бывало больше, чем женщин, но сегодня на бал пришли и состоятельные горожане с женами и дочерьми, чтобы своим присутствием почтить столь выдающееся событие в жизни местного общества. И потому женщины оказались в большинстве: куда ни глянь — всюду головки в волнах перманента, молодые и старые лица, тщательно подгримированные, чтобы казаться лучше, платья по последней моде, облегающие стройные или расплывшиеся фигуры.

Забавно было наблюдать, как даже и тут каждая группа и клика держалась обособленно, страясь не смешиваться с другими, и только танцы объединяли всех — в зале раздавался дружный топот и усердное шарканье. Тесно сбившись в кучу, пары вертелись и кружились, охваченные порывом неудержимой веселости.

Шумное веселье, наполнявшее старый зал, увлекло и Билла. Он танцевал с Дафной и ее подругами под самоотверженный гром и завывания духового оркестра, наслаждаясь бездумным скольжением по паркету в одном ритме со своей партнершей, чьи сияющие глаза и духи заставляли все его чувства трепетать от удовольствия — невинного удовольствия, в котором он себе так долго отказывал.

То и дело кто-нибудь из прежних приятелей здоровался с ним. Он узнал Люсиль в полнотелой матроне, танцевавшей со своим мужем — толстым биржевым маклером, но она не узнала Билла. Время от времени мимо проносилась Дафна, увлеченная разговором с кем-нибудь из своих поклонников. В перерывах между танцами ее окружала толпа оживленно болтавшей молодежи, и где-нибудь рядом непременно стоял Стив Миллер. Он не отходил от Дафны ни на шаг, а когда она танцевала с другими, не сводил с нее глаз, следя за выражением ее сияющего лица. И по тому, как вздрогнул Стив и опасливо глянул на Дафну, Билл понял, что в зале появился Уолли О'Брайен. А с ним Пэт и Пэм.

Они прибыли с опозданием, как раз перед танцем, который должны были исполнять вдвоем. Их появление в костюмах испанских танцовщиц произвело фурор. В широких юбках золотистого шелка, в черных шалях с длинной бахромой, расшитых крупными красными розами и красиво задрапированных вокруг талии и бедер, в черных кружевных мантильях, наброшенных на волосы, заколотые высоким узорчатым гребнем, девушки казались экзотическими цветами, каким-то чудом перенесенными в убогий пригородный сад.

«Дочки Пэдди Кевана!» — зашептали вокруг, и от этого шепота, пробежавшего по залу, в Билле вспыхнула злоба против Пэдди, хотя тот, к счастью, не сопровождал сестер.

Выйдя на середину зала, Пэт и Пэм начали свой танец. Пышные юбки вызывающе развевались при каждом повороте, стройные тела то соблазнительно сгибались до земли, то выпрямлялись, и девушки горделиво плыли по паркету под щелканье кастаньет, притопывая красными каблучками. Дикая грация этой пляски многих шокировала, но и многих привела в восторг.

Едва барышни Гэджин, отыскав свободные стулья, уселись в дальнем конце зала, мужчины окружили их кольцом. Пэт и Пэм снисходительно принимали поклонение своих воздыхателей, а когда снова зазвучала музыка, пошли танцевать с Тоби Доусоном и Кимом Линдсеем.

Уолли О'Брайен, явно недовольный таким оборотом дела, остался стоять у стены, дожидаясь их возвращения. Но и следующий танец обе девушки предпочли танцевать с другими.

И тут Билл с удивлением увидел, что Уолли пробирается к тому месту, где стоит Дафна, болтая и смеясь со своими поклонниками — студентами и молодыми рудокопами.

— Следующий наш, Дэф! — заявил Уолли таким тоном, словно обладал неоспоримым правом танцевать с нею.

Дафна бросила на него небрежный взгляд.

— Хелло, Уолли! — равнодушно уронила она и, добавив: «Простите!», отвернулась от О'Брайена и продолжала прерванный разговор со стоявшим подле нее молодым человеком.

— Ну хорошо, тогда какой же? — спросил Уолли, досадуя на Дафну и в то же время с интересом ожидая, что будет дальше.

— У меня нет ни одного свободного, — любезно ответила Дафна и, положив руку на плечо Стива, закружилась с ним по залу.

Билл не сомневался, что этот эпизод доставил Дафне огромное удовлетворение. Ее веселый смех долетел до Уолли, но тот, проглотив обиду, только пожал плечами и направился обратно, чтобы занять свой пост подле Пэт и Пэм. Однако и они тоже не обращали на него внимания. Билл, все время следивший за Уолли, увидел, как он опустился на свободный стул и со скучающим видом светского хлыща и циника принялся наблюдать за парами, которые то дергались и извивались, то с каменными лицами торжественно шаркали по паркету или же, прижавшись друг к другу, бешено кружились по залу.

Билл не мог заставить себя присоединиться к свите, толпившейся вокруг Пэт и Пэм. Ведь пришлось бы мило беседовать с О'Брайеном, Доусоном и Линдсеем, а у него не было к этому ни малейшего желания.

Внезапно Билл почувствовал, что от радостного волнения, которое он испытывал, вновь окунувшись в беззаботную атмосферу своих первых мальчишеских увлечений, не осталось и следа. Праздник потерял для него всякий интерес. Ему уже не хотелось танцевать с Пэт. И не верилось, что Пэт и Пэм — это те же девушки, которых он повстречал на Боулдерском шоссе всего несколько дней назад. В нем снова заговорило предубеждение против них. Но овладевшее им ощущение подавленности и неловкости было вызвано не только минутной досадой. Ему стало казаться, что вообще не следовало сюда приходить.

Биллу вспомнилось, как в пору своего первого знакомства с калгурлийским «высшим светом» он наравне с остальными молодыми людьми старался до конца насладиться каждым таким упоительным вечером. В перерывах между танцами он забирался с девушкой в автомобиль кого-нибудь из своих друзей и катался с ней по городу или флиртовал где-нибудь в укромном уголке, а на рассвете, возбужденный и радостный, отправлялся домой, мечтая о новых приключениях в этом мире музыки, ярких огней и красивых женщин, которых, как некое чудо, встречаешь на приисках только на больших балах. Между тем как сейчас, глядя на мелькание танцующих пар, Билл не мог забыть о том, что неотступно владело его душой, — о тех важнейших экономических и политических вопросах современности, с которыми он недавно познакомился; он не мог забыть, какая несправедливость и подлость породили их. Все это веселье казалось ему лживой маской, пышным фасадом, чтобы не так бросались в глаза лишения рабочего люда на приисках и во всем мире. Ему не следовало сюда приходить, думал Билл. Он ни на минуту не должен забывать об ожесточенной классовой борьбе, о страданиях испанского народа, об угрозе фашизма и о предстоящей войне, тучей нависшей над всем миром.

Но какое дело до всего этого преуспевающим богачам, крупным акционерам, владельцам и управляющим рудников, высшим банковским служащим, богатым лавочникам, трактирщикам, их женам и дочерям? Этих людей волнует лишь то, что непосредственно угрожает их сытому, безмятежному существованию. Правда, среди студентов Горного училища есть и такие, которые сами работают на рудниках, — они тоже пришли на бал со своими девушками, но их ничтожное меньшинство, и к тому же — это, как правило, люди, не проявляющие интереса к рабочему движению.

Билл подумал, что, верно, и дельцы рады отдохнуть в этой веселой праздничной обстановке. В такой вечер им нетрудно поддаться иллюзии и вообразить себя в безопасности, поверить, несмотря ни на что, будто «все к лучшему в этом лучшем из миров». А для многих молодых людей этот вечер был осуществлением их грез, наградой за унылые, тоскливо-однообразные будни. К такой молодежи принадлежит и Дафна. Она любит приодеться, потанцевать и пококетничать. И нельзя винить ее за это: ведь она все дни проводит в грязном трактире за мытьем посуды или бегает по залу, выполняя заказы полупьяных посетителей. Биллу, так же как и Дику, крайне не нравилось, что ей приходится заниматься этим. Нельзя забывать, что Дафна — «из Фитц-Моррис Гаугов», заметил как-то Дик, к великому изумлению Эйли и Тома. Дафна посмеялась тогда, но работу не оставила. Возможно, она несколько своевольна и легкомысленна, но Билл знал, что она унаследовала частицу бабушкиной гордости и ее независимый характер.