Арон Симанович - Распутин и евреи.Воспоминания личного секретаря Григория Распутина

• Название: Распутин и евреи.Воспоминания личного секретаря Григория Распутина
• Автор: Арон Симанович
• Жанр: Биографии и Мемуары

 А Симанович - автор книги "Распутин и евреи" длительное время был личным секретарем известного Григория Распутина и ювелиром при дворе. Это позволяло ему появляться в высшем обществе и узнавать одним из первых многие сенсации того времени.

В буре революционных событий, когда рушился старый мир, когда убили Распутина и расстреляли всю царскую семью, Симанович благополучно перебрался в Париж и начал писать мемуары.

В этой книге читатель найдет много интересных фактов и фотографий  из жизни Г.Распутина и исторического прошлого государства.

---

Благодаря своему английскому воспитанию царице и в голову прийти не могло, что еврейские театральные представления могли быть предосудительными. Я еще прибавил, что на одном из намеченных представлений предполагают присутствовать также Распутин, председатель Совета министров Штюрмер и другие известные лица.

Царица меня внимательно выслушала и, по своему обыкновению, спросила: "Что же я должна делать?" Я передал ей прошение, на котором она написала: "Разрешается.

Александра". Я отправился немедленно к градоначальнику, который был очень удивлен, но вследствие моей с ним дружбы не чинил мне препятствия. Полицейское разрешение было мне немедленно выдано.

После прибытия труппы Фишзона в Петербург я устроил большой прием у меня на дому. Тогдашний председатель Совета министров Штюрмер, епископ Исидор, министр внутренних дел Протопопов, Распутин, начальник охранного отделения генерал Глобачев, товарищ министра внутренних дел Белецкий и другие высокопоставленные лица были моими гостями. Я пригласил также всю труппу Фишзона. Можно себе представить изумление еврейских артистов при виде собравшихся у меня сановников.

Одаренная примадонна труппы Клара Юнг пела и танцевала с большим успехом. Представления труппы состоялись в немецком Екатерининском клубе, членом правления которого я состоял. Петербургские выступления труппы были блестящи как в художественном, так и в финансовом отношении. В конце концов Фишзону было дано разрешение играть по всей России.

Другой случай. Еврейский врач Липперт попал в плен к немцам. Его жена, родственница графини Витте, обратилась ко мне с просьбой исхлопотать обмен его на немецкого военнопленного. Я ей посоветовал по этому делу обратиться к Распутину. Мне было очень смешно видеть, насколько эта дама была взволнована предстоящим визитом.

Прием у царя не так волновал людей, как посещение Распутина.

Госпожа Липперт, следовательно, просила Распутина об освобождении ее мужа из германского плена. В нашей практике это был первый такого рода случай. Мы советовались о том, кто бы мог нам в этом деле помочь. Когда я предложил обратиться к министру иностранных дел Сазонову, то Распутин с видимым смущением сказал:

— Тот нас выставит.

Мы все были удивлены, и я спросил:

— Почему?

— Он за войну, а я против войны, — ответил Распутин

Распутин знал, что Сазонов, как и многие другие лица, был против него. Сазонов пробовал даже восстановить царя против Распутина, но безуспешно. Он прекратил свою деятельность в этом направлении, когда увидел, что этим, он мог только повредить своему положению у царя.

Распутин не любил обращаться с просьбами к своим врагам и делал это только в крайних случаях. Но так как Сазонова в данном случае нельзя было обойти, то мы старались уговорить Распутина сделать в этот раз исключение. В конце концов он согласился и заявил просительнице:

— Ну, так ступай к Сазонову!

Распутин писал очень плохо, но все же часто составлял короткие, запутанные и бессодержательные записки, причем он в таких случаях садился за письменный стол с очень важной миной. Его почерк был ужасен, и составление записок требовало много времени. Г-жа Липперт ждала в большом волнении. Наконец Распутин вручил ей большой клочок бумаги с нацарапанными на нем словами: "Милый, дорогой, помоги изнывающему в германском плену! Требуй одного русского против двух немцев. Бог поможет при спасении наших людей. Новых-Распутин".

Госпожа Липперт отправилась на другой день к Сазонову. Она была в полной уверенности, что ее муж будет освобожден из плена. Сазонов принял ее, прочел записку Распутина и, подумав слегка, сказал:

— Как министр иностранных дел я могу это дело провести и без этой записки. Сохраните ее и скажите Распутину, что я вашу просьбу исполнил бы и без его записки.

Вызванный Сазоновым чиновник заявил, что уже шесть русских военнопленных ждут своей очереди обмена и Липперт может попасть в очередь только после них. Это не устраивало госпожу Липперт, и она настаивала на немедленном возвращении своего мужа, так как он уже стар и болен. Сазонов обещал:

— Хорошо, я это сделаю через Красный Крест.

Когда госпожа Липперт рассказала Распутину о ее приеме у Сазонова, он был очень недоволен, но не сказал ни слова, потому что Сазонов все же обещал исполнить просьбу. Мы ждали восемь дней. От Сазонова не было известий. Госпожа Липперт опять явилась к Распутину за советом. Он не любил, если его престиж начинал колебаться. Если он получал отказ, то он становился раздраженным. Так случилось и на этот раз.

Распутин побежал к своему письменному столу и написал: "Слушай, министр. Я послал к тебе одну бабу. Бог знает, что ты ей наговорил. Оставь это! Устрой, тогда все будет хорошо. Если нет, то я набью тебе бока. Расскажу любящему, и ты полетишь. Распутин". Слова "Расскажу любящему" означали, что Распутин намеревался по этому делу говорить с царем.

Госпожа Липперт сперва не осмеливалась со столь вызывающим письмом идти к Сазонову. Грубый тон записки был ей самой неприятен. Я все же уговорил ее посетить еще раз Сазонова. Она пошла и вручила ему записку.

— Ваше Превосходительство! — сказала она. — Я имею еще одну записку от Распутина. Делайте с ней, что хотите!

— Как! — воскликнул он. — Я должен позволить такому пройдохе, как Распутину, писать мне такие письма?! Если бы вы не были дамой, я просто велел бы вас выбросить.

После этого госпожа Липперт просила вернуть ей письмо Распутина, но, к удивлению, Сазонов отказался и, по-видимому, его злоба затихла.

— Если вы мне сейчас не вернете письмо Распутина, — ответила госпожа Липперт, — немедленно пойду к Распутину и передам ему наш разговор

— Оставим это, — ответил Сазонов после некоторого колебания. — Я был вне себя. Не обращайте внимания на это. Скажите отцу Григорию, что это была лишь шутка

— По моему мнению, — заметила госпожа Липперт, — вам следовало бы позвонить теперь Распутину. — От нее не ускользнула перемена в отношении Сазонова к Распутину. — Вы ведь знаете, что он меняет министров как перчатки.

Она сняла телефонную трубку, соединилась с квартирой Распутина, попросила его к телефону и передала трубку Сазонову.

— Вы прислали мне странное письмо, Григорий Ефимович, — сказал Сазонов, — разве вы сердитесь на меня?

— Как так? — ответил Распутин. — Не за мною дело. Ты меня обидел. Только советую тебе не пакостить, а лучше оставаться друзьями

Разговор закончился несколькими пояснительными фразами, причем Распутин присовокупил:

— Мы с тобою уживемся хорошо. Я еще никому таких писем не писал

После двух недель д-р Липперт был в Петербурге

Очень гладко закончились наши хлопоты в пользу сосланных в Сибирь польских помещиков, которых по обвинению генерала Брусилова сослали в Сибирь за то, что они будто бы из своих имений на Галицийском фронте сообщали неприятелю по телефону сведения о передвижениях войск. Я находился в отличных отношениях с деканом католического Невского прихода в Петербурге патером Казимиром.

Патера просил один галицийский ксендз похлопотать в соответствующих учреждениях за сосланных помещиков. Между тем как ксендз считал нужным передать это дело папе, патер Казимир счел более целесообразным обратиться ко мне. С Распутиным патер Казимир был уже знаком с одного кутежа.

Я ему посоветовал обратиться к Распутину. Казимир не хотел обращаться к нему как частное лицо, а направился к нему в своем служебном одеянии. Этим Распутин счел себя очень польщенным. Возбужденное против поляков дело по обвинению их в шпионаже он считал необоснованным. Он предложил патеру Казимиру прислать к нему жен и детей сосланных.

— Я им поясню, каким путем они могут добиться освобождения своих кормильцев, — заявил он.

Спустя две недели в Петербург приехала делегация польских помещиков, среди которых находились также жены и деты сосланных помещиков. Казимир привел их ко мне. Вызванный по телефону на мою квартиру Распутин отнесся к полякам очень любезно и приветливо.

— Мы все славяне, — сказал он, — и я хочу вам помочь. И прошу находящуюся между вами потомку бурбонов и одного из делегатов меня сопровождать. Я вас представлю царице, и вы ей скажете, что, несмотря на все, вы все же остаетесь верными престолу, а находитесь без защитников.

— А потом что? — спросил один из поляков

— Остальное уже сделаю я сам, — ответил Распутин

На другое утро в восемь часов я доставил поляков к Распутину, где уже находился автомобиль охраны. Распутин поехал с ними в Царское Село. Царь в то время находился на фронте. Царица милостиво приняла поляков в своем лазарете и спросила Распутина:

— Что мне делать?

— Напиши письмо к папе и пошли его с поляками в главную квартиру, кроме того, телеграфируй Воейкову, чтобы он позаботился о приеме их царем.