Джон Толкин - Сильмариллион

• Название: Сильмариллион
• Автор: Джон Толкин
• Жанр: Фэнтези
• ISBN: 5-17-056862-8

Перед вами - `Сильмариллион`.

Книга о первых Эпохах Средиземья. Книга, в которой поведана не только история великой войны меж Светом и Тьмою, тысячелетия сотрясавшей величайший мир за всю историю жанра фэнтези, но и предыстория Колец Всевластья - Колец, путь которых по Средиземью еще только начинается...

Вы читали `Властелина Колец`? Тогда читайте его предысторию!..

---

Так говорили Маэдрос, Маглор и Целегорм, Куруфин и Карантир, Амрод и Амрас — принцы нолдоров; и многие устрашились, слыша ужасные речи. Ибо данная так клятва не может быть нарушена и будет преследовать давшего ее до конца света. Посему Финголфин и его сын Тургон воспротивились Феанору, — и родились злые слова, и снова гнев прилил к остриям мечей. Но вот, тихо, как всегда, заговорил Финарфин, — он старался успокоить нолдоров, заставить их остановиться и задуматься, пока не содеяно то, чего не изменишь; и так же говорил один из его сыновей Ородреф. Финрод был на стороне своего друга Тургона; а Галадриэль, единственная женщина нолдоров, стоявшая в тот день, высока и доблестна, среди спорящих принцев, желала идти в поход. Она не давала клятвы, но слова Феанора о Средиземье зажгли ее сердце, ибо ей страстно хотелось узреть безграничные просторы и править в них — в собственном владении и по собственной воле. То же думал и сын Финголфина Фингон: ему тоже запали в душу слова Феанора, хотя самого Феанора он не любил; а за Фингоном, как всегда, пошли Ангрод и Аэгнор, сыновья Финарфина. Однако они хранили спокойствие и не говорили против отцов.

Наконец, после долгих споров, Феанор взял верх и зажег большую часть собравшихся нолдоров жаждой увидать новые и дивные земли. Потому, когда Финарфин вновь стал призывать помешкать и задуматься, поднялся громкий крик: "Нет, идем, идем тотчас!" И Феанор и его сыновья сразу начали готовиться к уходу.

Немногое видели впереди те, кто решился вступить на темный этот путь. Однако все было сделано в величайшей спешке: Феанор влек их вперед, боясь, что сердца их остынут, и слова его пропадут втуне; и, как бы ни были горды его речи, он помнил о мощи валаров. Но из Валинора не приходило вестей, и Манвэ безмолствовал. Он не хотел ни препятствовать Феанору, ни запрещать ему действовать. Ибо валары заботились о том, чтобы не причинить эльдарам зла и не удерживать никого из них против воли. Сейчас они наблюдали и ждали, ибо не верилось им, что Феанор сможет подчинить всех нолдоров своей воле.

И впрямь, когда Феанор взялся готовить нолдоров к выступлению, начались раздоры. Ибо, хотя Феанор и подвигнул их на уход, далеко не все согласны были признавать его королем. Куда большая любовь была отдана Финголфину и его сыновьям — и его двор, и множество жителей Тириона отказались подчиниться Феанору, даже если и пойдут с ним; так что, в конце концов, нолдоры выступили двумя воинствами. Феанор и его сторонники шли впереди, но воинство Финголфина было больше; сам он шел против воли, по просьбе своего сына Фингона, и еще потому, что не хотел оставлять свой народ, страстно желавший уйти, на произвол поспешных решений Феанора. И он помнил о своих словах перед троном Манвэ. Вместе с Финголфином — по тем же причинам — шел Финарфин; но уходил он очень неохотно. Из всех нолдоров Валинора, ставших теперь поистине многочисленным народом, едва десятая часть отказалась отправиться в путь: кое-кто из любви к валарам (прежде всего к Ауле), кое-кто из любви к Тириону и дивным творениям своих рук, — но никто из страха перед грозными опасностями пути.

Но едва пропела труба, и Феанор вышел из врат Тириона, посланец от Манвэ принес его Слово:

"Глупости Феанора могу я противопоставить лишь совет. Не уходите! Настал недобрый час, и путь ваш ведет к скорби, коей вам не дано провидеть. В этом походе валары не станут помогать вам; но не станут они и удерживать вас, ибо знайте: как вольны вы были прийти сюда, так вольны и уйти. Ты же, Феанор, сын Финвэ, клятвой своей изгнал себя сам. В гневе не распознал ты лжи Мелькора. Он валар, сказал ты. Тогда клятва твоя неисполнима, ибо никого из валаров не одолеть тебе — ни теперь и никогда впредь в чертогах Эа, пусть даже Эру, коего ты призывал, сделает тебя втрое сильнее, чем ты есть".

Но рассмеялся Феанор и, обращаясь не к вестнику, а к нолдорам, сказал:

— Так! Значит, сей доблестный народ отпустит наследника своего короля в изгнание одного, лишь с сыновьями, сам же вернется в оковы? Но если кто и пойдет со мной, — вот что скажу я им: вам предрекли скорбь? Но мы познали ее в Амане. В Амане низверглись мы от блаженства к скорби. Попытаемся же теперь взойти через скорбь к радости; или, хотя бы, к свободе.

Потом, обратясь к посланцу, воскликнул:

— Так скажи Манвэ Сулимо, Высокому Королю Арды. Если Феанор не сможет низвергнуть Моргота, он, во всяком случае, не станет откладывать погони и медлить, скорбя. И, быть может, Эру вложил в меня пламя куда большее, нежели ведаешь ты. Такую рану нанесу я Врагу Валаров, что даже могучие в Кольце Судьбы удивятся, узнав о том. О да, в конце они пойдут за мною. Прощайте!

В тот час голос Феанора был столь могуч и властен, что даже вестник валаров поклонился ему, словно получил достойный ответ, и удалился. Нолдоры продолжали путь, и род Феанора, торопясь, вел их вперед вдоль берегов Элендэ. Не единожды обращался их взор назад, к Тириону на зеленой Туне. Медленнее и не так охотно двигалось сзади воинство Финголфина. Первым шел Фингон, а в конце Финарфин, и Финрод, и многие благороднейшие и мудрейшие нолдоры; и часто оглядывались они, дабы увидеть дивный город свой, покуда фонарь Миндон Эльдалиэва не исчез в ночи. Они уносили оттуда больше воспоминаний о блаженстве, нежели все другие, и кое-кто даже захватил с собою некоторые сделанные там вещи — утешение и бремя в пути.

Феанор вел нолдоров на север, ибо намеревался преследовать Моргота. Кроме того, Туна у подножья Таниквэтиль лежала у самой границы Арды, и Великое Море было там неизмеримо широко, тогда как на севере, где пустыни Арамана и берега Средиземья сближались, разделяющие их воды становились уже. Но разум Феанора остыл, и понял он, хоть и поздно, что всему их огромному воинству никогда не преодолеть долгих лиг до севера и не пересечь морей, кроме как на судах; однако постройка столь большого флота заняла бы слишком много времени, будь даже нолдоры искушены в этом ремесле. Потому он решил принудить тэлери, всегдашних друзей нолдоров, присоединиться к ним; и в бунтарстве своем думал, что так можно преуменьшить блаженство Валинора и приумножить силы для борьбы с Морготом. И он поспешил в Альквалондэ, и там держал перед тэлери ту же, что и в Тирионе, речь.

Но тэлери не тронули его слова. Они печалились об уходе своих родичей и давних друзей и скорее стали бы отговаривать их, чем помогать. И не стали б они ни отдавать корабли, ни помогать строить их против воли валаров. Что до самих тэлери — они не желали иного дома, кроме берегов Эльдамара, и иного владыки, кроме Ольвэ, короля Альквалондэ. Он же никогда не внимал Морготу и не звал его в свои земли, и верил, что Ульмо и прочие валары залечат раны, нанесенные Морготом, и что за ночью снова придет рассвет.

Тогда Феанор разгневался, ибо все еще боялся задержки; и в сердцах объявил он Ольвэ:

— Вы отрекаетесь от дружбы с нами в час нужды, однако вы рады были получить нашу помощь, когда — робкие, неумелые, к тому же почти нищие — явились на этот берег. В прибрежных норах ютились бы вы по сей день, если б нолдоры не высекли вашей гавани и не трудились на ваших стенах.

Но отвечал Ольвэ:

— Мы не отрекаемся от дружбы. Однако дело друга — разубедить заблудшего. А когда нолдоры приветили нас и помогли нам, иные звучали речи: "В землях Амана жить нам вечно, как братьям, чьи дома стоят рядом". Что же до кораблей — не вы дали их нам. Не у нолдоров научились мы этому искусству, но у Владык Моря. И белое дерево обрабатывали мы своими руками, а белые паруса ткали наши жены и дочери. А потому мы не отдадим и не продадим корабли ни другу, ни союзнику. Ибо говорю тебе, Феанор, сын Финвэ: они для нас то же, что камни для нолдоров — труд наших душ, подобного коему нам не совершить.

Затем Феанор оставил его и в мрачных думах сидел под стенами Альквалондэ, покуда не собралось его воинство. Тогда рассудил он, что сил у него довольно, и, войдя в Лебяжью Гавань, послал воинов на стоявшие у причалов корабли, дабы взять их силой. Но тэлери дали ему отпор и сбросили многих нолдоров в море. Тогда обнажились мечи, и началась жестокая сеча на судах и на освещенных светильнями набережных и причалах Гавани, и даже на высокой арке ее врат. Трижды отбрасывали от кораблей воинов Феанора, и много было убитых с обеих сторон; но тут авангард нолдоров поддержал Фингон и передовые отряды воинства Финголфина, которые, подоспев и обнаружив, что идет бой и родичи их погибают, кинулись в битву прежде, чем узнали, что было причиной розни; кое-кто решил даже, что тэлери хотят помешать исходу нолдоров по велению валаров.

Так тэлери были, в конце концов, побеждены, и большинство мореходов, живших в Альквалондэ — лиходейски убиты. Ибо нолдоры стали отчаянны и яростны, а тэлери были слабее и вооружены лишь легкими луками. И нолдоры взошли на их корабли, и сели на весла, и поплыли вдоль берегов на север. И Ольвэ воззвал к Оссэ, — но тот не явился, ибо не позволили валары силой задерживать нолдоров; но Уйнэн оплакивала погибших мореходов-тэ-лери, — и море в гневе поднялось на убийц, и многие корабли разбились, а все, кто был на них — потонули. О резне в Альквалондэ много сказано в Нолдолантэ, Падении нолдоров — плаче, что перед смертью своей сложил Маглор.