Авраам Иехошуа - Любовник

• Название: Любовник
• Автор: Авраам Иехошуа
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-05-004307-7

Роман «Любовник» стал бестселлером и прославил имя его автора, А. Б. Иехошуа. Книга завораживает своим парадоксальным сочетанием простоты и загадочности. Загадочно дремлют души героев — Адама с его усталой еврейской кровью, несовершеннолетней его любовницы, его жены — «синего чулка», ее любовника — своеобразного «князя Мышкина», юной дочери Адама и мальчишки-араба, ее возлюбленного. Пробуждают героев к жизни не политические потрясения, а жажда любви. Закрепощенная чувственность выплескивается на свободу с плотской, животной страстью, преступно ломает все запреты и сокрушает сердечную черствость, открывая души для человеческого единения.

---

— Можешь идти, папе ты больше не нужен, возвращайся домой, увидишься с папой уже в гараже.

Он быстро вскочил, взял сумку с пижамой, собирается уйти. Я не думала, что так скоро. Пожалела, что не пригласила Оснат посмотреть на него и послушать, как он читает стихи. Я спросила, знает ли он, где остановка автобуса, но он сказал, что пойдет пешком. И вдруг, не знаю почему, мне стало жаль его, он казался таким несчастным в своей запачканной рабочей одежде — так вот поплетется по ухоженному Кармелю совсем один, пока не дойдет до своей деревни, черт знает где она находится. Вдруг стало мне грустно от мысли, что вот он уйдет сейчас и я больше никогда не увижу его, а он превратится во взрослого и тупого араба, похожего на всех этих рабочих-арабов вокруг, и женится на какой-нибудь темной арабке… И я сказала ему:

— Подожди минутку, я провожу тебя, — потому что мне хотелось показать ему, как можно спуститься с Кармеля по лестнице посредине горы, пусть понаслаждается приятной прогулкой в такой чудесный день.

Немножко странно было идти с рабочим в субботний день по центру Кармеля, мимо кафе, переполненных нарядными людьми, еще хорошо, что он выше меня ростом. Я показала ему лестницу и даже начала вместе с ним спускаться. Вдруг мне пришла в голову дурацкая мысль, а может, он вообще женат, черт их знает, когда они там женятся. И я спросила его так, между прочим, и поняла, что нет. Мы продолжали спускаться между кустарником и цветами, пока не наткнулись на Игала Рабиновича и Цахи, которые поднимались навстречу. Они немного удивились, увидев меня с ним. И я подумала: «Сколько же мне провожать его? До его деревни?» — и рассталась с ним. Как-нибудь сам доберется, найдет дорогу. И правда, он сразу же исчез внизу, в вади. Я остановилась немного поболтать с ребятами, и мы вместе поднялись наверх. Я думала, мы посидим в каком-нибудь кафе, но они торопились на баскетбольные соревнования. Молокососы! Решила заглянуть к Тали, но ее мама, как всегда, не знала, куда она пошла, как будто ей и дела нет. От Тали я направилась к Оснат, но там вся хамула[37] уже восседала за обеденным столом. Я бы ничего не имела против, если бы и меня пригласили, но так и не дождалась. Вернулась домой, и квартира показалась мне вдруг ужасно тихой. В рабочей комнате лежали его сложенные простыни и одеяло. Все на своем месте. Люди даже не представляют себе, как тоскливо быть единственной дочкой. Тоска и какая-то опустошенность навалились на меня. Вся моя энергия ушла на приготовление этого дурацкого завтрака. Небо заволокло облаками, прощай, ясный день, снова хмурится. Я села за стол и съела весь оставшийся шоколад. Смотрю на кучу грязной посуды, стоящей передо мной. Посидела так, встала и быстро ушла, чтобы настроение не испортилось еще больше. Захотелось что-нибудь почитать, только что-нибудь стоящее, а не эти дурацкие газеты с их угнетающими сообщениями. Я вспомнила, как вчера он, сидя в темноте на кончике кресла, декламировал «Мертвецов пустыни», и стала искать книгу стихов, решила перечитать. У меня на столе всегда лежали «Звезды за окном» Альтермана, но вот уже несколько недель, как книга исчезла. Тогда я, делать нечего, взяла Бялика. Книга была открыта на «Мертвецах пустыни», может быть, я наконец пойму, почему эту поэму считают такой великой.

Слышу, как мама с папой входят в квартиру, быстро сбрасываю туфли и забираюсь в кровать, укрываюсь одеялом, чтобы они не приставали ко мне. Они были усталые и сердитые — ничего не нашли. Мама увидела бардак на кухне и сразу же явилась в мою комнату.

— Что это за посуда на кухне? Не могла вымыть?

— Это не от меня. Это от вашего араба.

— Ему понадобилось столько посуды для завтрака?

— Представь себе… Это очень развитой араб, ты могла в этом убедиться еще вчера вечером.

Она осуждающе посмотрела на меня, но я подняла книгу, чтобы прикрыть лицо, и продолжала читать.

«Тихо. Пустыня застыла в своем одиноком покое…»

Адам

Я был полон надежд. Не сомневался, что теперь найду его, нападу на его след. Мне не хотелось терять ни минуты. Ася оделась, Наим еще спал. Я проинструктировал Дафи, которая уже проснулась, что сказать ему и что с ним делать, и мы вдвоем поехали в Димону на поиски его дяди. Был ясный субботний день, на дорогах полно машин. Вот уже пять лет не были мы в Негеве, приятно было видеть новые дороги, незнакомые, вновь возникшие поселки. Адреса я не знал, только имя — Габриэль Ардити. То самое имя, которое выдавал все время армейский компьютер, и, как выяснилось, не без причины. Это оказался его дядя, может быть, у него он и скрывается. Я думал, Димона — это маленький поселок, а выяснилось — цветущий город посреди пустыни. Мы не знали, с чего начать. Густонаселенные кварталы тянулись бесконечной чередой. Но люди здесь жили приветливые и гостеприимные, все старались нам помочь. Один знает одного Ардити, другой — другого. Водили нас от одного Ардити к другому, пока не пришли к тому, которого мы искали. Он как раз обедал, открыл нам дверь с вилкой в руке. Тут ждало нас разочарование. Я рассказал ему вкратце, в чем дело. Он посмотрел на нас подозрительно. Во-первых, не поверил, что бабушка еще жива. Вы ошибаетесь, настаивал он, бабушка Габриэля, мать его матери, умерла сразу же после возникновения государства, ему ли не знать. Уже тогда она была древней старухой. Мы, наверно, говорим о другой бабушке или о старой тетке. О Габриэле он знал очень мало. Слышал, что несколько лет тому назад он уехал в Париж к своему отцу, и не слышал даже, что он вернулся.

— И вы тоже принадлежите к семье? Ведь вы же ашкенази…

Никакого от него толку. Даже не пригласил нас в дом. Только дал нам адрес и имя другого родственника, двоюродного брата отца Габриэля, который поддерживал с ними связь. Может быть, он знает.

Было уже слишком поздно ехать в Иерусалим. Небо стало хмуриться. Мы вернулись в Хайфу. Наима уже не было, Дафи пребывала в мрачном настроении. Я почему-то беспокоился о старухе, поехал к ней, рассказал о нашей поездке, не упомянул, конечно, о том, что он считает ее умершей, сказал, что получил от него сведения о двоюродном брате отца Габриэля. Она вспомнила его. А, этот старый дурак. Попробуй, почему нет.

Назавтра в полдень я поехал в Иерусалим на поиски. На этот раз у меня был точный адрес. Но там жила другая семья. Мне сказали, что действительно жил тут старик, но три года тому назад он переехал к своей дочери в Рамат-Ган. Найти его нелегко, потому что его дочь с мужем за последние годы трижды сменили квартиру, переезжая каждый раз в более шикарную. В конце концов добрался я и до них. Старика не было дома. Он пошел в клуб для престарелых. Я долго ждал и тем временем беседовал с его внуками. Уже из разговора с ними я понял, что Габриэль ничего не сообщал им о себе. Но все-таки мне хотелось поговорить с ним. Наконец он пришел и очень обрадовался, узнав, что кто-то ждет его. Я начал выспрашивать… Он сразу отверг даже мысль о том, что бабушка жива. Мой рассказ о том, как она лишилась памяти, а потом вновь обрела ее, не переубедил его. Он стал спорить со мной, утверждая, что я что-то перепутал, он уверен, в сорок восьмом, еще до объявления об образовании государства, за несколько дней до этого, она умерла. Ему даже смутно припоминается, что он был на ее похоронах в осажденном Иерусалиме. Его уверенность невозможно было поколебать. Я сказал ему: «Хотите, я сейчас же отвезу вас к ней», но он истерически рассмеялся: «Нет, спасибо, в моем возрасте, да еще на ночь глядя, навещать мертвецов?»

Габриэля он помнил ребенком. Отец приводил его к ним, но потом их семья уехала в Венесуэлу. Может быть, они добрались только до Парижа, но собирались в Венесуэлу, где жила богатая ветвь семьи, обосновавшаяся там еще в середине прошлого века.

Он был очень приветлив со мной, не хотел расставаться, заставил меня вместе поужинать. Рассказал мне обо всей семье, о своих внуках.

Я расстался с ним очень поздно. И хотя все мои старания окончились ничем, во мне все больше росла уверенность, что Габриэль не погиб, что он жив и обретается где-то здесь, в стране. Рассказы об этой семье, с явными ее причудами, убедили меня в том, что, возможно, в словах старухи есть смысл и надо искать его по ночам. Я свернул с магистрали и продолжал свой путь по старым боковым дорогам, еду и смотрю по сторонам. Удивляюсь, что даже в этот поздний час движение здесь очень оживленное, ведь уже почти полночь. Вдруг вижу — на одном из перекрестков стоит маленькая машина. Капот поднят. Сердце мое сильно забилось. Я был уверен, что это маленький «мор-рис», который я ищу, но это был «остин», похожая модель тысяча девятьсот пятьдесят второго года. Около машины крутился какой-то человек. Что-то в его силуэте показалось мне знакомым. Я сразу же остановился. Вышел посмотреть. Нет, это не Габриэль, у меня уже начинаются галлюцинации. Хотя возраст совпадает, да и вообще что-то в нем напоминало Габриэля. Все это усиливало во мне чувство, что Габриэль где-то недалеко, что он скитается, может быть, где-то здесь поблизости. Что именно здесь, на этих маленьких боковых дорогах, я смогу найти его в ночное время.