Каринэ Фолиянц - А я люблю женатого

• Название: А я люблю женатого
• Автор: Каринэ Фолиянц
• Издательство: 0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-057916-7, 978-5-271-23049-3, 978-985-16-7120-1

Старая, как мир, тема – Он и Она, игра между Мужчиной и Женщиной, извечная история отношений…Герои этой книги – страстные и порочные, бесконечно преданные и вероломные, со всеми их достоинствами и недостатками – окунаются в мир любви! Для кого-то она долгая и счастливая, для кого-то изматывающая, сжигающая чувства… Насколько каждый из них свободен в своих чувствах, помыслах, желаниях? И чем готов пожертвовать во имя Любви?..

---

В кафе по кухне метался невменяемый Эрик. Он бил банки и бутылки и орал, заглушая музыку в зале:

– Сволочи! Весь мир – гниды!

Бедная Эля пыталась его успокоить:

– Эрик, милый, пожалей, это же все твое!

– Да, мое! Хочу бить и буду!

Он с грохотом опрокинул табурет. А потом принялся громить холодильник.

– Да что случилось, объясни ты! Кто тебя обидел, Эричка?

Эля закрывала холодильник своим большим телом.

– Кто-кто! Один раз в жизни поверил женщине! Один раз в жизни позвал к себе. И сам из дому не смылся, дождался ее. И все получилось! Представляешь?! Все получилось! Потом я уснул… А она… А она, стерва, сбежала! – зарыдал Эрик.

– Ничего, Эричка, она вернется. Мужчины, знаешь, как часто сбегают? А потом иногда возвращаются – тогда, когда их совсем уже не ждешь!

– Дура ты! – завопил еще громче хозяин кафе. – Она не просто так сбежала! Она унесла загранпаспорт. Денег – полторы штуки баксов. А еще – представляешь! – утащила сосиски из холодильника и «Комет»! «Комет», понимаешь! Ненавижу баб! И мстить буду всем вам! Мстить!

Гриша зашел в комнату. Пьяный Терещенко дремал на диване. Воронков сидел на полу и читал их с Ниной книжку о хороших манерах. На его лице была написана крайняя степень недоумения.

– «Будь осторожен с выбором темы для разговора. Не говори, что мама рассердилась на папу за то, что он не любит салат из сырой капусты. Что бабушка искала подвязки, которые она уже надела. Что в кухне засорился мусоропровод, потому что Бася насовала туда лапши…» Ты чё, Гриня, с ума спятил?

Гриша включил утюг и начал молча гладить брюки.

Воронков не отставал:

– Ты смотри, одеваться стал как человек. Утюгом пользуешься! А все из-за нее, да, Гриня? Из-за крали своей! И так тебе от нее ничего толком не обломилось! А? Ты признайся! Гриш, а хочешь, помогу эту проблему порешить. А? Вдвоем-то оно полегче будет? Может, поделишься?

Гриша метнул на него ненавидящий взгляд.

– Алексей, не мучай ты человека! – попросил Терещенко слабым голосом.

Но Воронкову нравилось мучить людей.

– Будешь выступать – получишь! Кто вам тут всем помогает? Алексей! Без кого бы вы тут пропали? Без Алексея Воронкова. А тут такое читаю, что страшно становится. Доберусь я до твоей стервы! – пригрозил он.

Это случилось двумя днями позже. Было холодно. Гриша и Нина сидели на диване. Она вязала ему свитер, а он читал:

– «В концертном зале нужно вести себя так же, как в театре, потому что любителям музыки может помешать даже писк комара, не говоря о прочих звуках – таких как шелест бумаги или кашель…»

Нина приложила вязание к его груди.

– Башка твоя сюда пройдет? Пройдет! Читай дальше!

– «Боевой дух стадиона не должен тебе передаваться настолько, чтобы ты вступал в сражение с соседями…»

Он умолк, потому что в дверях появился воинственный Леша. Воронков с гадкой усмешкой приблизился к дивану, сел между ними.

– Чё, «Камасутру» читаете? Я б тоже почитал! А спицы зачем? Это чё, для остроты ощущениев?

– Вали отсюда! – крикнула Нина.

Он схватил ее в охапку:

– Ты чего, не поняла, дурочка, я тут живу, понимаешь, моя хата, я снял!

– Леш, уйди… пожалуйста. – Гриша попытался оттолкнуть Лешу от Нины.

Но она сумела за себя постоять. Выхватив спицу из вязания, больно уколола нахала.

– Он здесь такой же хозяин, как и ты! Что, непонятно?!

Леша извернулся и потянулся к Нине.

– Ты, паскуда, в дом к нам приходишь, ни ему, ни мне не даешь. Я тебе заплачу. По тарифу, как привыкла. Не обижу. Ну, поцелуй меня, мне так хочется!

Гриша не выдержал, хоть и боялся Воронкова, влепил ему страшную пощечину. А потом повалил на пол:

– Не смей с ней так говорить! Не смей!

Он бил его, кричал, Воронков отступил в ужасе и вдруг ударил Гришу.

Они упали на пол, сцепившись, катались по старенькому ковру.

– Серега, убивают! В родных стенах душат! – звал Воронков на помощь Терещенко.

Терещенко вошел в комнату и увидел…

Воронков, связанный по рукам и ногам, лежит на диване, во рту у нег кляп из Нининого вязания.

– Мама дорогая, чего это? – испугался Серега.

– Пусть остынет! – презрительно сказала Нина.

Воронков выплюнул кляп из рта.

– Ты у меня сто сорок раз этот день вспомнишь, щенок. Кровавой слезой умоешься, Гриня! А ты вообще сгниешь, стерва!

Нина повернулась к Грише:

– Пошли отсюда!

…– Съезжать тебе надо, – сказала она, когда оба вышли на улицу, – он так не оставит! Я что-нибудь придумаю, дай пару дней!

– Ты за меня не думай! Тебе самой несладко живется!

– Но ты же мне не чужой! Нас только двое здесь родных людей – ты и я! – Нина обняла Гришу. Он почувствовал ее тепло.

– Как ты сказала? Повтори!

– А вот так и сказала. Как есть! Все, мне пора!

Домой Гриша вернулся ночью, когда Воронков спал. Сидели с Терещенко на кухне.

– Мириться вам надо. Вы с одного города, – советовал Серега. – Он, конечно, человек взрывчатый. Контуженный…

– Я понимаю, – вздохнул Гриша. – А как быть-то? Как быть? Куда мне идти? И что, прощать оскорбления, которыми он Нину покрывает?

– Тоже верно, – согласился Терещенко. – Такой ночью прирежет – и ему через его контузию ничего не будет! Он мне рассказал, что вчера москвича одного отметелил. Говорит, хлопец тот теперь на одни зубы год пахать будет! Ты берегись его, Гриня!

– Серег, давай домой поедем! Я домой хочу!

– Не могу! – замотал головой Терещенко. – Мама там голодает, на меня одна надежда! А тут, Гриня, тут богатства немеряно. И нам достанется, если будем вести себя мудро. Только руку протяни…

– Если раньше ноги не протянешь! – выкрикнул Гриша.

– Да тише ты! А Нина як же? Ты шо, ее тут одну бросишь?

На улице метель, свистит ветер. Гриша грустно брел к своем ларьку.

ГОЛОС ГРИШИ:

– Все одно не разбогатеем. Мир давно на богатых и бедных поделили. А нас не спросили – в какую хотим команду. Мы – люди маленькие. И если что с нами случится – невелика беда, никому до нас дела нет…

…Вечером он сидел в ларьке. Было уже темно. В окошко постучал какой-то парень.

– Братан, сотню не разменяешь?

– Денег не меняю. Может, что купишь?

– Не, не куплю. Меняй, – нагло улыбнулся тот.

– Да не буду я, – огрызнулся Гриша.

– Точно не будешь?

– Точней не придумаешь!

– Ну лады. Посмотрим!

Парень удалился, но ненадолго. Запертая изнутри на ключ дверь вдруг таинственным образом отворилась… Ее открыли другим ключом.

Гриша вскочил. Перед ним стояли трое. Одного из них он только что видел.

– Не хочешь деньги менять, мы их так возьмем! – оскалился парень.

– Нет! – закричал Гриша. – На помощь!

Но никто на помощь не пришел. Вечер был поздний, на улице – ни души.

Гришу сбили с ног. Двое парней колотили его до тех пор, пока он не потерял сознания. Тот, что просил разменять деньги, открыл кассу и набил карманы купюрами. А потом все трое начали крушить полки. На пол полетели бутылки с пивом, сигареты, пирожные…

Гриша очнулся через пару часов. Одежда была липкой от крови. Губы разбиты в кровь. В ларек ворвался Ахмед, он стал вопить, проклиная Гришу:

– Скотина ты проклятый, сволочь нехороший, что сделал – не понял? Убью, уволю – мало. Посажу! Зачем дверь открывал?

– Они сами! У них был ключ! – пытался объяснить Гриша, но хозяин не слушал его.

– Кто сами? Кому врешь? Зачем врешь?! Ай, подлец. Я тебе верил! Ишак я, ишак! Все вернешь, до рубля! Не вернешь – посажу! Убью! Три дня сроку даю. Три!

Глубокой ночью Гриша постучался в кафе к Нине. Она открыла и ахнула…

Усадив парня за столик и вытирая все еще сочащуюся кровь, спросила:

– Как они могли дверь открыть? У кого ключ был?

– У меня.

– А еще у кого?

– Ну… У Лешки. Он же мой сменщик… Ты думаешь…

– Бог мой! Какой ты тупой! Тупее тебя не бывает! Конечно же, это Воронков! Его месть! Чтоб он провалился, подлец! А ты ему верил, верил! Дурак! Как ты мог ему верить?! Почему ты ему доверял?! Как ты дальше будешь жить? Отвечай!

Гриша опустил голову.

– Не знаю.

– Что Ахмед сказал?

– Сказал, три дня сроку, чтоб все убытки покрыл. Потом убьет. Паспорт мой у него.

– Разве сейчас паспорт главное? – Нину всю колотило от волнения. – Значит так. Пойдем сегодня ночевать к Эле, а там будет видно. Горе мое, ты прямо как маленький ребенок.

Гриша встал.

– Никуда я не пойду. И я не ребенок. Я тебе докажу!

Он двинулся к выходу.

– Ты куда? Куда? – пыталась остановить его Нина.

Он шел к своему дому. Небывалая решимость овладела им. Он докажет Нине, что он – не ребенок!

Нина влетела в свою подсобку.

– Прости, мой единственный, так надо. Ты должен меня понять, – сказала она портрету, – ты тоже добрый. – И одним взмахом разбила копилку. А потом стала ползать по полу, собирая деньги. Господи, как же их было мало!

Нина всхлипнула и метнулась к телефону.