Исаак Башевис Зингер - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Исаак Башевис Зингер
• Издательство: Библиотека Алия
• Жанр: Современная проза
• Год: 1990

---

Этель встала, встал и он. Объятие, поцелуй. Он крепче сжал ее и ощутил пронзивший его насквозь трепет юношеского желания.

— Подожди до хуппы,[42] — проговорила она.

Гарри поразили ее слова, потому что он когда-то уже слышал их, и произносил их тот же голос. Но когда и кто? Все три его жены были коренными американками и не стали бы пользоваться такими выражениями. Может быть, во сне? Можно ли во сне видеть свое будущее? Он склонил голову и задумался, а подняв глаза, был ошеломлен. За несколько секунд облик женщины невероятно изменился. Она отодвинулась от него, а он даже не заметил. Ее лицо побледнело, усохло, постарело. Прическа, казалось, моментально распалась. Она искоса глядела на него — подавленно, печально, даже угрюмо. "Обидел я ее, что ли?" — подумал он. И как будто со стороны услышал собственный вопрос:

— Что-нибудь случилось? Тебе нехорошо?

— Нет, но тебе лучше сейчас уйти, — ответила она отчужденным и даже несколько враждебным тоном. Он хотел было спросить у нее о причинах столь разительной перемены, но помешало позабытое (а, может, никогда не покидавшее его) чувство собственного достоинства. С женщинами никогда не знаешь, где окажешься. Все же он спросил:

— Когда мы увидимся?

— Во всяком случае, не сегодня. Может быть, завтра, — чуть поколебавшись, ответила она.

— До свидания. Спасибо за завтрак.

Она даже не потрудилась проводить его до двери. "Ну, вот я и дома", — подумал он. Вот те на, передумала! Его переполнял стыд — за себя самого и за нее тоже. Она что — шутила с ним? Неужели злобные соседи решили подурачить его? Собственная квартира показалась ему почти необитаемым островом. "Не буду обедать", — решил он. В животе — тяжесть. "В моем возрасте не следует ставить себя в идиотское положение", — пробормотал он, лег на диван и задремал, а когда открыл глаза, было уже темно. "Может быть, она еще позвонит в дверь? А может, мне ей позвонить?" Она дала ему свой номер телефона. Даже после сна он чувствовал себя измотанным. Ему надо было написать несколько писем, но он отложил это занятие на утро. Он вышел на балкон, соседствовавший с ее балконом. Они могли видеть друг друга и даже разговаривать, если у нее сохранился хоть какой-то интерес к нему. Океан пенился, бурлил. Вдалеке виднелся корабль. В небе прогудел самолет. Над головой блистала одинокая звезда, которую были не в силах затмить ни уличные фонари, ни неоновая реклама. Хорошо, когда можно увидать хотя бы одну звезду, а то нетрудно вообще забыть о существовании неба.

Он сел на балконе, поджидая, не появится ли она. О чем она думала? Почему у нее так резко сменилось настроение? Минуту назад заботлива, словоохотлива, точно невеста на свадьбе — и вот уже чужая! Гарри снова задремал, а когда проснулся, был уже поздний вечер. Спать не хотелось, и он решил спуститься за вечерней газетой, где печатали новости с нью-йоркской фондовой биржи, однако вместо этого отправился в постель, предварительно выпив стакан томатного сока и проглотив таблетку. Лишь тонкая стенка отделяла его от Этель, но в стенах кроется особая сила. Быть может, думал он, именно поэтому некоторые предпочитают жить в палатках. Он полагал, что размышления не дадут ему заснуть, но ошибся. Проснулся он от тяжести в груди. Который час? Фосфоресцирующие цифры говорили, что он проспал часа два — два с четвертью. Ему что-то снилось, но что именно, он не помнил. Осталось лишь ощущение ночного кошмара. Он поднял голову. Интересно, спит она или нет? Из ее квартиры не доносилось ни шороха.

Он снова заснул и проснулся от шума: громко говорили люди, хлопали двери, кто-то бегал по коридору. Он всегда боялся пожара. Газеты то и дело печатали репортажи о стариках, опаливших себя насмерть в домах для престарелых, больницах или гостиницах. Он вылез из кровати, натянул шлепанцы, халат и открыл дверь в коридор. Ни души. Может, ему пригрезилось? Он закрыл дверь и вышел на балкон. Нет, пожарниками внизу и не пахнет. Галдели только полуночники да завсегдатаи ночных клубов. Кое-кто из жильцов сдал свое жилье на лето латиноамериканцам. Гарри вернулся в постель. Несколько минут было тихо, а затем он снова услышал грохот в коридоре, звуки мужских и женских голосов. Что-то стряслось, но что именно? Его тянуло встать и снова посмотреть, но он не встал и лишь встревоженно прислушивался. Внезапно из кухни до него донесся звонок "интеркома".[43] Когда он поднял трубку, мужской голос произнес: «Ошибка». Гарри включил лампу, и поток флюорисцирующего света ослепил его. Он открыл холодильник, вытащил кувшин сладкого чая и налил полстакана, не понимая, делает он это от жажды или для поднятия духа. Вскоре ему понадобилось опорожниться, и он поплелся в ванную.

В этот момент в дверь позвонили, и звонок отбил у него нужду. Может быть, в здание вломились грабители? Ночной сторож — старик, и незваным гостям — не помеха. Гарри не мог решить, идти к двери или нет. Он стоял возле унитаза и дрожал от страха. "Это, быть может, мои последние мгновенья на земле", — пронеслось в его мозгу. "Боже милостивый, пощади!" — пробормотал он. Только теперь он вдруг сообразил, что в дверь был вмонтирован «глазок», через который можно было посмотреть, кто звонит. "Как я о нем позабыл? — изумился он. — В маразм впадаю!".

Он безмолвно подошел к двери, отодвинул крышку «глазка» и заглянул в него. Седая женщина в халате. Он узнал ее: это была его соседка справа. В секунду все стало ясно. У нее был парализованный муж, и с ним что-то стряслось. Он открыл дверь. Старуха протягивала конверт без марки.

— Простите, пожалуйста, мистер Бендинер, женщина из квартиры слева оставила этот конверт около вашей двери. На нем ваше имя.

— Какая женщина?

— Ну, слева. Она покончила с собой. Гарри ощутил судорогу в кишках, и спустя мгновение живот стал тугим, как барабан.

— Блондинка?

— Да.

— Что она сделала?

— Выбросилась из окна.

Гарри протянул руку, и старуха дала ему конверт.

— Где она? — спросил он.

— Они ее увезли.

— Мертвую?

— Да.

— Боже мой!

— Уже третий случай здесь. Народ в Америке теряет разум.

Рука Гарри затряслась, и конверт затрепетал, точно на ветру. Он поблагодарил женщину и закрыл дверь. Затем пошел за очками, которые клал на ночной столик. "У меня не хватит духу прыгнуть, — убеждал он себя. — Самое время сейчас сломать бедро!" Пошатываясь, он забрался в постель и зажег ночник. Так и есть, очки лежали там, где он их положил. Он почувствовал головокружение. Стены, портьеры, комод, конверт — все дергалось и вращалось, точно сбившееся изображение в телевизоре. "Ослеп я, что ли?" — спросил он сам себя. Он сел и подождал, пока головокружение не прошло. У него едва хватило сил распечатать конверт. Письмо было написано карандашом, строчки прыгали, в идишистских словах было много ошибок. Вот что было в письме:

"Дорогой Гарри, забудь меня. Я должна идти к своему мужу, туда, где он. Если не трудно, скажи по мне каддиш. Я помолюсь за тебя там, где буду.

Этель".

Он положил лист бумаги и очки на ночной столик и погасил свет. Лежал, икая и с трудом подавляя отрыжку. Его тело дергалось, пружины кровати тряслись. "Все, с этой минуты я ни на что не надеюсь", — решил он с торжественностью человека, принимающего присягу. Стало зябко, он укрылся одеялом.

Когда он утром открыл глаза, было десять минут девятого. Это сон? Нет, письмо на столике. В тот день Гарри Бендинер не спускался за почтой. Он не сделал себе завтрак, не умывался и не одевался. Он все время дремал в пластиковом шезлонге на балконе и думал об иной Сильвин — дочери Этель, — живущей где-то в палатке в Британской Колумбии. "Почему она забралась так далеко?" — спрашивал он себя. В отчаянии от смерти отца? Не могла оставаться с матерью? Или уже в свои годы осознала тщетность всех человеческих поступков и решила стать отшельницей? Она стремится познать себя или Бога? В мозгу старика мелькнула безрассудная идея: полететь в Британскую Колумбию, отыскать в первозданных дебрях эту молодую женщину, утешить ее, заменить ей отца и, быть может, вместе с ней попытаться понять, зачем человек рождается и почему он должен умереть.

ЕДИНСТВЕННЫЙ ПОСТОЯЛЕЦ

I

Это было со мной уже не раз: я мечтал, чтоб случилось невозможное — и оно происходило. Однако желание мое сбывалось в странной форме, словно Тайные Силы показывали мне, что я сам не понимаю, чего хочу. Так случилось и в то лето на Майами-Бич. Я жил в большой гостинице, набитой туристами из Южной Америки, приехавшими сюда освежиться, а также страдальцами вроде меня, которых мучила лихорадка. Жить мне там сильно надоело: плескаться в воде вместе с крикливыми туристами, с утра до вечера слышать испанскую речь, дважды в день есть тяжелую гостиничную пищу. Если мне хотелось почитать газету или книжку на идише, мои соседи смотрели на меня с изумлением. Однажды, во время прогулки, я проговорил вслух: "Ах, если б я был в гостинице единственным постояльцем!" Некий бес подслушал, должно быть, мои слова и немедленно принялся строить свои козни.