Джон Толкин - Сильмариллион

• Название: Сильмариллион
• Автор: Джон Толкин
• Жанр: Фэнтези
• ISBN: 5-17-056862-8

Перед вами - `Сильмариллион`.

Книга о первых Эпохах Средиземья. Книга, в которой поведана не только история великой войны меж Светом и Тьмою, тысячелетия сотрясавшей величайший мир за всю историю жанра фэнтези, но и предыстория Колец Всевластья - Колец, путь которых по Средиземью еще только начинается...

Вы читали `Властелина Колец`? Тогда читайте его предысторию!..

---

Глава 7

О Сильмарилях и непокое нолдоров

В те времена были созданы самые знаменитые из творений эльфов. Ибо к Феанору, достигшему высот мастерства, пришел новый замысел — или, быть может, призрак близкого рока посетил его; и задумался он, как сохранить нетленным свет Деревьев — славу Благословенного Края. Тогда начал он долгий и тайный труд, собрал все свои знания, мастерство и искусность рук — и, наконец, сотворил Сильмарили.

По виду были они подобны огромным алмазам. Но до тех пор, покуда не вернется Феанор, что погиб до создания Солнца и томится теперь в Чертогах Ожидания, а не живет среди своих родичей; покуда не померкнет Солнце, и Луна не сойдет с небосвода, — не станет известно, из чего они сотворены. Вещество то похоже на кристаллы бриллиантов, — но крепче адаманта, так что никакой силе в Арде не замутить и не уничтожить его. Но кристаллы те оказались для Сильмарилей лишь тем, чем является тело для Детей Илуватара: пристанищем внутреннего огня, что сокрыто в нем и в то же время в нем разлито, и дает ему жизнь, а внутренним огнем Сильмарилей Феанор сделал благой свет Дерев, что все еще живет в них, хоть сами Древа давно исчахли и не сияют более. Потому, даже во тьме глубочайшей сокровищницы, Сильмарили сверкают сами, подобные звездам Варды. И, однако, словно живые существа, они любят свет, вбирают его — и возвращают лучами более прекрасными, чем прежде.

Все, кто жил в Амане, дивились творению Феанора и восторгались им. И Варда благословила Сильмарили, так что после никогда ни смертная плоть, ни нечистые руки, ни лихо не могли коснуться их, чтобы не обжечься и не иссохнуть; а Мандос предрек, что судьбы Арды, земли, моря и воздуха заключены в них. Очень скоро душа Феанора стала неразрывно связана с этими творениями его рук.

Тогда Мелькор возжелал Сильмарили, и одно лишь воспоминание об их сиянии огнем жгло его сердце. С этого времени, подстегиваемый вожделением, все более нетерпеливо искал он способа уничтожить Феанора и навек поссорить валаров и эльфов; но он искусно прятал свои мысли, а наружность его все еще скрывала злобу. Долго трудился он, и медлен и бесплоден был поначалу тот труд. Но тот, кто сеет ложь, в конце соберет богатый урожай и вскоре сможет отдохнуть от трудов, — пока другие будут сеять и жать за него. И Мелькор всегда находил уши, что внимали ему, и языки, что повторяли услышанное; и ложь его переходила от друга к другу, как тайна, знание которой доказывало мудрость говорившего. Жестоко поплатились нолдоры в грядущие дни за глупость и доверчивость.

Когда Мелькор увидал, что многие потянулись к нему, он стал часто появляться среди них, и в его благостные речи вплетались иные, — столь искусно, что многие, кто слышал их, могли бы поклясться, что то были их собственные думы. Он пробуждал в душах нолдоров видения огромных владений на востоке, которыми они правили бы по собственной воле, в дружбе и могуществе. И поползли слухи, что валары привели эльдаров в Аман из зависти, боясь, что красота квэнди и искусность, данная им Илуватаром, станут слишком велики, и, если эльфы умножатся и расселятся в просторах Арды, они перестанут подчиняться валарам.

Кроме того, в те дни, хотя валарам было известно о грядущем приходе людей, эльфы о них ничего не знали, ибо Манвэ не открыл им этого. Мелькор же, видя, как молчание Манвэ можно обратить во зло, тайно поведал эльфам о Смертных. Однако, он мало знал о людях, ибо, захваченный собственной темой в Музыке, почти не обращал внимания на Третью Тему Илуватара; но теперь среди эльфов прошел слух, что Манвэ держит их в плену, дабы люди могли прийти и занять их место в Средиземье; ибо валары поняли, что сумеют легче покорить этот короткоживущий и более слабый народ, обманом лишив эльфов наследства Илуватара. Не было в этом правды, и никогда валары не желали подчинить себе людей; но многие эльфы поверили — или почти поверили — лиходейским словам.

Так, прежде чем валары узнали о том, мир Валинора был отравлен, нолдоры стали роптать против них, и многие исполнились гордыни, позабыв о том, сколько умений и знаний получили они в дар от валаров. Ярче же всего вспыхнуло новое пламя жажды свободы и больших владений в страстной душе Феанора; и Мелькор втайне смеялся над ними, ибо именно к этому была направлена его ложь, потому что он ненавидел Феанора и вожделел Сильмарили. Но их ему было не достать; ибо, хотя Феанор и носил камни на празднествах, и они сияли у него на челе, в другое время они хранились под стражей, запертые в глубоких подвалах сокровищницы Тириона. Ибо Феанор сильно любил Сильмарили и не показывал их свет никому, кроме отца и своих семерых сыновей; редко вспоминал он теперь, что свет — тот не принадлежит ему.

Высокими принцами были Феанор и Финголфин, старшие сыновья Финвэ, и все почитали их в Амане; но теперь они исполнились гордыни и завидовали правам и положению друг друга. Тут Мелькор пустил в ход новую ложь; и до Феанора дошли слухи, что Финголфин и его сыновья замыслили свергнуть Финвэ и обманом лишить власти старший род Феанора, и с дозволения валаров занять их место; ибо не по нраву валарам, что Сильмарили заперты в Тирионе, а не отданы им во владение. А Финголфину и Финарфину было сказано: "Остерегайтесь! Не питает любви гордый сын Мириэли к сыновьям Индис. Сейчас он возвысился и держит отца в своих руках. Недолго осталось ждать, покуда он изгонит вас с Туны!"

И когда Мелькор узрел, что пламя его лжи разгорается, и гнев и гордость проснулись в нолдорах, он завел с ними речь об оружии; и нолдоры начали ковать мечи, топоры и копья. Делали они и щиты, изображая на них гербы многих семей и родов, что соперничали друг с другом. Ими они хвалились, а об ином оружии молчали, ибо каждый считал, что лишь один был предупрежден. И Феанор выстроил тайную кузню, о которой не знал даже Мелькор, и закалил там острые мечи для себя и своих сыновей, и отковал высокие шлемы с алыми гребнями. Горько раскаивался Махтан в том дне, когда открыл мужу Нерданэли секреты работы с металлом, перенятые у Ауле.

Так, ложью, слухами и вероломными советами, Мелькор склонил нолдоров к распрям; и от их ссор пришел, в конце концов, закат благих дней Валинора и иссяк его древний блеск. Ибо Феанор теперь открыто бунтовал против валаров, объявляя, что уйдет из Валинора, вернется во внешний мир и избавит нолдоров от рабства — тех, кто пойдет с ним.

Великое смятение началось в Тирионе, и Финвэ встревожился, и созвал двор на совет. А Финголфин поспешил во дворец и, встав перед троном, сказал:

— Король и отец, ужели не усмиришь ты гордыню нашего брата Куруфинвэ, называемого — и не напрасно — Пламенным Духом? По какому праву говорит он за весь наш народ, будто он — король? Ты — и никто иной говорил некогда с квэнди, советуя им внять призыву валаров и идти в Аман. Ты — и никто другой вел нолдоров трудным и долгим путем через опасности Средиземья к свету Эльдамара. Если сейчас ты не раскаиваешься в своих речах — по крайней мере, два твоих сына будут чтить их.

В тот самый миг, когда Финголфин произнес эти слова, в залу шагнул Феанор — в полном вооружении: на голове высокий шлем, у пояса долгий меч.

— Так я и знал, — сказал он. — Мой сводный братец опередил меня, — как в этом деле, так и в других. — Потом, повернувшись к Финголфину, он обнажил меч и крикнул: — Убирайся и займи место, положенное тебе!

Финголфин поклонился Финвэ и, не сказав ни слова Феанору, даже не взглянув на него, вышел из залы. Но Феанор последовал за ним и у дверей королевского дворца остановил его; приставив острие сияющего меча к груди Финголфина, он процедил:

— Смотри, братец! Этот клинок острее твоего языка. Попробуй еще хоть раз занять мое место в помыслах и любви отца — и, быть может, он избавит нолдоров от того, кто жаждет стать господином рабов.

Слова эти слышали многие, ибо дом Финвэ был на большой площади у подножия Миндона; но Финголфин снова ничего не ответил и, молча пройдя через толпу, пошел искать своего брата Финарфина.

Непокой нолдоров не был тайной для валаров, но корень его скрывался во тьме; а потому, так как Феанор первым возроптал против них, они рассудили, что, хотя гордыня обуяла всех нолдоров, зачинщиком всего был он, движимый своеволием и надменностью. И Манвэ скорбел, но взирал молча. Эльдары по своей воле пришли в земли валаров и вольны были остаться или уйти; и пусть валары считали уход глупостью — они не могли помешать этому. Но сейчас на дела Феанора нельзя было просто взирать; валары были в смятении и гневе. Феанора призвали предстать у Врат Валмара и ответить за свои слова и дела. Туда были призваны также все те, кто хоть как-то связан с этими, делами или знал хоть что-нибудь; и Феанору, стоявшему перед Мандосом в Кольце Судьбы, велено было отвечать на заданные ему вопросы. Тогда, наконец, обнажился корень смуты, и злобное хитроумие Мелькора стало явным; и Тулкас тут же покинул Совет, чтобы наложить на него руки и вновь привести на суд. Но и Феанор был признан виновным, ибо это он нарушил мир Валинора и поднял меч на родича; и Мандос сказал ему: