Журнал Знамя - Знамя Журнал 8 (2008)

• Название: Знамя Журнал 8 (2008)
• Автор: Журнал Знамя
• Жанр: Публицистика

Знамя» - толстый литературный журнал, издающийся с 1931 года, в котором печатались корифеи советской литературы, а после 1985 г. произведения, во многом определившие лицо горбачёвской перестройки и гласности.Сегодня журнал стремится играть роль выставки достижений литературного хозяйства, публикуя не только признанных мастеров, но прозу и поэзию молодых писателей, которых критика называет будущим русской литературы.http://magazines.russ.ru/znamia/

---

- Рожей не вышел, - полковник Саблин объяснял свою нелюбовь просто.

Ему казалось отвратительным строгое и одновременно улыбчивое, худое лицо Хворостинина. Отчасти даже породистое. (Породу, разумеется, заприметили не сразу. Только когда заносчивый капитан стал в славе.) Ну да, да, он опять провел колонну. Улыбчивый удачник… Так ведь рожей не вышел!

Сам полковник Саблин имел на шее прекрасную квадратную будку. Монументальная грудь. Места много… Настоящий орденоносец. И настоящий, кстати, вояка. Любил самолично, сам полезть под пули. И молодых рядом не терпел… И конечно же, его раздражало, что чичи уже заприметили регулярно ускользающие от них колонны. И сказали вслух имя - Хворь. Не вникая в смысл слова. Просто покороче… Хворь!.. Скользкий, как угорь.

Но, говорила легенда, полковник Саблин уже сыграл свою историческую роль, и дальше он бы только мешал своей квадратной тенью. (Где-то он теперь? Кого он из молодых там ревниво кроет?!) Полковника Саблина куда-то перевели. Задвинули.

И только теперь высокое штабное начальство углядело и оценило изящного проводника своих громоздких колонн. Капитанишку заметили. Как же, как же! Хворостинин-Хворь!.. Его теперь даже берегли отчасти. Берегли, разумеется, не от чего-то, а для чего-то. Для сложных маршрутов.

Но удивительно, что и теперь рожей или не рожей, чем-то для высоких чинов Хворостинин не вышел. Чем-то он не вполне нравился. (Везучий и яркий человек не должен пролезть в верха. Нормально!) Да, да, удачливый… Да-да, капитан-легенда, но только пусть наша легенда остается в нашем узком кругу (в нашем воинском округе). Не высовываясь выше…Талант, но только на своей лестничной клетке. Так оно лучше.

Но если честно, моему дружку, обойденному орденами капитану Хворю, чего-то существенного все-таки недоставало. Даже мне так думалось. Если честно… Некоей солидной тяжеловатости ему не хватало. Чего-то этакого. (На груди?.. На плечах?.. Не знаю.) Конечно, в его возрасте хотелось всякого опьянения. Но слишком он легкий!.. Пена… И дурашливое его балагурство. Когда заглядывал в штаб и с удовольствием ловил взгляды машинисток. Готовый прихвастнуть… А его подозрительно легкие ранения. (Кровотечение! Задета почка! Другой бы на полгода в аут!..) А медсестры!.. И эта его всегдашняя улыбочка. Дурашливый и легковесный! - вот что говорилось про Хворостинина. Только и умел - выводить колонну из засад. Из безнадеги сырых чеченских ущелий.

Человек складской, бензиново-солярный, я с большой натугой верю в героев. Герой, на мой взгляд, - продукт разговоров. Герой - тот же склад, набитый под завязку анекдотами, слухами и байками о подвигах. Но я ценю своего Хворостинина более высокой ценой. Я ценю друга. И не хочу видеть его свалкой. Просто Хворь. Просто офицер… Просто профи.

Я побывал, поучаствовал в его колоннах, попавших в засаду. Всего в двух… Оба раза сопровождал свой бензин. Мы с Хворем еще не были дружны, и мои глаза были тогда вполне беспристрастны. Ну да, да… Удалось. Проскочили…

А меж тем оба эти случая (обе проведенные колонны) считались и все еще считаются у вояк образцовыми. Сошлись равные! Вот, мол, критерий… И чеченцы тогда были в самой силе, и Хворь в самом начале своего взлета. Интуитивный прорыв засады!.. Блестящий проход по ущелью! Блестящий захват правого взгорья… Блестящее что-то еще… Ну, разумеется!.. Классический (ставший классическим) сдвиг живой силы на правое взгорье ущелья!.. Чего только не писали в армейских газетах и сводках. Однако, живой свидетель, я блеска что-то не помню, не видел. Блеска не было. Была невнятица. Путаный, дерганый бой… Война.

Первый бой, что в ущелье за Сержень-Юртом, памятен прежде всего тем, что я забыл надеть камуфляж. Едва выехали, я уже занервничал… Майор во всей красе и в самой середине колонны. В джипе-козелке… Открытый. Еще и солнце!.. Оно так и играло на звезде моего левого плеча, зазывая снайперов… Первый куст (засада?)… Второй куст (засада?)… Я пугался разросшихся вдоль дороги пышных кустов.

В джипе со мной был солдат. Не подвергая его риску, я мог, конечно, стянуть с него камуфляж. Но не хватило духу. Нервничал. По предписанию я обязан быть в камуфляже… Прятать свое звание. Можно было хотя бы посадить солдата за руль. А самому забиться в угол на заднем сиденье.

Но колонна уже входила в тень. Ущелье!

Подбив головной танк, чичи остановили нас намертво. Ущелье простреливается насквозь. Что с правого взгорья, что с левого. И сзади тормознули… Застопорив… Не засада, а классика. Картинка. Хворостинин сидит где-то в своем джипе. Колонна стоит, обреченная.

Однако обстреливаемые наши танки и два БТРа как-никак при броне. А мой джип-козелок совсем беззащитен. Я настолько растерялся, что сидел в нем, онемев, руки на руле… И, помню, только пожимал плечами… пожимал своими звездами на погонах. Молодец! Молодец, Жилин. Умрешь при параде… И даже какая-то торжественность!.. Наконец что-то сработало, и я выпрыгнул. Тоже скатился в траву. Как и все наши солдаты… Но что дальше? Обстрел был методичный, двусторонний и даже можно сказать, как про дождь, - обложной. И что делать мне в траве?.. С пистолетиком!

Наши, скатившиеся с брони БТРов, уже залегли в траве. Стреляют… Но, окруженных, их всех перебьют, не уцелеть, дай только время… Из головного танка, я видел, вывалились два горящих танкиста. Подбежал откуда-то наш третий, в камуфляже. Отбросив автомат, сбивал с них огонь… Прямо голыми ладонями… Хлопал и хлопал! При этом немыслимо кричал: “А-ааа!.. А-аа!..” - как будто огонь и бьющееся пламя были на нем.

А я в траве, в неглубокой ямке. И почему-то все еще злят, раздражают погоны. Теперь никто не дождется… меня и моих замечательных погонов. Ни жена с дочкой. Ни Крамаренко. Ни склады… Ни фээсбэшник. (Меня назавтра вызвали в ФСБ… Будет бушевать фээс. Пока не узнает о погибшей колонне.) А я вот он. В своей ямке… Кручусь и верчусь. Выставив пистолетик куда-то вверх… Еще и целюсь. В склон ущелья, где в кустах чичи. Я видел там их сволочные трясущиеся дула, которые беспрерывно плевали огнем… Какая-то из этих пуль мне. Моя.

Когда я увидел Хворостинина?.. Нет, нет, сначала солдат с АГС-17 (Автоматический Гранатомет Станковый)… У солдата от огня и близких разрывов (небось, первачок) поехала крыша. На самом виду и под пулями он выскочил из травы и полез на скос ущелья, чтобы спрятаться (среди чичей?). На правое взгорье… К кустам… Еле карабкался. Но и бросить гранатомет он не смел. АГС-17 тяжеленный, в развернутом виде его обслуживают два солдата. А каково одному и в гору?

Добраться до кустов, чтобы спрятаться, едва ли успеет… Его сапоги в гору не шли. Кирза скользила по траве… Солдат падал и снова перебирал скользящими ногами. Мишень. Стреляй не хочу… Скреб по земле. То дулом… То раскоряченными лапами гранатомета. Дурила… Волок еще и сумку с лентой гранат. Из кустов его убьют в упор. Если там чичи… Я неотрывно следил за ним, потому что он и мне давал шанс. Потому что кусты это кусты!.. А вдруг там никого?.. И вот тут к солдату метнулся офицер. От меня в десяти-пятнадцати шагах. Рядом!

Сосна, заранее на узком пути сваленная, не давала танку повернуться. Танк крутился… Танк только бодал дерево… Я узнал Хворостинина. Это он выпрыгнул из танка (он же был в джипе!). Кругом пальба… А Хворь кинулся к солдату, скользящему по глине с гранатометом. Это было непонятно. Ведущий колонну полез на взгорье. Из любого куста его могли свалить. В ту минуту стопроцентно… Нет… Не свалили.

Догнав солдата, Хворь подхватил ему в помощь дуло АГС. И ремень ему поддел, чтобы нести, а не волочь: “Давай, солдат!.. Давай!” - кричал ему Хворь. Я хорошо запомнил слова. Слова въелись мне в мозг… Хворь оставлял колонну, помогая солдату. Вдвоем они осилили крутизну. Они добрались до кустов… Не знаю, что я думал. Но я бросил свою плевую ямку и побежал за ними… Пули чмокали совсем рядом, а у меня на бегу мелькала детская мыслишка залезть где-нибудь в дупло. И жить там. В дереве… И пусть проходят столетия…

Почему я побежал за Хворем?.. Не знаю. Это вне сознания. Вверх и вверх… Оба они карабкались впереди меня, и я все время слышал эту гвоздящую мой мозг присказку: “Давай, солдат, давай!”… На нашем подъеме пространство кустов вдруг кончилось. Скос стал не так крут… И там сразу - пулеметное гнездо. И один чич там… Близко… В пяти шагах.

Бородатый чич увидел их. Этих двоих, пробежавших мимо него, с раскоряченным гранатометом в обнимку… Бородач разворачивал пулемет неспешно. Чтобы стрелять им, пробежавшим, прицельно вдогон… И тут я услышал крик-команду. Обернувшийся Хворостинин крикнул мне. Вроде как он не хотел терять своего времени на чича. (И как только он успел меня, бежавшего сзади, заметить!):

- Застрели его, майор!

Чич только теперь увидел меня и снова стал разворачивать пулемет. Уже ко мне дулом. Но понял, что не успевает. На редкость неспешный чич… Схватился за автомат… Но я был быстрее… Я даже рискнул подбежать к нему ближе. Не стрелял сразу… Чтобы из пистолета (у меня только пистолет) попасть наверняка… Попал. Дважды.