Кирилл Домбровский - Остров неопытных физиков

• Название: Остров неопытных физиков
• Автор: Кирилл Домбровский
• Жанр: Детская фантастика

"Остров неопытных физиков" — это приключенческая повесть, сюжет которой строится на фантастическом предположении: четверо московских школьников получили возможность по своему усмотрению менять некоторые физические константы и закономерности (уменьшать трение, увеличивать плотность воды, "пускать время обратным ходом", мгновенно переноситься в любую точку земного шара и др.). Это приводит к ряду неожиданных приключений, подтверждающих невозможность нарушения объективных законов природы, их всеобщую связь и взаимообусловленность. Развитие действия побуждает ребят ставить вопрос: "Что случится, если…" — вопрос, лежащий в основе всякого научно-технического творчества.

---

— Бог всемогущий, а я только человек…. Но я вам скажу, что без бога никак нельзя. Бог очень нужен потому, что без него нельзя объяснить непонятное, а с ним все просто: если я что-то не понимаю, то думаю — это так устроил бог, и мне ясно.

— Непонятного на Земле много, — сказал Витька. — Но, по-моему, только, глупые и слабые люди могут объяснять это богом. Настоящие люди всегда стараются понять непонятное. На этом основана вся наука. То, что вчера не понимали, сегодня уже понимают, а завтра будут использовать в мировом масштабе, как атомную энергию или полеты в космос. А бог тут ни при чем. Я вот тоже смотрю на звезды и думаю: почему это в книгах пишут, что сперва жизнь возникла на Марсе, потом на Земле, а уже потом на Венере? А почему не наоборот? Ведь на Марсе холодно, а на Венере жарче, чем на Земле. Значит, там и все химические реакции должны проходить быстрее… Ведь и на Земле культура сперва развивалась в жарких странах, а уже потом в северных… Может быть, на Марсе жизнь только зарождается, а на Венере…

— А чего гадать! — сказал Яшка. — Скоро полетим и тогда узнаем!

— Все-таки интересно… — задумчиво сказал Витька и помолчал. Потом он спросил: — Алек, а ты заметил время, когда солнце село?

— Заметил. Семь тридцать шесть.

Алек решил на всякий случай прибавить одну минуту и считать это время моментом, когда солнце скрылось ровно наполовину.

— Ну что же, если считать, что мы на экваторе, тогда можно определить свою долготу… — Витька попробовал сообразить в уме, но без карты это было трудно, а идти на плот за картой не хотелось.

— А почему ты уверен, что мы на экваторе? — спросил Серега.

— Приблизительно на экваторе. Я сужу по тому, как двигалось солнце. Оно прошло у нас почти прямо над головой, немножко севернее, и опускалось в море отвесно, а не наискось, как бывает в средних широтах. И заходило оно почти точно на западе. Опять же по звездам. Если бы мы были севернее экватора, тогда должна быть видна Полярная звезда, а ее нет.

— А как ты ее узнаешь, если не видно Большой Медведицы?

— По Малой Медведице. Она близко от Полярной звезды. Ее можно было бы видеть.

— Тогда должен быть виден Южный Крест? — сказал Серега. — Мореплаватели в южных широтах всегда любуются созвездием Южного Креста.

— А какой он? Ты его узнаешь?

Серега пожал плечами. Ему не хотелось сознаваться в том, что он не знает созвездия Южного Креста. Он думал, что раз это созвездие называется «Крест», значит, звезды должны быть расположены в виде креста — четыре по концам и одна посередине, вроде конверта. Однако ничего такого на небе не было.

— Ты куда смотришь? — сказал Витька. — Раз называется "Южный Крест", значит, он должен быть на юге, а ты смотришь на восток.

— А где юг?

— Правее. Мы ведь все время плыли на запад и к острову пристали с юго-восточной стороны.

Среди множества звезд, сиявших на небе, Серега не мог выделить ни одного созвездия, которое напоминало бы своими очертаниями форму креста. На юге, низко над горизонтом, там, где в море упиралась полоса Млечного Пути, были видны четыре яркие звезды, но нужно было обладать большим воображением, чтобы признать в них изображение креста. Правда, не больше, чем нужно для того, чтобы ковшик с ручкой превратить в изображение большого медведя.

— Ребята, если мы на экваторе, тогда этот остров может быть островом Рождества! — с нескрываемой тревогой сказал Алек.

— Вы сказали, что этот остров может быть островом Рождества? — вмешался в разговор Иенсен.

— Не знаю, — ответил Витька. — Надо смотреть по карте. Долготу-то мы примерно сможем теперь определить.

— Это не может быть остров Рождества! — решительно сказал Серега. — Этот остров необитаемый. Я поднимался на гору, и нигде никакого жилья не видно.

— Это еще ничего не значит, — сказал Иенсен.

Яшка поднялся и пошел на плот.

— Яшка, захвати заодно морской справочник и фонарь! — крикнул вдогонку Алек.

— Понимаете ли, господа, это очень важно — определить, где мы находимся! — заволновался Иенсен.

Он пересел, подставив к огню другой бок. На ребятах одежда уже давно высохла, а от плотных брюк Иенсена все еще шел пар, слегка пахнущий чем-то вроде нафталина. Этот городской запах смешивался с пряным ароматом тропических цветов, которым был напоен воздух острова.

— Это очень важно! — повторил он. — Было бы очень плохо, если бы мы оказались вдруг в запретной зоне. Нам нужно немедленно отсюда убираться. Я настаиваю, чтобы мы немедленно вернулись в Норвегию или в другую культурную страну, где действуют обычные законы, где есть полиция и все такое… Вы ведь все равно собираетесь вернуться в Осло? Тогда почему не сделать это сейчас? Если ваш чудесный прибор все еще действует, включите его, и мы сразу окажемся в нормальной обстановке, среди цивилизованных людей, а не на этом диком острове, где даже нельзя купить спичек!

Алек и сам был того же мнения, что из опасной зоны надо как можно скорее убраться домой, в Москву, но когда с этим требованием выступил Иенсен, Алек из чувства противоречия начал ему возражать. Человеческий характер — это очень сложная штука. Бывают люди, которым достаточно услышать слова "бумага белая", чтобы они начали возражать и доказывать, что бумага не совсем белая, а чуть-чуть желтоватая, а если смотреть на нее против света, то она может оказаться и совсем темной… Именно к числу таких людей принадлежал и Алек. Он готов был возражать всем и каждому по любому поводу. Особенно, если говоривший не вызывал чувства симпатии.

Вернулся Яшка с фонарем, картой и инструментами. Витька расстелил карту на земле и занялся вычислениями. Он рассуждал так. Московское время отличается от Гринвича на три часа. Значит, по Гринвичу, здесь солнце зашло в три часа тридцать шесть минут, а по местному времени это должно соответствовать восемнадцати часам. Сперва Витька немного запутался: он не учел, что это восемнадцать часов вчерашнего дня, а не сегодняшнего, поэтому нельзя просто вычесть из восемнадцати три часа тридцать шесть минут, а надо вычесть из двадцати четырех восемнадцать и к полученным шести часам прибавить три часа тридцать шесть минут. Тогда получалась истинная разница времени — девять часов тридцать шесть минут, что соответствовало примерно 143° западной долготы от Гринвича. На карте этот меридиан проходил через архипелаг Туамоту, восточнее Маркизовых островов, и пересекал линию пеленга на 10° южной широты. Если учесть, что со времени взятия пеленга плот несколько продвинулся на запад, то все равно от острова Рождества их отделяло расстояние почти в две тысячи километров. Витька прикинул в уме, какая у него должна была получиться ошибка в определении долготы, если они были не на экваторе, а немного южнее. Точных вычислений Витька сделать не мог, но, глядя на карту, он старался представить себе, что было бы в этом случае. Выходило примерно то же самое. Если бы они находились на долготе острова Рождества, а не восточнее, как определил Витька, то по часам Алека солнце должно было бы зайти почти на час позже. Другое дело, если бы в определении разницы времени они ошиблись на час. Тогда они как раз должны были бы находиться у самого острова Рождества.

— Алек, а ты твердо уверен, что твои часы идут правильно? — спросил Витька после того, как сообщил ребятам результаты своих вычислений.

— Конечно, уверен. Часы «Мир». Я их проверял по радио. И у Сереги то же самое.

— Тогда бояться нечего. До острова Рождества далеко.

— А ты как считал разницу времени?

— Взял от Гринвича. С Москвой три часа разницы.

— А ты учел, что на территории Советского Союза декретное время? Отличается от поясного на один час?

Об этом Витька забыл. Он просто взял разницу между Москвой и Гринвичем в три часа, потому что помнил по радиопередачам, что лондонские часы бьют шесть, когда в Москве девять.

— Давай проверим по карте.

Витька и Алек стали вымерять по карте, на каком меридиане находится Москва. Получилось, что она расположена почти на границе двух часовых поясов — второго и третьего.

— Ребята, чего гадать! — сказал вдруг Яшка. — В Москве и Ленинграде время одинаковое?

— Одинаковое.

— А Ленинград-то уже, наверное, второго пояса! Значит, и Москва тоже…

Это соображение показалось разумным, но тень сомнения все же осталась.

— Хорошо бы еще широту определить… — сказал Витька, глядя на небо. — Если бы хоть одна знакомая звезда…

— Господа, все эти вычисления ничего не стоят! — заявил Иенсен. — Как вы можете определить свои координаты, если вы этому не учились? Это же целая наука, и очень сложная наука! Нет, просто вы хотите, чтобы нас всех взорвало атомной бомбой! Если вам этого хочется, то мне совсем неинтересно. Я хочу домой! Я хочу попасть в культурную страну, я не хочу больше плавать на плотах!