Акилле Кампаниле - В августе жену знать не желаю

• Название: В августе жену знать не желаю
• Автор: Акилле Кампаниле
• Жанр: Современная проза

Акилле Кампаниле

---

И вдруг послышался крик силача:

— У него сумка. Это он!

Последовала суматоха. Лже-водолаз — а это был именно синьор Афрагола, который, ничего не зная об истории с ключами и водолазом, надеялся благодаря такому наряду пройти незамеченным, чтобы купить на рынке еще килограмм фасоли, — бросился наутек и одним прыжком выбрался на середину улицы.

— Лови водолаза! — кричали постояльцы, преследуя его.

Силачу-гренадеру удалось схватить трубу подачи воздуха, но Афрагола одним рывком освободился, оставив трубу в руках силача, который опрокинулся на спину.

— Проклятый! — закричали все, увидев, как водолаз исчез за поворотом.

— Конец еще одной надежде! — пробормотал Ланцилло.

Когда они возвращались в пансионат, на улице послышался неясный шум, и тут же прозвучал мощный выкрик, вылетевший из двадцати мощных глоток.

— Ура синьору Мальпьери!

— Матросы! — простонал старик. — Они вернулись и ожидают ключей.

И в самом деле, эти бравые ребята размахивали несколькими не своими шляпами перед гостиницей, чтобы тем самым вежливо напомнить о ключах.

— Да здравствует наш благодетель! — повторили они. И устроили небольшое импровизированное шествие.

— Скажи им что-нибудь, — подтолкнул Суарес Джедеоне к окну первого этажа.

Появление старика вызвало бурю аплодисментов со стороны великодушных парней. Добившись тишины, Джедеоне обратился к ним со словами :

— Моряки «Эстеллы»!..

— Ура... — закричали матросы, изготавливаясь ловить ключи на лету.

Джедеоне продолжил:

— Ключи пока что не найдены, но есть надежда, что это произойдет в течение завтрашнего дня. Призываю всех к спокойствию и порядку. Будьте готовы исполнять приказы. А сейчас, парни, возвращайтесь по приютившим вас домам, показывая пример высокого гражданского сознания и чувства долга.

Матросы разошлись в крайнем унынии. В сущности, хорошие ребята. Был отмечен, впрочем, случай попытки к насилию: один из матросов, заметив Уититтерли, который выглядывал в дверь, подступил к нему с кулаками и закричал:

— Если ключи не найдутся, будет беда!

Наш капитан — высокая благородная фигура — отпрянул, крича не своим голосом, которому он хотел придать угрожающие ноты, но тот оказался лишь натужным:

— Он что, свихнулся? — И, закрыв дверь, через глазок отдал экипажу сухой и краткий приказ: — Разоружите его и крепко свяжите. Если будет сопротивляться, звякните мне по телефону. — Затем, поразмыслив секунду, добавил: — А еще лучше, звякните ему по башке.

После того, как порядок восстановился, было решено отложить поиски до завтра; и все отправились спать, кроме Джанни Джанни и Уититтерли. Первый, будучи человеком, не знавшим усталости, вместо того, чтобы предаваться сну, как остальные, обычно проводил вторую половину дня в своем номере, играя на трубе.

Что же до второго, Captain — так его звали во время его остановок в Англии — считал вредной привычку спать после обеда. Да и история с ключами все не выходила у него из головы и не давала покоя. Он все думал, думал, и ему пришло в голову, не положил ли он драгоценный ключ, перед тем, как броситься в воду — благодаря аккуратности, которой был отмечен каждый его поступок, — в кожаную сумку со многими отделениями, с которой он никогда не расставался и где хранились многие другие ценные вещи. Поэтому он попросил Арокле отвести его в редакцию местной газеты: он прошел сквозь весь городок, пустынный в этот жаркий послеполуденный час, рискуя получить солнечный удар. Улицы были совершенно безмолвны, ни звука не доносилось из-за закрытых окон и дверей, остро пахли сады под палящим солнцем.

Уититтерли поднялся в отдел рекламы и стал составлять платное объявление для помещения его в рубрике «Потерянные вещи».

— Бессмысленно надеяться на возвращение денег, — пробормотал он. (В сумке были среди прочего и деньги.)

Поэтому он набросал черновик объявления в следующих словах:

Утеряна сумка на участке моря таком-то. Деньги можете оставить себе; прошу вернуть документы и ключи капитану Уититтерли там-то и там-то.

«Но, — подумал он, — прочитав это объявление, тот, кто нашел сумку в море, может подумать, что документы представляют большую ценность и потребовать слишком большое вознаграждение». Он исправил текст:

Утеряна сумка на участке моря таком-то; деньги и документы оставьте себе; прошу вернуть ключи капитану такому-то.

— Да, но, — робко вмешался Арокле, — если сумка попала в руки какому-нибудь вору, вы тем самым сообщаете ему, кому принадлежат ключи, с тем чтобы он ими воспользовался.

— Да, это верно, — пробормотал Уититтерли, — придется смириться и с потерей ключей.

Он переписал объявление:

Утеряна сумка там-то и там-то. Оставьте себе деньги, документы и ключи. Прошу вернуть сумку, дорога как память...

Капитан прекратил писать и пробормотал:

— Час от часу не легче! Эти дорогие воспоминания бесценны. Тот, кто их возвращает, может подумать, что возвращает сокровище и потребовать и в этом случае чрезмерную сумму.

Он порвал листок и написал новый:

Утеряна сумка там-то и там-то. Оставьте себе деньги, документы, ключи и саму сумку, уничтожив письма, если таковые окажутся...

— Но тем самым, — заметил Арокле, — вы даете понять, что речь идет о компрометирующих письмах. Вы можете подвергнуться шантажу.

— Вы правы.

В результате в вечернем выпуске газеты было напечатано следующее объявление, для многих оставшееся непонятным:

Утеряна сумка там-то и там-то. Можете оставить себе деньги, документы, ключи и саму сумку. Если в сумке оказалось еще что-то, о чем владелец забыл, можете оставить себе и это. Там могут оказаться сигареты. Если нашедший сумку захочет их выкурить, может курить, мне будет только приятно. Если вдруг там найдутся какие-то письма, можете их уничтожить. Хотя знаете что? Можете оставить себе и письма.

— Таким образом, — воскликнул Уититтерли, уплачивая деньги за объявление, — пусть я понесу кое-какие расходы, зато избавлю себя от неприятностей.

В тот вечер в пансионате было полно синьор и синьорин, которые во что бы то ни стало хотели познакомиться со знаменитым Ланцилло. Когда последний об этом узнал, он побледнел, чувствуя на себе взгляды всех отдыхающих, которые пили кофе в скверике; он встал и в сопровождении друзей прошел в гостиную. При входе его приветствовали продолжительные аплодисменты. Ланцилло пожал руку всем своим поклонницам, а Суарес сказал ему:

— Расскажите о каком-нибудь своем приключении. Например, с дамами по имени Радегонда.

— О, да, — сказал, смеясь, Ланцилло, — я только об этом и мечтаю! — Но тут же посерьезнел и добавил: — Вы же знаете, что я не люблю рассказывать о приключениях с женщинами.

Все молчали, немного разочарованные. Уититтерли наклонился к уху Джедеоне и тихо сказал:

— Поверите ли, если скажу, что за всю жизнь я знал только одну женщину?

— Не может быть! — недоверчиво воскликнул старик.

— Именно так, — ответил тот все так же тихо. — Я познакомился с ней — постойте, постойте — в восемьдесят пятом, в одной лондонской гостиной.

— Рассказывайте, рассказывайте.

— Я был на одном приеме, и меня ей представили. С тех пор я ее больше никогда не видел.

— А вы не познакомились с другими женщинами на том приеме? — пробормотал Джедеоне.

— Ни с одной, — шепотом ответил капитан. — Честное слово.

— А на других приемах вы бывали?

— Никогда.

В наступившей тишине никто не знал, что делать. Уититтерли снова склонился к уху Джедеоне:

— Хотите, я расскажу вам историю своей жизни?

— Нет, спасибо, — быстро ответил старик.

Суарес, который хотел нарушить возникшую неловкость, предложил:

— Может, выйдем пройдемся?

— Ну, — сказал Ланцилло, — если вы так настаиваете, я расскажу вам о некоторых из моих недавних побед.

Наступило благоговейное молчание, и кто-то подвинул кресло к знаменитому донжуану. Джанни Джанни заказал себе множество напитков, и между ним и силачом-гренадером возникла перепалка из-за того, кто должен занять подлокотник кресла.

— Эй, — тихо сказал силач старому себялюбцу, — мне ничего не стоит всадить в вас пулю из револьвера.

— Я был бы этому рад, — отвечал Джанни Джанни, — и вот что я вам скажу. Я всажу в вас две и посмотрим, кому будет хуже.

Силач-гренадер, тяжело дыша, уставил огненный взгляд на своего безмятежного противника и прокричал:

— Да кто же вы такой, дьявол в человеческом облике?

Ланцилло подождал, пока уляжется шум от сдвигаемых стульев и покашливания. Затем, усевшись, немного помолчал. Наконец, вздохнув, он промолвил:

— Нет большего страдания, чем, пребывая в несчастье, вспоминать о былом счастье, как сказал великий поэт.

— Начало хорошее, — пробормотал Арокле, который выглядывал из коридора вместе с поваром, официантками и старухой, похожей на старого таракана, — посудомойкой. — Только сможет ли он удержаться на этом уровне и дальше?