Дэвид Левин - Папина лапа в моей руке

• Название: Папина лапа в моей руке
• Автор: Дэвид Левин
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00197-9

В представленном ниже трогательном рассказе автор демонстрирует, что семейные узы бывает очень сложно разорвать, даже если ради этого вы решитесь отказаться от человеческого облика.

---

Дэвид Левин Папина лапа в моей руке[1]

Там, где положено быть бровям, у секретарши росли перышки. Голубые, зеленые, черные, радужные, как у павлина, они легонько трепетали в неслышном дыхании кондиционера. — Вы хотите что-то спросить, сэр?

— Нет, — ответил Ясон и взял в руки журнал, но поскольку уже трижды пытался начать читать и никак не мог сосредоточиться, то положил его обратно. — Вообще-то, да. Э-э, я хотел у вас спросить, вы… а-а… вы… перерожденка?

Это слово упало на мягкий, тканый под траву ковер приемной, и Ясону захотелось подобрать его, сунуть в карман и уйти. Просто уйти и никогда не возвращаться.

— О, вы имеете в виду брови? Нет, сэр, это только мода. Мне больше нравится быть человеком. — Она любезно ему улыбнулась. — Вы давно не были в Сан-Франциско, не так ли?

— Да, я только сегодня утром приехал.

— Перья здесь очень популярны. В этом месяце особенно. Не хотите ли брошюру?

— Нет! Э-э… я имею в виду, благодарю вас, нет. Опустив взгляд, Ясон осознал, что мнет журнал. Он неловко попробовал его разгладить, потом отказался от этой затеи и бросил обратно в кипу других, лежащих на кофейном столике. Все журналы были свежие, а столик, похоже, из натурального дерева. Ясон провел по нему грязным ногтем большого пальца — так и есть, настоящее. Затем, испугавшись собственного поступка, попытался прикрыть царапину стопкой глянцевых изданий.

— Сэр?

Ясон вздрогнул от голоса секретарши и тормознул журналы на полпути.

— Что?

— Вы не возражаете, если я дам вам маленький дружеский совет?

— Э-э… я… нет. Пожалуйста.

Вероятно, она хотела сказать ему, что у него расстегнуты брюки или что в этом офисе положено быть при галстуке. Ее собственный галстук гармонировал с цветом стен: роскошное золотое тиснение на темно-бордовом фоне. Ясон даже не был уверен, застегнут ли на его толстой шее воротник выцветшей рабочей рубашки.

— Может быть, вам не стоит спрашивать наших пациентов, не перерожденцы ли они.

— Это невежливо? — Он готов был залезть под стол и умереть от неловкости.

— Нет, сэр. — Она снова улыбнулась, на этот раз с неподдельным юмором. — Просто кое-кто из них переведет разговор на другую тему, проявив лишь видимость интереса.

— Я, э-э… благодарю вас.

Раздался перезвон часов, густой негромкий звук которых слился с игравшей в приемной классической музыкой, и секретарша на мгновение устремила взгляд в пространство.

— Я дам ему знать, — произнесла она в пустоту, затем, как бы вспомнив о Ясоне, добавила: — Мистера Кармилка увезли из операционной.

— Благодарю вас.

Было так странно слышать эту редкую фамилию применительно к кому-то еще. Он не встречал ни одного Кармилка уже больше двадцати лет.

Спустя полчаса дверь приемной открылась в коридор с гладким блестящим полом и ровными светлыми стенами. Несмотря на эту изысканность и продолжавшую звучать классическую музыку, легкий запах дезинфекции напоминал посетителю, где он находится. Молодой человек в форме медбрата провел Ясона к двери с табличкой: «Доктор Лоренс Стейг».

— Здравствуйте, мистер Кармилк, — сказал сидевший за столом человек. — Я доктор Стейг. — Он был ростом пониже Ясона, тощий, кареглазый, с аккуратной седеющей бородкой. Галстук завязан с хирургической четкостью. Его рукопожатие, как и голос, оказалось твердым и грубоватым. — Прошу вас, присаживайтесь.

Ясон пристроился на край кресла, намеренно избегая комфорта.

— Как мой отец?

— Операция прошла нормально, скоро он придет в сознание. Но вначале я хотел бы с вами поговорить. Полагаю, есть… некоторые семейные проблемы.

— Что вы имеете в виду?

Доктор не отрывал пристального взгляда от своего позолоченного органайзера, то открывая, то захлопывая его.

— Я наблюдаю вашего отца уже почти два года, мистер Кармилк. В такого рода работе отношения «врач — пациент» неизбежно становятся доверительными. Мне кажется, я довольно хорошо узнал его. — Он поднял глаза на Ясона. — Отец никогда не упоминал о вас.

— Я не удивлен. — Ясон почувствовал в своем голосе горечь.

— От моих пациентов часто отрекаются семьи.

У Ясона вырвался резкий короткий смешок, который напугал обоих.

— Его… биологическое перерождение здесь ни при чем, доктор Стейг. Мой отец оставил нас с матерью, когда мне было девять лет. С тех пор я с ним не разговаривал. Ни разу.

— Простите, мистер Кармилк. — Доктор казался искренним. «Если только это не чисто профессиональный такт», — подумал Ясон.

Врач хотел что-то добавить, но передумал и отвел взгляд.

— Пожалуй, сейчас не лучшее время для воссоединения семьи, — сказал он наконец. — Его состояние может быть несколько… пугающим.

— Я не для того проделал весь этот путь из Кливленда, чтобы развернуться и уехать ни с чем. Я хочу поговорить со своим отцом. Пока еще могу. И это мой последний шанс, верно?

— Завершающая стадия рассчитана на пять недель, начиная с сегодняшнего дня. Операция может быть, конечно, отложена. Но все бумаги уже подписаны. — Доктор словно припечатал ладони к столу. — Вы не сможете его отговорить,

— Разрешите мне только встретиться с ним.

— Разрешу, если он захочет вас видеть. Ответить на это было нечего.

Когда Ясон вошел, отец лежал на боку, спиной к двери. Запах дезинфекции здесь ощущался сильнее. Аппаратура тихонько подавала короткие высокие сигналы.

Отец был лысым, лишь затылок обрамляла редкая бахромка седых волос. Череп гладкий, розовый, блестящий и очень круглый — точь-в-точь как круглая голова самого Ясона, слишком крупная для стандартных шлемов, которые носили у него на работе. «Большой Яс» — было написано черным маркером на желтом пластике его каски.

Но если голова отца казалась большой, то вздымавшиеся от дыхания плечи были узкие, а грудь резко опадала к еще более узким бедрам. Подтянутых к туловищу ног не было видно. Обходя вокруг кровати, Ясон почувствовал комок в горле.

Загорелое лицо отца выглядело скорее шершавым, нежели морщинистым. От носа к углам рта сбегали глубокие борозды, а брови над закрытыми глазами были седые и очень густые. Он казался одновременно и старше, и моложе того, каким Ясон его себе представлял, когда пытался мысленно состарить образ двадцатилетней давности.

Пристальный взгляд сына проследовал вниз, от свежевыбритого подбородка к густому кольцу серовато-белой шерсти на шее. Затем к мохнатым лапам с аккуратно подстриженными когтями и чистыми, еще не стершимися подушечками.

Тело отца теперь походило на тело волка или английского дога, оно было сильное, крепко сложенное, перетянутое мускулами и сухожилиями. Но все это казалось каким-то ненастоящим. Грудь, хотя и узкая, все же шире, чем у любого нормального пса, да и шерсть неестественная — чересчур чистая, чересчур красивая, чересчур правильная. Ясон знал из статьи на стенде, что она пересаживалась пациенту из его собственных волос и была лишь пародией на настоящую собачью шкуру с подшерстком.

Это было великолепное животное. Это был душераздирающий уродец. Это было чудо биотехнологии. Это был яркий образец высокомерия и потворства собственным желаниям.

Это был пес.

Это был отец Ясона.

— Папа. Это я, Ясон. — У него возникло смутное желание похлопать отца по мохнатому плечу, но он удержался.

Лежащий приподнял дрогнувшие веки и тут же снова их сомкнул.

— Да, доктор мне сказал. — Он говорил немного невнятно. — Какого черта ты здесь делаешь?

— Я столкнулся в О'Хэйр[2] с тетей Бриттани. Я ее не узнал, но она меня тут же узнала. Она сообщила мне о… тебе. И я сразу приехал.

«Это мой отец, — объяснил Ясон по телефону своему боссу. — Он в больнице. Я должен повидаться с ним, пока еще не поздно». И позволил начальнику сделать неверный, хотя и не слишком далекий от истины вывод.

Нос у отца сморщился от отвращения.

— Никогда не доверял Бриттани.

— Папа… почему?

Он снова открыл глаза. Они были такие же холодные, синие, как у Ясона. Отец пытался сфокусировать взгляд.

— Потому что я это могу. Потому что Консти… туция, черт возьми, дает мне право делать с моим телом и с моими деньгами все… все, что я захочу. Потому что я хочу, чтобы меня лелеяли всю оставшуюся жизнь. — Он закрыл глаза и скрестил лапы на переносице. — Потому что я больше не хочу принимать никакие решения, будь они прокляты! А теперь убирайся.

Ясон хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

— Но, папа…

— Мистер Кармилк?

Ясон поднял взгляд, а его отец повернул голову. У двери стоял доктор Стейг. Ясон не знал, давно ли тот здесь находится.

— Прошу прощения, я имел в виду Ясона. Отец снова закрыл лапами лицо.

— Мистер Кармилк, я думаю, вам следует пока оставить его в покое. Он еще не совсем отошел от анестезии. Может быть, утром он будет более… готов к разговору.