Мэриан Кайз - Суши для начинающих

• Название: Суши для начинающих
• Автор: Мэриан Кайз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-04544-9

Вместо нового назначения в Нью-Йорк оказаться в провинциальной дыре – не каждому под силу выдержать такой удар судьбы. Тем более самоуверенной и энергичной Лизе Эдвардс! Но раз уж она должна создать новый журнал, он будет лучшим! Вот только не все ее новые сотрудники соответствуют ее высоким требованиям, например Эшлин Кеннеди… Для Эшлин же работа в новом журнале стала поворотным моментом в судьбе. Она смогла поверить в себя после многих неудач, начать все заново и обрести счастье, когда уже не осталось надежды. А вот у Клоды Келли, у которой дом – полная чаша, и в мыслях не было, что так легко можно все потерять, если захотеть большего!

Три женщины – три разных судьбы, а цель одна – стать счастливой! Не каждой это удается, но главное – не сдаваться!

---

Моника так бушевала, что большую часть своего детства Эшлин буквально прожила у Клоды.

Между оцепенением и истериками у мамы случались и редкие спокойные периоды. Ничего нормального в них, однако, не было. С каждой безупречно выглаженной рубашкой, с каждым обедом, пунктуально поданным Моникой ровно в шесть часов вечера, нервы Эшлин натягивались все туже, и она с тревогой ждала, скоро ли все опять понесется по новой. Когда это происходило, она испытывала едва ли не облегчение.

В семнадцать лет Эшлин ушла из родительского дома и сняла себе квартиру. А через три года отец нашел работу в Корке, за сто миль от Дублина, и после переезда родителей Эшлин виделась с ними редко. За последние семь лет состояние Моники стабилизировалось: депрессия и припадки ярости отступили так же неожиданно, как появились. Лечащий врач объяснял это завершением климакса.

46

В Корк Эшлин должна была приехать к обеду в субботу, а домой вернуться в воскресенье, пятичасовым поездом. Так что «выходные» продлятся всего-то двадцать восемь часов. Из которых восемь она будет спать. Значит, на общение с родителями остается двадцать. Сущие пустяки, это она должна выдержать!

Двадцать часов! Охваченная паникой, Эшлин прикидывала, хватит ли ей сигарет. А журналов? А зарядки в мобильном телефоне? В каком же помрачении ума ее угораздило сказать папе, что она приедет их проведать?

Поезд Эшлин прибыл в Корк на десять минут раньше расписания. Разумеется, родители уже стояли на перроне и выглядели, надо сказать, вполне прилично. Мама могла бы сойти за любую среднестатистическую ирландскую маму в возрасте: химическая завивка мелким бесом, нервная приветливая улыбка, на плечи накинута акриловая кофта.

– Радость моя!

Моника была готова расплакаться от гордости.

– И ты тоже, – пробормотала Эшлин, чувствуя себя виноватой. – Привет, папа!

– Здравствуй, здравствуй, добро пожаловать!

Майку явно было неловко – не придется ли и ему демонстрировать родительские чувства прямо на перроне? По счастью, он сразу же занял себе руки сумками Эшлин.

Путь домой, расспросы о том, что Эшлин ела в поезде, и жаркие споры, выпить ли ей чаю с сандвичем или просто чаю, заняли добрых сорок минут.

– Чашки чаю вполне хватит.

– А у меня есть шоколадное печенье, – соблазняла Моника. – И плюшки-бантики. Сама пекла.

– Нет, я… ой…

Упоминание о домашних плюшках Эшлин убило окончательно. Моника открыла жестяную коробку из-под печенья, достала маленькие бесформенные булочки со старательным кремовым бантиком наверху и протянула одну Эшлин. Эшлин приготовилась отразить атаку, но тут вмешался отец.

– Мне надо в город, – сообщил Майк.

– Я с тобой, – вскочила Эшлин.

– Ну вот, вечно вы так, – разочарованно протянула Моника. – Ладно уж, только к обеду не опаздывайте.

– Зачем нам в город? – спросила она отца, когда они вырулили на шоссе.

– Покупать электроодеяло.

– В июле?!

– До зимы не так уж далеко.

– Да уж, готовь шубу летом…

Они улыбнулись друг другу, а потом Майк все испортил.

– Эшлин, мы так редко тебя видим, – с трагическим видом сообщил он.

О господи, не хватало еще!

– Мама так тебе рада.

Нужно было что-нибудь ответить.

– Гм… как она сейчас?

– Великолепно. Тебе бы почаще к нам приезжать… Теперь она опять стала такой, какую я когда-то брал замуж.

Снова повисла пауза, и Эшлин вдруг услышала свой собственный голос:

– Почему с нею происходили все эти ужасы? Никогда раньше она не решалась задать подобный вопрос.

Майк на секунду оторвал взгляд от дороги и посмотрел на дочь.

– Кто знает, – с наигранной бодростью ответил он. – Депрессия – это такая болезнь, ты же знаешь сама.

– Да, но с чего бывает депрессия? – не отставала Эшлин, ища папиного сочувствия.

– Иногда это начинается после какой-нибудь утраты или… травмы, – пробормотал он растерянно. – Говорят, эта штука может передаваться по наследству.

Весело, ничего не скажешь… У Эшлин пропало всякое желание разговаривать, и она полезла в сумку за мобильным телефоном.

– Кому звонишь?

– Так, никому.

Отец смотрел, как Эшлин нажимает кнопочки, и сердито бросил:

– Я что, по-твоему, слепой?!

– Никому я не звоню, я проверяю свой автоответчик. Маркус не объявлялся ни разу с тех пор, как ушел от нее в четверг вечером. За два месяца, что они встречались, у них вошло в привычку перезваниваться ежедневно. И теперь его молчание тревожило Эшлин. Волнуясь, она набирала снова и снова его номер – но нет, ничего, тишина. Эшлин, едва не плача, убрала трубку.

В тот же вечер после длинного семейного обеда она решила позвонить Маркусу сама. Повод был: пожелать удачи на грядущем выступлении. Но на том конце провода в который раз включился автоответчик. Эшлин представилась ужасная картина: Маркус стоит посреди комнаты, слушает ее голос, а трубку не берет. Не в силах остановиться, она набрала номер мобильного: голосовая почта.

– Меркурий сейчас на спаде, – напомнила себе Эшлин. И с неохотой признала: – Или мой парень просто меня бросил.

Сначала Маркус обиделся на нее за то, что поехала к родителям, но вот насколько сильно обиделся? Мелькнула жуткая мысль, что все это уже непоправимо, и Эшлин стало по-настоящему страшно. Ведь Маркус ей нравится – очень, очень нравится. В кои-то веки нашелся человек, столь близкий к ее идеалу мужчины. Скорее бы воскресный вечер, тогда можно будет позвонить ему, потому что он сам просил… А что, как он опять не возьмет трубку?

– По субботам мы обычно смотрим видео, – сообщила с гордостью мама.

Вечер тянулся бесконечно, как жвачка. А Эшлин, холодея от дурных предчувствий, рвалась в Дублин, к своему другу.

Родители изо всех сил старались ей угодить. Подсовывали купленный для нее пакет картошки фри с соусом карри, вкрадчиво предлагали «выпить что-нибудь», хотя сами пили чай, а когда она постыдно рано, в одиннадцатом часу, отправилась спать, мама спросила, не дать ли ей в постель грелку.

– Июль на дворе, какая грелка?!

– Да, но ночи-то холодные. И потом, через два дня уже август, значит, считай, уже осень.

Боже мой, неужели?! В последний день августа должен выйти первый номер «Колин», а работы еще невпроворот – и по празднику в честь открытия, будь он проклят, и по самому журналу. Пока еще июль, можно успокаивать себя, что времени достаточно. А вот в августе уже не расслабишься…

Утянув с полки растрепанную Агату Кристи, она минут пятнадцать почитала, выключила ночник с абажуром персикового цвета, закуталась в персиковое же одеяло… Спала крепко, насколько это вообще возможно в родительском доме, а утром первым долгом включила мобильный, отчаянно надеясь на весточку от Маркуса. От него ничего не было – и мир померк. Потянувшись за сигаретой, она опрокинула мисочку с сухими лепестками. Разумеется, тоже с запахом персика.

Звонить еще раз было невозможно, Маркус подумает, что она дошла до ручки. Разумеется, она дошла до ручки, вся измучилась, но не хотела, чтобы он это понял, и потому вместо него позвонила Клоде.

– Ты ходила на вечер к Маркусу? – спросила Эшлин, стараясь говорить спокойно.

– Да…

– С Тедом?

– Ну да!

Эшлин стало совсем тошно.

– Мы классно провели время, – трещала подруга, – и Маркус был просто великолепен. Он рассказывал уморительную шутку о женских шмотках. О разнице между блузкой, топом, безрукавкой, майкой…

– Что-что?

– Он даже знает, что такое бюстье! – воскликнула Клода.

– Да уж, наверное!

Эшлин понимала, что должна чувствовать себя польщенной, но вместо этого она чувствовала себя так, будто ее использовали. Маркус не говорил ей, что хочет включить тот разговор в номер.

– Балдею, как представлю, что он думает об этих вещах, – продолжала взахлеб Клода.

«А он о них не думает».

– А потом? – ревниво спросила Эшлин, не зная, выдержит ли еще подобные новости. – Вернулись домой?

– Вовсе нет, пошли за кулисы, напились. Классно! Прощание с родителями, и в лучшие времена удручающее, прошло хуже, чем обычно.

– У тебя вообще-то парень есть? – весело спросил Майк, невольно посыпая солью свежие раны Эшлин. – Следующий раз приезжайте вдвоем.

В вагонах было битком, Эшлин измучилась. Через три часа поезд прибыл в Дублин. Она протолкалась к стоянке такси, надеясь, что очередь не будет бесконечной, и вдруг за толпой у загородки увидела знакомое лицо…

– Маркус! – От волнения у нее подогнулись колени. Маркус с кроткой улыбкой стоял у выхода. – Ты что здесь делаешь?

– Девушку свою встречаю. Мне говорили, на такси всегда длиннющая очередь.

У Эшлин вырвался восторженный смешок. Она вдруг почувствовала себя безумно счастливой.

Маркус одной рукой подхватил сумку, другой обнял Эшлин.

– Слушай, ты меня прости за…

– Да ладно! И ты меня прости.