Джозеф Кэмпбелл - Тысячеликий герой

• Название: Тысячеликий герой
• Автор: Джозеф Кэмпбелл
• Жанр: Религия
• Год: 1997
• ISBN: 5 – 15 – 000228 – 3

Книга Кэмпбелла — классическое исследование мифологии на основе психоанализа, дающего ключ к тайнам языка символов, общего для мифов всех мировых культур с их архетипическим героем.

Переходя от психологической плоскости анализа к метафизической, Кэмпбелл представляет героическое путешествие как космогонический цикл. Пройдя через испытания инициации, преодолев порог между бытием и ничто, герой как воплощение микрокосма и макрокосма растворяется в Высшей Самости, тем самым завершая свою путь.

---

А безрассудный проводник каравана по своей собственной глупости внял совету людоеда, разбил глиняные кувшины и направил повозки вперед. А впереди не было ни капельки воды Его люди изнывали от жажды. Они двигались до заката солнца, а затем распрягли повозки, поставили их в круг, а быков привязали к колесам. Не было ни воды для быков, ни жидкой овсянки, ни вареного риса для людей. Обессилевшие люди попадали кто где придется и уснули. В полночь из своего города пришли великаны — людоеды, поубивали всех до единого быков и людей, обглодали их мясо, оставив одни лишь голые кости, после чего удалились. Кости людей и животных остались лежать, разбросанные на все стороны света, а пять сотен повозок стояли полными и нетронутыми[49].

Вторая история несколько иного плана. Она повествует о юном принце, который только что закончил обучение военному искусству у всемирно известного учителя. Получив в качестве знака отличия титул Принца Пяти Оружий, он принял от своего учителя пять видов оружия, поклонился и вооруженный таким образом зашагал по дороге, ведущей в город его отца, царя. На его пути находился некий лес. Люди предостерегли принца. «Господин, не входите в этот лес, — сказали они, — в нем живет великан — людоед по имени Липкие Волосы; он убивает всех, кого увидит».

Но принц был самоуверен и бесстрашен, как гривастый лев. Он вошел в лес, невзирая ни на что. Когда он добрался до его середины, показался сам великан — людоед. Он вырос перед принцем внезапно, ростом с пальмовое дерево, а голову себе он сделал такую большую, как летний домик с колоколообразной крышей, с глазами огромным, как жертвенные чаши, и с двумя клыками, такими большими, как гигантские луковицы или почки; у него был ястребиный клюв; брюхо его было покрыто пятнами; руки и ноги его были темно — зеленого цвета. «Куда ты направляешься? — грозно спросил он. — Остановись! Ты моя добыча!».

Принц Пяти Оружий ответил безо всякого страха, с большой уверенностью в своем умении и мастерстве, каким он недавно обучился. «Людоед, — сказал он, — я знал, что делаю, когда вошел в этот лес. Подумай хорошо, прежде чем нападать на меня; ибо моя ядовитая стрела пронзит твою плоть, и ты упадешь, не сойдя с места!»

Пригрозив таким образом людоеду, молодой принц вложил в свой лук стрелу, пропитанную ядом, и выпустил ее. Она прилипла прямо к волосам людоеда Тогда принц одну за другой выпустил в него пятьдесят стрел. И все они прилипли прямо к волосам людоеда; тот стряхнул их все до единой, и они попадали к его ногам, а сам он приблизился к молодому принцу.

Принц Пяти Оружий пригорозил великану — людоеду во второй раз и, вытащив свой меч, нанес ему мастерский удар. Меч, длиной в тридцать три дюйма, прилип прямо к волосам людоеда. Тогда принц ударил его копьем. Но и оно прилипло к волосам людоеда. Увидев это, принц ударил людоеда булавой, которая также прилипла к волосам людоеда.

Увидев, что и булава прилипла, принц сказал: «Господин людоед, ты никогда прежде не слышал обо мне. Я Принц Пяти Оружий. Когда я вошел в этот лес, в котором ты обитаешь, я надеялся не на лук и подобное оружие; когда я вошел в этот лес, я надеялся лишь на себя. И сейчас я разобью тебя и сотру тебя в прах!» Заявив так о своей решимости, с громким криком он ударил людоеда правой рукой. И его рука прилипла прямо к волосам людоеда. Он ударил его левой рукой. Но и она прилипла. Он ударил правой ногой. Она также прилипла. Он ударил левой ногой, но и она прилипла. Тогда принц подумал: «Я разобью его своей головой и сотру его в прах!» И он ударил великана головой. Но и она также прилипла прямо к волосам людоеда[50].

Принц Пяти Оружий попал в ловушку пять раз и, прочно прилипнув пятью частями тела, свисал с великана — людоеда. Но, невзирая на все, он не утратил отваги. Что ж до великана — людоеда, то он подумал: «Это непростой человек, это человек благородного происхождения, это лев, а не человек! Ибо, хотя такой великан — людоед, как я, поймал его, он не дрожит и не трясется! За все время, что я поджидаю путников на этой дороге, мне еще никогда не встречался человек, подобный ему! Почему, скажите на милость, он не боится?» Не отваживаясь съесть принца, он спросил: «Юноша, почему ты не боишься? Почему ты не дрожишь от страха смерти?»

«А почему, людоед, я должен бояться? Ведь всякая жизнь неизменно имеет свой конец. Да кроме всего, в животе у меня еще одно оружие — удар молнии. Если ты съешь меня, то это оружие переварить не сможешь. Оно разорвет твои внутренности на куски и клочья и убьет тебя. В этом случае мы погибнем оба. Вот почему я не боюсь!»

Читатель должен понимать, что Принц Пяти Оружий имел в виду Оружие Знания, которое было в нем. В действительности этот молодой герой был не кто иной, как Будущий Будда в своем предшествующем воплощении[51].

«Этот юноша говорит правду», — подумал людоед, охваченный ужасом перед смертью. «Мой желудок не сможет переварить даже такого маленького, как фасолина, кусочка плоти этого человека — льва. Я отпущу его!». И он отпустил Принца Пяти оружий. Будущий Будда изложил ему Учение, покорил его, убедил пожертвовать своими интересами, а затем превратил в духа, имеющего право принимать подношения в лесу. Напомнив великану — людоеду, что он должен быть внимательным, юноша покинул лес и, едва выйдя из него, рассказал всю эту историю людям; после чего отправился своей дорогой[52].

Символизируя собой мир, к которому нас привязывают пять органов чувств и от которого невозможно отрешиться действиями физических органов, великан — людоед был покорен лишь тогда, когда Будущий Будда, оставшись без защиты пяти оружий своего преходящего титула и физической природы, прибегнул к неимеющему названия, невидимому шестому: божественному удару молнии знания трансцендентного принципа, который лежит вне воспринимаемой чувствами сферы имен и форм. И сразу же ситуация изменилась. Он оказался уже не пойманным, а освобожденным; и теперь он воспринимал себя навеки свободным. Сила монстра из чувственного мира явлений была развеяна, а сам он встал на путь самоотречения. Отрекшись от своих интересов, он приобщился к божественному — стал духом, имеющим право принимать подношения — как и сам мир, если его осознавать не как что — то конечное, а просто как имя и форму того, что превосходит и в то же самое время присуще всем именам и формам.

«Стены Рая», скрывающие Бога от человеческого взора, Николай Кузанский описывает как состоящие из «совмещения противоположностей», а его ворота охраняются «высочайшим духом разума, который преграждает путь до тех пор, пока не будет побежден»[53]. Пары противоположностей (бытие и небытие, жизнь и смерть, красота и уродство, добро и зло и все остальные полярности, что подчиняют чувства надежде и страху, а органы действия — самозащите и захвату) — это те же сталкивающиеся скалы, Симплегады, которые грозят неминуемой смертью путникам, но между ними всегда проходят герои. Эта тема известна во всем мире. У греков это были два скалистых островка в Черном море, которые сталкивались вплотную как будто под властью шторма, но Ясон на «Арго» проплыл между ними, и с тех пор они стоят в отдалении друг от друга54. Близнецы из легенды навахо были предупреждены о подобной опасности Женщиной Пауком; однако защищенные цветочной пыльцой, символом пути, и орлиными перьями, выдернутыми из живой птицы солнца, они смогли продолжить свой путь55.

Как дым жертвоприношения поднимается к небу через солнечную дверь, так и герой, освободившийся от эго, проходит сквозь стены мира, свое эго он оставляет в волосах великана — людоеда, сам же идет дальше.

5. Во чреве кита

Идея о том, что преодоление магического порога является переходом в сферу возрождения, символизируется распространенным по всему миру образом лона в виде чрева кита. Герой, вместо того чтобы покорить или умилостивить силу, охраняющую порог, бывает проглочен и попадает в неизвестное, представляясь умершим.

Мисхе — Нахма, Царь всех рыб,
В гневе ринулся из моря,
И сверкая в свете солнца, он
Пасть разверз и проглотил
И корабль и Гайявату[56]

Эскимосы, живущие на берегах Берингова пролива, рассказывают о герое — хитреце Вороне: однажды, сидя на берегу и просушивая свою одежду, он увидел самку кита, степенно приближающуюся к берегу. Он закричал: «Дорогая, в следующий раз, когда вынырнешь, чтобы глотнуть воздуха, открой рот и закрой глаза». Затем он быстро облачился вороном, собрал палочки для разведения огня и взлетел над водой. Самка кита вынырнула на поверхность. Она сделала так, как ей сказали. Ворон устремился через ее раздвинутые челюсти прямо в утробу. Пораженная самка кита защелкнула челюсти и издала трубный звук; Ворон внутри нее встал на ноги и огляделся вокруг[57].

У зулусов есть история о двух детях и их матери, проглоченных слоном. Когда женщина попала в желудок животного, «она увидела огромные леса и большие реки и много возвышенностей; с одной стороны располагалось множество скал; еще было много людей, построивших там свою деревню; и много собак, и много скота; все это было внутри слона»[58].