Каринэ Фолиянц - А я люблю женатого

• Название: А я люблю женатого
• Автор: Каринэ Фолиянц
• Издательство: 0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057916-7, 978-5-271-23049-3, 978-985-16-7120-1

Старая, как мир, тема – Он и Она, игра между Мужчиной и Женщиной, извечная история отношений…Герои этой книги – страстные и порочные, бесконечно преданные и вероломные, со всеми их достоинствами и недостатками – окунаются в мир любви! Для кого-то она долгая и счастливая, для кого-то изматывающая, сжигающая чувства… Насколько каждый из них свободен в своих чувствах, помыслах, желаниях? И чем готов пожертвовать во имя Любви?..

---

– Все объясняется просто. Когда Бог людям ум раздавал, я в бане мылся. Стыдно было выходить голым, вот я и не получил своей порции.

В заброшенном саду Шурик достал из кармана настоящий пистолет:

– А по воронам слабо?

– Откуда это? – спросил Феликс, разглядывая оружие.

– Папин! Взял на память!

– Ты знаешь, что бывает за хранение?

– Знаю! – мальчик безошибочно отбарабанил номер статьи и назвал срок: – Я юридически подкованный.

– Подкованный, положи на место!

– Не положу! Моя пушка, что хочу, то и делаю.

Феликс выхватил у мальчика пистолет.

– Видишь? – показал он на висящее яблоко и выстрелил. Яблоко упало.

– Ух ты! – восхитился мальчик.

– Патроны! – приказал Феликс.

Шурик молча достал из кармана и отдал Феликсу запасную обойму.

Ночью Феликсу снилось, что он летает. А внизу – что это? Дом, который принадлежал ему когда-то. Или горы? А может быть, море?

Это – его родина, куда он возвращается мысленно. Вряд ли родина видится ему цветной. Воспоминания хрупкие, полет прерывист. Все полустертое, окутанное дымкой, загадочное. Одному ему понятное.

«Так бывает, когда я закрываю глаза, – успокаивал себя художник. – Я вижу с закрытыми глазами. Я зрячий днем и ночью. Таким создал меня Бог, за что ему огромное спасибо. Я вижу все, что помню с детства. И что я навсегда потерял. Теперь нет уже этого дома. Нет тех, кто жил в нем. Есть я один и моя память. Война унесла моего отца, а потом и бабушку, она умерла от горя. Вся память о доме – я один. Сколько себя помню – рисую. Маленьким я рисовал портреты соседей, шумных, приветливых. Увидев себя, они говорили: «Какой ужас! Как похожи!» Все на свете считали, что я стану художником. Я выучился и стал им. Но как найти теперь моих соседей, раскиданных по свету. Остается помнить всех, кого я любил. И рисовать все по памяти. А если не получается нарисовать, просто видеть все это, прикрыв веки».

В тот день на дачу к Феликсу случайно заехал старинный друг, преуспевающий юноша Влас со своей болтливой подругой Ирой.

– Малоуютно, малоуютно, – щебетала Ира, обходя старенькую дачу. – Могли бы хоть пыль протереть и посуду вымыть. И ты совсем безобразно зарос!

– Помнишь, каким я был на первом курсе? А ты? А Красавчик? – улыбнулся Феликс и показал Власу фотографию.

Фото юношеской поры висело у художника в одной из комнат. Он безбородый, но суровый. Влас почти не изменившийся за эти годы, а рядом очень красивый молодой человек – Красавчик.

– Помнишь, как ты купался голым в фонтане? Тебя, а не меня забирала десять лет назад милиция! – хохотал Феликс.

Но, похоже, Власа мало волновали вспоминания.

– Я, собственно, не за воспоминаниями, – смутился он, – те времена давно кончились. Я салон открыл, художественный. Ну решил по старой дружбе взять кое-что из твоих работ. Хотя…

– Нет, нет, – защебетала Ира, – я вам как искусствовед говорю – здесь все непокупное, я уже посмотрела и оценила. Без обид, Феликс. Просто он хочет оказать тебе большую услугу. Никто этого брать не станет, просто Влас добрый!

– Самовыражение и товарно-денежные отношения практически взаимно исключают друг друга, – встрял мальчик.

– Это кто? – удивился Влас.

– Сын соседки!

– Правильный ребенок. Ладно, тащи что есть! – скомандовал Влас.

– Какой ты крутой! – обнял друга Феликс.

– Какой там я крутой, – отмахнулся приятель, – вот Красавчик большой человек, но поди до него достучись!

– Слышал я, чем он занимается, – глухо отозвался Феликс.

– Какая разница – чем. Главное как. Успешно!

– Вот эту, пожалуй, я возьму, – Ира показала на автопортрет Феликса, тот самый, где Феликс изобразил себя с огромным оттопыренным ухом. – Ну еще, может быть, пару натюрмортов…

Когда машина Власа отъехала, Феликс сказал:

– Вот что значит старая дружба!

– Боюсь, ты на этот счет сильно обольщаешься, – ухмыльнулся мальчик. – А картины и впрямь никто не купит, я так думаю.

В «Криминальной хронике» рассказывали о пропаже ребенка Александра Никонова, сына главы известной фирмы.

– Посмотрите на эту фотографию, – призывала ведущая, – отец ребенка умоляет всех, кто хоть что-нибудь знает о судьбе мальчика позвонить по телефону…

Появилось фото Шурика.

– Изверг ты! – сказал Феликс.

– А ты бомж! – парировал мальчик.

– Отец ведь волнуется!

– Человеческие чувства не всегда следует принимать в расчет, вот что я тебе скажу! – цинично изрекло юное существо.

– Я сейчас позвоню в ментовку!

– Ага, и сам вылетишь из Москвы в двадцать четыре часа. На родине герою уже готовят торжественную встречу с шашлыками и кислым вином, – захихикал Шурик.

Феликс помолчал и продолжал уже миролюбиво:

– Зачем из дому сбежал?

– За надом. У каждого свои обстоятельства.

– А школа?

– Главному меня научишь ты!

В тире мальчик упорно целился в лису. Раз, другой, третий… Но она не падала.

Они снова шли по шпалам к дачному поселку и откусывали от одного батона на двоих.

– Когда я рисую, то знаю, что никогда не умру, – сказал Феликс. – Душа моя с конца кисти переселяется на холст и там застывает. А покупают меня или нет – мне глубоко безразлично.

– Таких, как ты, надо уничтожать, – заявил мальчик и отнял у Художника хлеб. – Ты совершенно бесполезен для будущего. Время само все расставит по своим местам.

Они свернули в узенький переулок. У маленького киоска разговаривали двое – он и она.

Он собирался уходить, а она упорно удерживала его.

– Глеб, Глеб, погоди!

– Катя, я уже сказал – это невозможно!

– Глеб, милый, я все для тебя сделаю!

Парень был очень хорош собой, в девице с первого взгляда угадывалась провинциалка.

Она хотела было его поцеловать, но Глеб грубо оттолкнул ее.

– Ты мне надоела!

– Я привезла тебе все, что смогла! Смотри! – Девушка достала из сумочки пачку денег. – Тебе этого хватит. Появится твой клип, ты раскрутишься, тебя все станут узнавать!

Глеб явно замялся, увидев деньги.

– Ну и сколько там?

– Много! Только ты пообещай, что мы будем вместе! Я все смогу, я для тебя на любые муки пойду, только ты обещай!

– Обещать я ничего не буду! Ты вкладываешь деньги в искусство, а мы остаемся просто друзьями, – холодно резюмировал Глеб.

– Хорошо, – сказала девушка, и ее глаза наполнились слезами.

Она плакала, а он тряс ее как грушу.

– Не преследуй меня, не приставай! Хочешь помочь искусству – пожалуйста! Но о любви ни слова!

Художник двинулся к ссорящейся паре.

– Куда? Зачем? Это их разборка! – крикнул Шурик, но Феликс будто не слышал его.

– Ты что-то не очень вежлив, извинись перед ней! – сказал он, подходя к Глебу. – С дамами так разговаривать не принято!

Глеб ошалел от такой наглости.

– Уйдите, это не ваше дело!

– А это еще неизвестно!

Феликс легко оторвал Глеба от земли, схватив его за шкирку, но Катя тут же, как дикая кошка, вцепилась в художника. Глеб сумел освободиться и он вдвоем с Катей стали колошматить непрошенного защитника.

Шурик боялся подойти к дерущимся.

Из киоска выскочили двое. И еще двое. Началась настоящая потасовка.

Шурик все не решался двинуться с места. А когда наконец решился, было поздно: оглашая ревом окрестности, к дерущимся подъехал милицейский уазик, и оттуда выпрыгнула бравая баба Аленушка с русою косой.

– Глеб, беги! – закричала Катя.

Глеб бросился прочь. Увидав Аленушку, побежал и Феликс. Они бежали в одном направлении и одновременно остановились в тупичке у железнодорожной станции.

– Не бей меня, не бей! – запричитал Глеб. – Я артист, артистов бить нельзя!

Феликс сплюнул:

– Да кому ты нужен!

– Погоди, – расслабился Глеб, – она там мне денег привезла, так пусть позвонит, вот телефон моих московских друзей, а на дачу, где мы жили, ей возвращаться не надо, там хозяева приехали, понятно? И пусть еще смотрит меня в среду по телевизору в двадцать три часа, в программе «Путь в звезды». Это завтра, – торопливо бормотал Глеб, – по телевизору пусть смотрит, а сама не приезжает! Ты проследи!

– Ты что, офигел? Думаешь, я собираюсь с вами нянчится? – не понял Феликс.

Глеб придвинулся к нему:

– Она сумасшедшая. Так нельзя любить. Это клиника! – Оглянувшись, он похлопал Феликса по плечу. – Я поехал, вон электричка!

– Так и пишите, – диктовал милиционер в отделении зареванной Кате: – «…и в драке у меня похитили деньги в сумме две тысячи долларов США».

Она всхлипывала, причитала:

– Глеб, Глеб…

– Две штуки баксов в драке проворонить, – вздохнул милиционер сочувственно.

…Катя переступила порог дачи. Робко огляделась.

– Что это? – спросила она.

– Вы теперь здесь жить будете, – сказал художник, – пока я вам деньги не верну. Они же у вас в драке по моей вине пропали.

– Да что вы мне голову морочите? Как вы мне их вернете? Вам и самому есть нечего, – Катя снова всхлипнула.