Наталья Калинина - Люблю только тебя

• Название: Люблю только тебя
• Автор: Наталья Калинина
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-304-7

Поиски любви и счастья… Нередко они заводят за ту невидимую черту, где затуманивается рассудок. Герои романа «Люблю только тебя» – люди неуемных страстей, причудливых фантазий, а подчас и сверхчеловеческих возможностей. Авантюрные поступки, любовные желания, чувствительность к окружающему миру – вот стихия нового увлекательного романа Натальи Калининой.

---

С вышедшим на крыльцо Толей они обнялись. Похоже, они обрадовались друг другу. Толя быстро собрал на стол. Маша поднялась к себе в мансарду.

Она легла на кровать и закрыла глаза. Ей казалось ужасным, что там внизу сидят за одним столом и мирно беседуют двое мужчин, с которыми у нее были интимные отношения. Почему-то сейчас, а не тогда, в максималистской юности, ей показалось это противоестественным и мерзким. Она вспомнила Франческо и Бернарда и почувствовала себя чуть ли не шлюхой.

«Ян такой чистый… Я не достойна… – проносилось в голове. – Но я и не могу любить его так, как хочу – он мне брат… И все равно я недостойна его… Я всю жизнь плыла по течению. Отдавалась всей душой страстям и вела себя, как плохая актриса… Нет, я его недостойна…»

Она вдруг вскочила и сбежала вниз. Мужчины сидели в бывшей комнате Юстины. Теперь здесь была столовая. Оба уже слегка захмелели. Увидев ее, замолчали и опустили глаза.

Она поняла: говорили о ней.

– Я хочу выпить. – Маша села за дальний от них конец стола. – Налейте мне водки.

Дима наполнил ее рюмку столь знакомым ей нарочито угодливым жестом. Она выпила молча, ни с кем не чокаясь. Попросила еще и снова выпила. И поняла, что опьянела. Она вдруг вспомнила, как почти четверть века назад плясала у костра перед этими двумя мужчинами, и ей захотелось взвыть от тоски и ненависти к себе. Этот дом, думала она, построил какой-то злой шутник или сам дьявол. Здесь прошлое неразрывно переплетается с настоящим и все пропитано разочарованием и горечью утрат.

– Я вышла замуж за тебя только потому, что нужно было спасать Толю, – сказала она, обращаясь к бывшему мужу, но не глядя в его сторону. – Теперь думаю, зачем я это сделала? Женщина, приносящая себя в жертву мужчине, превращается в вечную шлюху. Смешно, правда? Хотя, если быть честной, я вышла замуж за тебя, чтоб насолить этому монаху. Интересно, а в кого превращается женщина, делающая что-то назло?.. Увы, этого я не знаю. Я сейчас вообще ничего не знаю. Знаю только, что разлюбила себя. Но это случилось не сейчас, а давно. Тогда, когда Бернард бросил меня в первый раз и я вернулась к Франческо. Я сделала это не из-за нашей дочери Лиз и не из сострадания к Франческо, а из жалости к себе. И еще потому, что знала: если я вернусь к Бернарду, он меня снова бросит. Но я все равно потом вернулась к нему… И он меня бросил. Я слабая, понимаете? А вы все думаете, будто я очень сильная. И вы любите меня за то, что считаете сильной. Меня любить не надо. Меня надо презирать. Слышишь, Толя, я хочу, чтобы ты меня презирал. Зачем ты носишься со мной? Зачем завесил все стены в доме моими портретами? Ведь я уже не та принцесса из «Солнечной долины», ты все никак не поймешь этого. А еще я так боюсь твоих идолов. Они злые и хитрые. Они все время подсматривают за мной, даже когда я сплю. Скажи, ты правда зарядил их своей энергией? Если да, то почему у тебя такая недобрая энергия?..

– Ну, уморила. Это ты в своей Америке набралась? Идолы, заряды, энергия… Ванька, похоже, тоже на этом свихнулся. Когда мы провожали его в армию, он, помню, крепко набухался и все молол про то, что здесь якобы была какая-то ведьма, а он утопил ее по твоему, Толька, приказу. Еще он трепался, что вроде бы твоя жена считает, будто он наглотался каких-то там таблеток, стал невменяемым и в том состоянии сделал той бабе, гм, капут. Бредятина настоящая.

– Нет, – подал голос Толя. – Никакая не бредятина. Все так и было! Я очень хотел, чтобы Инги не стало. Я часто думал об этом и представлял ее на дне реки. Ноги опутаны цепью, чугунные якоря не позволяют всплыть на поверхность, волосы шевелятся в струях течения. – Лицо Толи сделалось прекрасным. Это было лицо вдохновенно творящего художника. – Я не смог бы сделать это сам: стоило мне к ней прикоснуться, и я терял рассудок. Но если бы она не сгинула, я бы стал врагом собственному… племяннику. Или бы он меня в конце концов убил.

– Ваня? Убил бы? Смеешься, что ли? Он тараканов и тех жалел – расплодил в квартире на Мосфильмовской целый питомник. И потом он на девок чихать хотел. Я даже стал было подумывать, а не педик ли он – последнее время вокруг него все этот красавчик Игорек увивался. Неразлучная была парочка. Но потом я понял… – Дима вздохнул и опрокинул в себя рюмку. – В общем, у них один секрет был, который они не выдали до самой последней минуты… Педикам в Афгане нечего делать.

– Дима, а ты знаешь… – Маша набрала в легкие воздуха и продолжила звенящим голосом, – он тебе вовсе не сын. По крови, я хочу сказать. Я понимаю, жестоко говорить тебе об этом сейчас, но я все равно должна это сделать. Я хочу, чтобы ты презирал меня еще больше, всей душой.

– Милая моя цыпочка, ты меня либо за дурака держишь, либо сама в дурочку играешь. – Дима смотрел на нее рачьими глазами, взглядом человека, чьи мозги проспиртовались настолько, что отказывались выполнять свои прямые обязанности. – Я усек это еще тогда, когда ты с пузом ползала и меня от себя отпихивала. Да ты бы видела его взрослым – вылитый братик. Но дедуня с бабуней по своей старческой глупости так ничего и не просекли. И слава Богу. Парень-то вполне нормальным получился. Я вряд ли бы сумел такого произвести. Как говорится, штучная работа и по спецзаказу. Одна моя подружка-поблядушка мечтала родить от меня ребеночка, но я сказал ей: и в мыслях не держи. Ногой на живот наступлю или бутылку в интересное место засуну. Не хватало мне на старости лет позора.

– Ты говоришь, он похож на… Яна? – тихо спросила Маша. – Но ведь это…

– Ну не на этого же деревенского козла? – воскликнул Дима, насмешливо уставившись на Толю. – Козел он и в Плавнях козел, хоть и может, конечно, прикинуться на минутку Аленом Делоном. Ты у меня шустрая бабенка оказалась. А сама все целочкой прикидывалась. У вас, баб, в крови играть в жмурки с нашим братом.

– Я тебя сейчас убью! – рявкнул Толя, медленно поднимаясь. – Ты… ты негодяй. Ты…

– Начинается. – Дима нисколько не испугался. – Что, претендуешь на отцовство? Не советую. Она все равно будет молчать и изображать оскорбленную невинность. Она баба хитрющая, к тому же стукачка. Мне показали одну бумаженцию. Думаешь, почему ей по америкам жить разрешили? Агентесса номер семь. Засветилась – и ее засунули в психушку. Чтоб других не засветила. Мой дед сходу просек, в чем дело. А я, дурак, ему не поверил. Но когда мне показали эту бумаженцию…

– Он врет? – Толя растерянно смотрел на Машу. – Я думал… Я безоговорочно поверил… Я…

Он схватился за голову и рухнул на стул.

– Семейная разборка а-ля поздний Бергман с примесью шпионской интриги. – Дима явно чувствовал себя на коне. – Нормальная семейка. Бывают и похуже.

– Это правда? – опять спросил Толя Машу. Лицо его стало неузнаваемо чужим. – Нет, это неправда. Он врет. Но почему ты молчишь?

– Сейчас она тебе скажет. Такое скажет, что ты… Хотя мне-то какое дело? Что скажет, то и скажет. Сами разберетесь.

Дима наполнил рюмку и торопливо выпил.

– Правда, – понял он по ее губам, настолько тихо она это произнесла. Ей стоило невероятных усилий смотреть Толе в глаза. – Правда то, что я подписала эту бумагу. Все остальное ложь.

– Они все так говорят, – комментировал Дима, похрустывая огурцом. – Стандартный кагэбэшный ответ. Подписывал, но на ближних не стучал. Не делал. Не состоял. Не поддерживал. Не одобрял. Ну и в том же духе. Твой драгоценный братец, дорогая, продался им с потрохами. Так сказать, действуя согласно своим убеждениям. Не удивлюсь, если он вдруг обнаружится где-нибудь в Брюсселе или Бостоне. Разумеется, под чужой фамилией и, возможно, с другой вывеской. Нынешние эскулапы способны сделать с нашей физиономией такое, что мама родная не признает, а если и признает, все равно на порог не пустит. Это ты зарылся в землю, как крот, и думаешь, что про такое лишь в кино показывают. А тут тебе взяли и подсунули живого прототипа. Как пишут нынче в газетах: человек-легенда, бывший диссидент-шестидесятник, правозащитник, и прочее, и прочее. Все они стукачи и карьеристы. Нас взрастил таковыми этот чертов социализм. Слава КПСС! Ура!!!

– Но я не жалею, что сделала это. И не собираюсь перед вами оправдываться, – сказал Маша. – Я знала, что они меня обманывают и хотят посадить на крючок. Я все равно не могла не подписать. А вдруг ему на самом деле это нужно? Ради него я подпишу тысячи бумажек. Пускай он будет чьим угодно агентом, для меня он останется Яном. Самым любимым человеком.

– Выпьем за твою святую принципиальность! – Дима нарочито галантно поцеловал Машину руку. – Мата Хари в советском переплете. Все встают и поют «Интернационал». – Дима, пошатываясь, встал, плеснув водкой в свою тарелку. – Пьем молча и торжественно. Да здравствует ленинская партия и ее центральный комитет. Не надо аплодисментов. Я еще не кончил.

Он опрокинул в рот рюмку и сел.

– Если хочешь, я сегодня же уеду, – сказала Маша, обращаясь к Толе. – Правда, у меня нет паспорта.